Как же она красива! Сейчас алхимичка что-то объясняла погрустневшему принцу Ардену и трем гномам; она расхаживала перед камином, активно жестикулировала, доказывала, спорила… Каждое движение Далии, каждый поворот головы заставлял сердце Клеорна сжиматься от непонятной тоски. Почему? О, боги, почему? Ведь он не прыщавый юнец, чтоб влюбиться в первую встречную. Он прекрасно понимает, что выбрал мэтрессу Далию не столько из-за ее внешности, сколько из-за душевных качеств. Тех самых, которые попортили Клеорну кровь во время расследования убийства Фила Пункера, которые вдруг заставили сапиенсологиню сбежать в Пустыню и чуть не сделали ее жертвой магической катастрофы… Он ведь знал, с кем связывается. Почему же предсказание астролога поразило сыщика в самое сердце?
Клеорн покачал головой, пытаясь отвлечься от любовных переживаний и сосредоточиться на служебных обязанностях. Похоже, начинающаяся непогода заставила всех охотников вернуться в замок раньше времени. Надо убедиться, что никто не опаздывает; разыскать тех, кому не повезло сбиться с тропы, и до завтрашнего утра можно ни о чем не беспокоиться.
Сыщик решительно отвернулся от окна, поднял воротник плаща, похлопал себя по плечам, чтобы согреться, и отправился к конюшням — исполнять свой долг.
Заклинание называлось «Флейта Ветра». Десяток тоненьких воздушных потоков срывались с ладони мага, росли, насыщались маной и сливались с потоками ветра, поглощая и изменяя его. То, что сделал Фотис, было не «флейтой». Это был орган, оркестр из тысячи труб, это было настолько мощно и прекрасно, что он чувствовал себя властелином Вселенной.
— Кроме арагуанте в пилюле были другие травы, ведь верно? — спросил он у черноглазой донны. — Усиливающие магический потенциал?
— Конечно, — улыбнулась донна Кассандра. От ее улыбки на сердце Фотиса потеплело; а спустя секунду волна жара докатилась до ладоней — собранная мана жгла, требовала возможности стать каким-нибудь колдовством.
Фотис посмотрел на себя, и восхищенно присвистнул. Надо же! Сейчас он видел себя насквозь — разумеется, Внутренним Оком, но видел же! Перенасыщенные маной жилы блестели и сверкали тысячей солнц; сердце, печень, легкие и прочие органы бились, опутанные сеточкой темных кровеносных сосудов — ритм их содроганий был безумным, и это было прекрасно! Он видел себя, десяток «раскормленных» до жуткого состояния «флейт», поднятый ими снег, и всё кружилось, кружилось, кружилось…
В карете донна Кассандра заканчивала последние приготовления. Бумажный сверток с именем принца Роскара отправился в сундучок; а извлеченные из второго конверта темно-русые пряди сейчас заталкивались в пасть бронзовой фигурки волка.
— Это ведь Хальгастиарр[29]? — уточнил Фотис. Его душу переполнял восторг — надо же! Сейчас ему доверят управление магической «гончей»! Да он и мечтать о столь совершенном волшебстве не мог! Это ж пятая ступень, минимум!
— Один из вариантов, — согласилась Кассандра.
О, как она пылала! Сияло насыщенной зеленой аурой волшебное ожерелье на тонкой шее; сверкали искорки амулетов, спрятанные в одежде; астральные жилы тела переливались, выдавая отменное здоровье, юный возраст… и прочие секреты черноокой донны.
Как это здорово — видеть людей насквозь. И почему Фотис не делал этого раньше?
— Почему у тебя две тени? — спросил он.
Кассандра отвлеклась от своего занятия. Осмотрелась кругом, не понимая смысла вопроса — она сидела в карете; дверца была распахнута, чтобы впустить неяркий зимний свет. Какие тени, откуда?
— Я ошибся, — извинился Фотис. — Их не две, их гораздо больше… Они странные, ты знаешь это? Они все — мертвые, но еще живые, и будут жить, пока не получат обещанное. Зачем они тебе? Зачем тебе я? Ради чего?
В носу захлюпало. Фотис отвлекся от вопросов, которые сейчас были важнее Вселенной, и зашмыгал, вытирая ладонью нос.
На руке остались пятна крови. Что это? Откуда? Неужели тело его подведет, не сможет удержать рвущуюся магическую энергию?
— Всё будет хорошо, — пообещала донна. Они протянула ему бронзовую статуэтку. — Теперь ты должен привести артефакт в действие.
— Он должен кого-то найти? — уточнил Фотис. Хлещущая из носа кровь не желала униматься.
— Найти, — согласилась Кассандра.
— А это ничего, что у Хальгастиарра тело волка? Он ведь не станет опаснее, нет?
— Что значит опасность? — хитро улыбнулась донна. — Ах, какие пустяки!
Фотис сам не понимал, что с ним творится. Арагуанте должно снимать контроль за поведением; эссенция, которой попотчевала его иберрийка, наверняка содержит какое-то приворотное зелье, то-то его железы сошли с ума, разогревая кровь новыми и новыми порциями гормонов… Но… вы посмотрите, посмотрите, какие символы нанесены на бронзовую фигурку!
— В символах нет ничего опасного; — шелестел обволакивающий, чарующий голос. Черные глаза впились в душу, как два безжалостных клинка. — Самый обычный Хальгастиарр, маги частенько используют подобные штучки, чтоб отыскать пропажу, передать послание… Оживи его, Фотис. Наполни его, выпусти на свободу!..
Когда энергии много, она сама находит выход. Это не Фотис, а всего лишь собранная им мана рванулась наружу, перетекая в бронзовую фигурку. Это не Фотис, а всего лишь магия выпустила из-под контроля распухшие «Флейты Ветра», и отпустила их гулять по Борингтонскому лесу. Магический ветер сорвал снег с деревьев, разметал засыпавший дорогу покров, атаковал сугробы… А фигурка тем временем наполнялась жизнью.
Хальгастиарр должен состоять из эктоплазмы! Он невесом, прозрачен, он всего лишь сгусток магии — но это в теории. Бронзовый артефакт плавился в потоке собранной Фотисом энергии, и из него выступали очертания самого настоящего волка. Узкая пасть, длинные ноги, густая шерсть, красные глаза… и еще глаза… и еще…
Их было шестеро. Злые, голодные глаза, острые зубы и тяжелое дыхание. Кассандра выругалась — грубо, вульгарно, совершенно не подобающим даме образом, — и резко прикрикнула на Фотиса. Чего ждешь? Отпускай!
Поток энергии иссяк, и голодная стая сорвалась с места. Бросилась следом за магической снежной бурей. Фотис посмотрел, как исчезают в белом мареве темные гибкие фигуры, и повернулся к Кассандре.
Кровь не унималась. Во рту тоже стало солоно, сердце пропускало удары, а легкие сворачивались рассерженной змеей…
— Что со мной? — прошептал Фотис.
— Расплата за чрезмерную Силу, — сочувствующе ответила донна. Она щелкнула крышкой сундучка, стоящего на переднем сидении, достала темную склянку, кисточку; извлекла из складок одежды кинжал и принялась деловито смазывать тягучей жидкостью узкое лезвие.
Это был длинный стилет; чуть скругленные грани, витая рукоять, чуть заметное утолщение для упора пальцев… Внутреннее Око позволяло определить возраст оружия — лет четыреста, не меньше. За прошедшие столетия стилет приобрел душу, и, самое смешное, что душа у него честная. Прямая, как и положено стилету, целеустремленная, в меру жесткая, в меру изворотливая… Люди с такими душами становятся отменными вояками, сторожами чужого добра; они умудряются собрать в своих сердцах достаточно Тьмы, чтоб понимать чужую мерзость и неправильные поступки, и одновременно тянутся к Свету, поддерживая то, что считают собственной честью.
Свет и Тьма. А на границе — тень. Тень у стилета тонкая, едва заметная; но зато у его хозяйки — плотная, густая и многоголовая… Глядя на Кассандру, за спиной которой копошилась похожая на гидру злая, голодная тварь, Фотис не смог удержать истерических смех.
— Признаю, все эти предосторожности выглядят нелепо. В конце концов, некромантию в Кавладоре давно отменили, — Кассандра поняла всё по-своему. — Но, сам понимаешь, в моей профессии нельзя допускать ошибок. Так что извини, дружище…
Она вышла из кареты — Фотис протянул руку, помогая девушке спустится со ступенек. Кассандра протянула ему левую руку, заглянула в глаза, и уверенно ударила стилетом в сердце.
Второй раз, чтоб наверняка.
Третий.
Кровь хлынула горлом. Кровь и мана. То, что давало Фотису жизнь, растекалось алым пятном по белому снегу. То, что делало его магом, разрывало несчастное тело на части, и бежало по зимнему, сгибающемуся под напором бури лесу. Оно орало безумной флейтой, визжало, рычало, неслось дикой стаей — туда, где мелькало рыжее пятно.
Огонь? Нет, всего лишь заплутавший между соснами всадник на рыжем коне.
Последние шаги они преодолевали с трудом, еле выдерживая напор разгулявшейся стихии.
— Как хорошо, что вы отыскали ее милость, ваше магичество, — засуетились горничные, стоило Элоизе и мэтру Лео добраться до порога Борингтона. — Вас, госпожа Элоиза, уже несколько раз маменька спрашивали. А вас, мэтр, тоже искали.
