Кажется, все это время я стояла с открытым ртом.
Возвращаю челюсть на место и нервно вздрагиваю.
‒ Они были…
‒ Людьми. Да. ‒ Лорэйн снова обозревает небесную картину спокойствия и едва слышимо хмыкает. ‒ Им дарованы крылья. И они ‒ ангельские создания. Иные, но все же ангелы. Нет ничего странного в том, что человек человечен и сохранил свою человечность даже здесь, в обители истинного света, не так ли? Не такой уж страшный секрет. Да и не секрет вовсе. Просто подумал, что тебе хотелось бы понять.
По-моему, я сейчас разрыдаюсь. Или сгорю со стыда. Хотя вроде как мне и стыдиться нечего.
‒ Но они… Они ведь… Колибри… Марти… и Фая тоже… Они…
‒ Не стоит их жалеть.
Испуганно вылупляюсь на Лорэйна. Тот качает головой.
‒ Вижу, что после моего рассказа ты переполнена жалостью. Вот только до того, как вновь с ними встретиться, тебе следует кое-что осознать.
‒ Что? ‒ Наверное, я шепчу, потому что не слышу звучания собственного голоса.
‒ Уясни, Мила, раз и навсегда. Никто из них ни разу не пожалел о том, что сделал. ‒ Командор делает шаг к началу следующей лестницы. ‒ Ни секунды. Ни мгновения. Поэтому и тебе не нужно их жалеть. Они ждут от тебя чего угодно, но только не жалости.
‒ Л-ладно. ‒ Плетусь за ним.
Конечно, простота мира обманчива. И все гораздо серьезнее, чем кажется. Может, мне и хотелось так думать и так все и воспринимать. Особенно, глядя на беззаботно разглагольствующего Марти. И на беспрестанно смолящую Фаю. И на Свэна, покорно топающего на поиски малюсенькой сандальки.
Что ж, в одном я уверена на сто процентов. Самое лучшее, что могло со мной приключиться в моей бедовой ситуации, ‒ это удача наткнуться на ангельский патруль.
‒ Фух… Значит, Кнопа ‒ ангелочек из лучиков. ‒ Я загибаю пальцы. ‒ Фая, Марти и Колибри ‒ люди… А вы?.. ‒ Робко спрашиваю у спины Лорэйна.
Тот поднимается дальше.
‒ Был человеком, ‒ кратко отвечает он, в этот раз даже не обернувшись.
Подробностей не жду и выспрашивать не пытаюсь. И так тема своеобразная. За чашечкой капучино не обсудишь, печеньками не заешь.
‒ А…
‒ Эрий ‒ создание небес, ‒ реагирует командор прежде, чем я успеваю задать, пожалуй, самый главный вопрос. ‒ Он никогда не был человеком, Мила. Он ‒ сущность света. И в нем нет ничего человеческого. Ангел. Только ангел. И больше ничего.
Глава 37. ЗАМ И ЧИСТОТА
Признаю, я ожидала увидеть громадное помещение из категории тех, где проводят различные важные приемы, встречи и совещания. Или что-то вроде гигантской гостиной. Не зря же мы двигались к так называемому «Залу Искренности».
Однако тяга местных к минимализму срабатывает и тут.
С любопытством осматриваюсь. Перед взором предстает открытая всем ветрам площадка на самой вершине ‒ правда за все время моего пребывания здесь не было ни одного ветрового порыва. В нескольких местах по краям пространство словно расплывается, и пушистые облака за ним выглядят смазано точно под гладью воды на тонком слое стекла.
Пусто. Никого.
Вопросительно смотрю на командора Лорэйна.
‒ Мы на месте, ‒ подтверждает он мою догадку. ‒ Зал Искренности.
«Тогда где та дама, раздающая указания?» ‒ хочется мне спросить, но я сдерживаю себя.
Вокруг стоит такая тишина, что звук моего голоса станет неуместной деталью этого образа. Когда как присутствие того же командора кажется на удивление правильным.
Он должен тут быть, я ‒ нет.
Или это только мое воображение? Сама себя пугаю?
Вот бы что-нибудь слопать. Сладенькое, питательное. Сразу бы легче стало.
‒ Лукреция. ‒ Командор чуть склоняется, явно выражая почтение.
Округляю глаза, наблюдая, как одно из мест, будто бы прикрытых стеклом, наполняется сиянием. Свет растекается по горизонтальной поверхности, как жидкий металл, наполняющий специальную форму заготовки. Затем от стены света начинают отделяться объемные светящиеся фигуры, похожие на капли, которые скатываются по продолговатой поверхности сосулек и, в конце концов, устремляются к далекой земле. Но эти «капли» двигаются горизонтально, будто не ведая о силе притяжения.
И наконец все фигуры собираются в одну целостную, а сияние позволяет разглядеть в своей глубине силуэт женщины.
Чума световое представление. А дамочка прям Терминатор жидкой модели. Йоу, мне нужны твои одежда, лабутены и самокат. Айл би бэк.
Лукреция приближается к нам. Не пойму, как у нее получается двигаться так, будто она плывет по воздуху? Может, у нее особый танцевальный навык? Ну, знаете, когда под длинными юбками ножками быстро-быстро передвигают ‒ скоростным шажочком, ‒ и так вот и «плывут».
Ох, и яркая женщина.
Лукреция останавливается напротив меня. А ростом она явно повыше того же командора Лорэйна будет.
И впечатление от нее… внушительное. Особенно, когда воочию видишь.
Взгляд Лукреции полон безмятежности. А я стою с открытым ртом.
Исходя из специфики моей будущей профессии, мне бы стоит быть менее впечатлительной и более сдержанной.
Замечаю, что волосы и одеяние Лукреции шевелятся, словно подхваченные легким ветерком, и это в условиях абсолютной безветренности. И сияние, сияние, сияние повсюду!
На мое восприятие нещадно давят. Я привыкла к тусклым городским краскам и безрадостным лицам прохожих, также добавляющих черноты заурядным повторяющимся пейзажам.
Моя челюсть, вступая в противоречие с желаниями, опускается ниже. Нехорошо. Меня ведь представляют высшей особе, которая докладывает обо всем еще более вышестоящим личностям. Короче, сейчас я буду иметь дело с замом зама зама зама зама заместителя директора, который сам является заместителем генерального директора. Нутром чую, светящаяся дамочка ‒ одно из звеньев этой цепочки. И, в принципе, важно не то, насколько она приближена в гендиректору, а как я буду выглядеть в ее глазах. Это подобие игры в глухой телефон. До начальства все равно дойдет рассказ, основанный на впечатлениях сторонних лиц. Вот почему первое общение должно пройти идеально.
Идеально в идеале.
Но это моей персоны не касается.
Ведь я до сих пор не закрыла рот да и, чувствую, пялюсь на Лукрецию с тем еще диковатым выражением на лице. Я на ее месте уже бы поинтересовалась насчет того, не ограничена ли судом в дееспособности эта странная девочка в рваных джинсах.
Может, мне книксен сделать? Или это будет чересчур?
‒ Здравствуй, дитя.
Вздрагиваю.
‒ Здравствуйте! ‒ ору во всю мощь легких. Неосознанно.
Прямо как восторженный детсадовец при виде любимой воспитательницы.
Исподлобья смотрю на Лукрецию. Та по-прежнему безмятежна. Мой вопль не покоробил ее.
‒ Как добрались?
Она смотрит на меня, да и командор Лорэйн не спешит реагировать. Поэтому решаю, что нужно ответить самой.
‒ Без происшествий.
Слишком сухой ответ? Чересчур краткий, а потому, возможно, прозвучал невежливо?
‒ Спасибо, ‒ быстро добавляю я.
‒ Рада это слышать. ‒ Лукреция протягивает мне руку.
Так, так, так. А мне можно лапать светящуюся тетеньку? Может, сперва мне надо себя продезинфицировать?
Со стороны командора никаких протестов не слышно, так что без лишних раздумий кладу руку на ладонь Лукреции. Но вместо стандартного рукопожатия получаю серию из странноватых поглаживаний. Женщина проводит пальцами по тыльной стороне моей руки, касается ногтей и дотрагивается до запястия.
Надо ли намекнуть дамочке, что она красивая и так далее, но я все равно по мальчикам? Или о таком начальству не принято намекать? У меня опыт работы маленький, и я по-прежнему склонна по-детски все идеализировать.
‒ Ни капли тьмы. ‒ Лукреция отпускает мою руку. ‒ Чистое создание.
Пожалуй, раз такое дело, не буду указывать в своем резюме о том, что я подрабатывала продавцом разнокалиберных игрушек для взрослых и, фактически, могу дать развернутую консультацию по любому товару. А то вдруг мне тут мою «чистоту» вмиг заминусуют.
