Ольга Мяхар - Дневник мага

Четверг

Ходил смурной. Никого не узнавал. Два раза колданул. Больше меня не трогали.

Что ж… я готов. Разобраться в том, кто я есть. Хм… во-первых, я из другого мира.

Мира машин и техники. Серых дней и серых лиц. Чужих людей и холодных отношений.

В этом мире я общался с друзьями, родственниками, девушкой.

Работал программистом.

Поздно приходил домой. Проводил вечера за бутылкой пива.

Ничем особенным не выделялся. Имел свои небольшие принципы. И… был одинок.

Для серого мира одиночество — норма. Почти закон. С очень редкими и неявными исключениями.

А потом… потом как-то очень поздно возвращался после встречи Нового года у друга. Помню яркий свет фар несущегося на бешеной скорости грузовика и небольшого котенка, сидящего прямо посреди дороги.

Сжался в комок. Ждал смерти. Боялся двинуться от страха.

Зачем рванул к нему и отшвырнул из-под колес — не знаю. Просто захотелось помочь хоть кому-то. Перестать действовать рационально. Раз в жизни совершить поступок. Пусть и маленький. Пусть и дурацкий.

Совершил.

Меня, кажется, сбили. И, не затормозив, унеслись дальше, оставив умирать под дождем.

Последнее, что помню, — это моя кровь на асфальте и мокрый мех прижавшегося к щеке котенка.

У кошака было рваное ухо, большие желтые глазищи, и он поджимал переднюю лапу.

…

Пупс!!!

Держу эту сволочь за шкирку перед глазами. Рычу, трясу, выбиваю правду.

Кот воет дурным голосом, намекающе глядя в сторону удивленных гнома и Кощея. Те как раз режутся в карты. Но не вмешиваются. Это правильно. А то еще кое-чего к пятачкам добавлю.

Кот, кажется, понял, что не спасут. Смотрит мрачно. Пытается царапаться.

Рычу, формирую в руке толпу блох, подношу к носу.

Пупс в шоке. Злобно ржу.

Он сдался! Злобная бякость в душе впервые со мной заговорила. Сказала, что она — половина души Пупса. И что если бы мне ее столь щедро не подарили, лежать бы сейчас одному магу в деревянном ящике с поломанным крестиком сверху.

Пупса отпустил. Сел на кровать гнома. Думаю.

Я точно сбрендю. Хрупкая психика трещит по всем швам.

А тут еще гном лезет с просьбой расколдовать.

…

Расколдовал. Обоих. От меня отстали. Продолжаем общение.

— Кто ты?

— Кот.

— Коты не разговаривают.

— Я — редкий вид. Страшно всю жизнь мутировал в нечеловеческих условиях русской лаборатории. Экономные сотрудники имели богатую фантазию больного с перепоя воображения. К сожалению, я оказался живучим.

— Хм… сочувствую.

— Ты — первый, кто решил мне помочь. Я тогда только-только из лабы сбежал. Все было диким и страшным. Спасибо.

Смущенно чешу затылок:

— Да… не за что.

Пупс сидит на коленях. Мурчит. Смотрит умными глазами мутанта.

— А как мы здесь очутились?

— Я очень хотел, чтобы ты жил.

— Зачем?

— Друг. У меня никогда его не было. Сплошные издевательства и трупы зарезанных в соседней лабе крыс на завтрак, обед и ужин. Воду меняли раз в неделю. Гады.

Чешу его за ухом. Сочувствую.

— А обратно нас закинуть сможешь?

— Нет.

Почему-то облегченно выдыхаю. Не знаю, как там все эти герои книг, закинутые в соседнее измерение и всю книжку ноющие, что хотят домой. Я — домой не рвался. Можно считать, что свою жизнь я там прожил и никому ничего не должен.

— Магом тоже ты меня сделал? Сверкание глаз.

— Нет. Это удивило даже меня. Но… у тебя врожденный дар. С зашкалом. Плюс неуемная фантазия. Короче, вини маму с папой.

Угу. Ну и ладно.

— Та-ак. Понятно. Хм. А раньше сказать не мог?

— А ты бы поверил?

— Ну… да.

— Но не выдержал бы. Амнезия — защитная реакция организма на резко изменившиеся условия. По-хорошему, тебе бы еще год надо было пожить в неведении.

Я почесал затылок, прикрыл глаза и рухнул на постель, долбанувшись головой об стенку. Ох, е-о-о-о…

— Не переживай, теперь все будет хорошо. Я позабочусь о тебе.

И кошак свернулся на коленях, прикрыв нос кончиком хвоста и довольно урча.

Н-да-а-а-а-а… кто еще о ком должен заботиться.

Рассказал Кощею с гномом, кто я есть. Впечатлены. Не верят. По глазам вижу. Сволочи.

Ну и ладно. Не больно-то и надо.

Буду загадочной фигурой с таинственным прошлым.

А что? Настроение наконец-то снова ползет на отметку плюс. Ползет медленно, зигзагами и в полудохлом состоянии. Но это лучше, чем ничего.

Отдыхаю.

Мне скучно.

Ну наконец-то! Доехали до женского монастыря. Гном умчался внутрь вместе с Кощеем.

Бив вернулся с массивной девушкой приятной наружности. Кощей из окна второго этажа попросил его не ждать.

Хм… да как скажешь.

Сижу за столом, угрюмо наблюдаю за поцелуйчиками гнома и его ненаглядной. От слов: «котенок», «лапонька» и «крольчонок» уже воротит.

На ночь этих двоих оставлять не хочется. Правда, к вечеру добредем до города. Там и разбежимся.

Этим двоим я явно стану обузой.

Грустно. Опять один останусь.

Город. Таверна. Празднуем.

Слинял где-то в середине. По-тихому вышел из города, забрался в избушку и укатил. Или убежал?

Не суть.

Не люблю прощаться.

Терпеть не могу.

Встал. Кажется.

Угрюмо изучаю очаг.

Как он хоть включается-то?

Нужны дрова.

Пупс выглядывает из-под одеяла. Дракоша где-то летает. Окно я вчера оставил приоткрытым.

Спичек нет. Дров нет. Иду по лесу с топором и зверским видом. Ищу дрова.

Нашел лесника, ограбил. Иду обратно, склоняясь под тяжестью дров и стараясь уйти до того, как он закончит кряхтеть в кустах.

Догнали. Дали в глаз. Отняли последнее и бросили одного.

Сижу на пеньке. Дуюсь.

Задумчиво смотрю на топор.

В неравной битве с сосной… я победил!

Вековое дерево рухнуло и снесло домик дровосека.

Ищу свой домик, улепетывая от мужика с топором.

Нас не догоня-а-ат!

Избушка летит по лесу, старательно уворачиваясь от деревьев и перепрыгивая через коряги.

Пупс воет на кровати, периодически с нее сваливаясь. Дракоша из последних сил настигает такое родное окно с моей рожей.

…

Дерево.

…

Я жив!

Это радует. Встаю с кота. Это он грудью бросился между хозяином и стенкой? Умилен. Пупс — это что-то.

А, нет, судя по мату, кого-кого, а меня спасать не планировали.

Дракоши что-то не видно. Странно.

О, я его нашел.

Дом он догнал. Причем конкретно так догнал. Я прям вижу его очертания на стене. Хотя дракон все еще снаружи.

После гонок по пересеченной местности пришлось чиниться.

Починил. Избушка снова целая, и жуткий бардак внутри убран.

Страшно собой горжусь. Магия на нуле.

Падаю на кровать. Засыпаю.

Почти не слышу заунывный вой кота, сидящего у пустой тарелки. Дракон угрюмо смотрит туда же.

Блин! Я и сам не ел уже сколько.

Я так на ночное время жизни перейду.

Нашли деревню. Стучу в двери, прошу накормить.

Тишина! И только ставни скрипят на ветру да собаки надрываются за заборами.

Уточняю, что плачу золотом.

Как трогательно. Столько улыбающихся лиц и распахнутых дверей.

Захожу туда, где побогаче.

Сытый, довольный, с запасом солений и варений на неделю, сижу на почетном месте, рассказываю семье из шести человек о своем скромном бытии.

Муж, жена, трое девок школьного возраста и вихрастый паренек слушают затаив дыхание.

Запись сделана дневником со слов завравшегося хозяина:

«Вампиры перли сотнями». Испуганные вздохи.

«Я отбивался из последних сил. Бил в зубы! Дабы не успели укусить. Стояла жуткая вонь! А тут еще и дракон дышал буквально в затылок, так и нарываясь на честный бой. Но я не растерялся! Взял огромную кувалду! Перекрестил ею всех вампиров разом, и… они тут же сгнили. От жуткой вони дракон возрыдал и грохнулся в обморок. Я решил, что могу передохнуть. Но нет!»

Кто-то кашлянул. На него сурово посмотрели. Красный паренек пил воду огромными глотками. Я продолжал:

«Луна все еще сияла на небосклоне. И на меня шли… ведьмы!»

Вздох общественности.

«Красивые. Молодые. Голые! Они пытались соблазнить меня телами, хохоча сквозь зубы и летая на метлах, подобно истребителям».