– Ну, э-э… Полагаю, тебе лучше заняться делом.
Найджел расправил свои, за неимением лучшего слова, плечи и снова взмахнул мечом.
– Вам четверым не мешало бы поберечься, – заявил он. – А не то… Подождите минутку. – Он взял у Ринсвинда книгу, пролистал ее и, найдя искомое, продолжил: – Да, а не то «леденящий ветер судьбы будет свистеть над вашими выбеленными солнцем скелетами. Легионы ада живьем утопят ваши души в кислоте». Вот. Как вам нравится такая… извините, минуточку… индея?
В ответ раздался металлический аккорд – это стражники, все как один, обнажили клинки.
Меч Найджела превратился в размытое пятно. Он описал в воздухе сложную восьмерку, мелькнул над его рукой, метнулся за спиной из одной ладони в другую, два раза облетел вокруг торса и взмыл вверх, подобно лососю.
Одна или две гаремные дамы, не удержавшись, разразились аплодисментами. Даже стражники вроде были потрясены.
– Это Тройной Оркский Удар с Дополнительным Выпадом, – гордо пояснил Найджел. – Я разбил кучу зеркал, пока его отрабатывал. Смотри, они остановились.
– Полагаю, они никогда не видели ничего подобного, – слабым голосом предположил Ринсвинд, оценивая расстояние, отделяющее его от двери.
– Думаю, да.
– Тем более подобной концовки. Когда меч застревает в потолке.
Найджел глянул вверх.
– Странно, – заметил он. – Дома с ним всегда происходило то же самое. Интересно, что я делаю не так?
– Откуда мне-то знать.
– О боги, мне очень жаль! – воскликнул Найджел, увидев, что стражники, которые, похоже, сообразили, что потеха окончена, окружают их, готовясь нанести последний удар.
– Не вини себя… – сказал Ринсвинд. Найджел потянулся к клинку и безуспешно попытался высвободить его.
– Спасибо.
– За тебя это сделаю я.
Ринсвинд обдумал следующий шаг. Даже не один, а несколько. Но дверь была слишком далеко, и, судя по доносящимся из-за нее звукам, дела там обстояли ненамного лучше.
Оставалось одно. Придется попробовать пустить в ход магию.
Он поднял руку, и двое стражников упали наземь. Поднял другую, и наземь упали двое оставшихся противников.
Как раз когда он задумался, каким образом у него это получилось, через распростертые тела, рассеянно потирая ребра ладоней, грациозно перешагнула Канина.
– Где тебя носило? – сказала она. – И как зовут твоего друга?
Выше уже говорилось, что Сундук крайне редко проявляет какие-либо эмоции – за исключением двух: слепой ярости и ненависти. Поэтому вам будет очень трудно оценить те чувства, с которыми он проснулся, лежа на крышке и болтая ногами в воздухе, в сухом русле реки в нескольких милях от Аль Хали.
Еще и нескольких минут не прошло с восхода солнца, а воздух уже был похож на дыхание раскаленной печи. После определенного числа раскачиваний Сундуку удалось направить большинство ножек в нужную сторону, и теперь он стоял, вытанцовывая в замедленном темпе замысловатую джигу, чтобы как можно меньше ног касалось обжигающего песка.
Он не заблудился. Он всегда точно знал свое местоположение. Он всегда был здесь.
Просто все остальное временно куда-то подевалось.
Проведя некоторое время в раздумьях, Сундук повернулся, сделал очень медленный шаг – и врезался в валун.
Сильно озадаченный этим, он попятился и сел. Им овладело такое чувство, будто его набили горячими перьями. Сейчас ему не помешали бы тенечек и порция приятного прохладительного напитка.
После нескольких неудачных попыток он поднялся на вершину ближайшего бархана, откуда открывался непревзойденный вид на сотни других барханов.
Глубоко в своем деревянном сердце Сундук ощутил тревогу. Им пренебрегли. Ему посоветовали отвалить. Его отвергли. А еще он выпил такое количество орака, что им можно было отравить небольшую страну.
Если есть в мире что-то, в чем дорожная принадлежность нуждается больше, чем во всем остальном, так это человек, которому можно принадлежать. Сундук, полный надежды, нетвердой походкой зашагал по обжигающему песку.
– Вряд ли у нас есть время знакомиться, – сказал Ринсвинд. В ту же самую секунду вдали с глухим грохотом, от которого содрогнулся пол, обрушилась часть дворца. – По-моему, нам пора…
До него дошло, что он разговаривает сам с собой.
Найджел выпустил из рук меч.
Канина шагнула вперед.
– О нет… – взмолился Ринсвинд, но было уже слишком поздно.
Мир внезапно разделился на две части – та, в которой существовали Найджел и Канина, и та, в которой было все остальное. Воздух между двумя молодыми людьми потрескивал. Возможно, в их половинке мира раздавались далекие звуки оркестра, щебетали птицы, по небу неслись крошечные розовые облака и происходили прочие вещи, которые обычно случаются в подобные мгновения. Так что у каких-то там дворцов, рушащихся в соседней вселенной, нет ни единого шанса.
– Послушайте, может быть, я все-таки успею представить вас друг другу, – в отчаянии вмешался Ринсвинд. – Найджел…
– Разрушитель, – мечтательно подсказал Найджел.
– Хорошо, Найджел-Разрушитель, – уступил Ринсвинд. – Сын Голозада…
– Могущественного, – перебил его Найджел.
Какое-то время Ринсвинд стоял с открытым ртом, после чего пожал плечами. – Ладно, кем бы он там ни был, – согласился он. – Ну, а это Канина. Довольно забавное совпадение, тебе будет интересно узнать, что ее отцом был… м-м-мф…
Канина, не отводя взгляда от Найджела, протянула руку и обхватила лицо Ринсвинда пальцами – мягко, но так, что ее рука, сжавшись посильнее, могла бы превратить его голову в шар для игры в кегли.
– Хотя я мог и ошибаться, – продолжил он, когда Канина отпустила его. – Кто знает? Кого волнует? Какое это имеет значение?
Они даже не видели его.
– Пойду-ка посмотрю, может, шляпу удастся найти? – предложил Ринсвинд.
– Хорошая мысль, – пробормотала Канина.
– Меня, конечно, убьют, но я ничуточки не возражаю, – добавил Ринсвинд.
– Замечательно, – отозвался Найджел.
– Думаю, никто даже не заметит, что я ушел, – не унимался Ринсвинд.
– Чудно, чудно, – откликнулась Канина.
– Скорее всего, меня разрубят на мелкие кусочки, – заметил Ринсвинд, продвигаясь к двери со скоростью умирающей улитки.
Канина моргнула.
– Какая шляпа? – переспросила она и тут же вспомнила: – Ах, та…
– Я уж даже не надеюсь, что вы двое сможете помочь мне, – предположил Ринсвинд.
В отдельном мирке Найджела и Канины птицы устроились на ночлег, крошечные розовые облачка умчались прочь, а оркестр уложил инструменты в чехлы и потихоньку смылся веселиться в ночном клубе. Какая-то часть реальности вернулась на место.
Канина с трудом отвела восхищенный взгляд от восторженного лица Найджела и перевела его на лицо Ринсвинда. Средняя температура взгляда сразу понизилась.
– Послушай, ты ведь не скажешь ему, кто я на самом деле? – взмолилась она. – Только парням приходят в голову интересные мысли, как… В общем, если ты это сделаешь, я лично переломаю тебе все…
– Я буду слишком занят, – перебил ее Ринсвинд. – Вы же не собираетесь помогать мне искать шляпу. Хотя я не представляю, что ты в нем нашла?
– Он хороший. Я редко встречаю хороших людей.
– Да, что ж…
– Он смотрит на нас!
– Ну и что? Надеюсь, ты его не боишься?
– А вдруг он со мной заговорит?! – Ринсвинд оторопел.
Уже не в первый раз он заметил, что в мире существуют целые области человеческих переживаний, прошедшие мимо него – если только области могут проходить мимо людей. Возможно, это он прошел мимо них. Ринсвинд пожал плечами и спросил:
– Почему ты так легко согласилась идти в гарем?
– Мне всегда хотелось знать, что там происходит.
Наступило молчание.
– Ну и? – не вытерпел Ринсвинд.
– Ну, мы все сидели тут, а потом, через какое-то время, пришел сериф, потом он подозвал меня к себе и сказал, что раз я новенькая, то теперь моя очередь, а потом… ты ни за что не догадаешься, чего он хотел от меня. Девочки говорят, это единственное, что его интересует.
– Э-э…
– С тобой все в порядке?
– Прекрасно, прекрасно, – пробормотал Ринсвинд.
– У тебя все лицо блестит.
– Нет, у меня все прекрасно, прекрасно.
– Он попросил меня рассказать ему сказку.
– О чем? – подозрительно осведомился Ринсвинд.
– Девушки сказали, что он любит сказки, в которых действуют кролики.
– Ага. Кролики.
– Такие маленькие, белые и пушистые. Но я знаю только те сказки, которые рассказывал мне отец, когда я была совсем маленькой, и не думаю, чтобы они были очень уместны.
– Мало кроликов?
– Много отрубленных рук и ног. – Канина вздохнула. – Вот почему ты не должен рассказывать о моем прошлом ему, понимаешь? Я просто не создана для нормальной жизни.
– Сказки в гареме – это, черт возьми, вовсе не нормально, – возмутился Ринсвинд. – Это никогда не привьется.
