– Врешь, не уйдешь! — улыбнулся Попович, выхватывая стрелу и мгновенно натягивая лук. В это время колдун кружил уже высоко над головой.
– Что, съели? — донеслось до них. — Фиг вам! А обезьяну можете оставить себе, чтобы не скучно было, мне она уже надоела!
В этот самый момент Попович отпустил стрелу. Чпок! Колдун замер на месте, наколотый на стрелу, как жук на булавку.
– Бахыт компот! — сказал он трагическим голосом и, подняв тучу брызг, шлепнулся в котел с кипящей водой. Богатыри отвернулись, чтобы не видеть неприятного зрелища. Один Муромец хмыкнул что-то непонятное и прикрыл котел крышкой.
– Пусть потомится, попарится, — сказал он, — авось поумнеет!
Делать тут больше было нечего. Яромир вытащил из дома ковер и развернул его во всю длину. Ковер и в самом деле оказался здоровенный, с толстым ворсом и красивым рисунком. Друзья устроились в центре.
– Ну, командуй, — сказал Илья.
Яромир кивнул головой и, стараясь не показать волнения, произнес:
– На взлет! Приготовились!..
Ковер медленно раскатался, поднялся на сажень и замер, ожидая следующей команды. И в этот момент дверь дома распахнулась и на пороге показалась обезьяна. В лапах она сжимала узелок.
– А как же я? — запищала она. — Меня возьмите! Я тут одна пропаду-у!.. — и залилась горючими слезами.
– Нехай здесь парится, — заявил Добрыня. — Убил бы змеюку!
– Негоже девку одну бросать, — нахмурился Илья. — Она хоть и непутевая, а все же живая душа! Поживи-ка с таким злыднем — поневоле озвереешь. Верно, Яромирка?
– Может, действительно возьмем с собой? — сказал Яромир. — Вон как убивается!
– Ладно, давай залезай, — крикнул Попович. — Только быстро!
Взвизгнув от восторга, обезьяна мигом запрыгнула на ковер. В это время крышка котла приподнялась, и из нее сначала показалась распаренная рука, затем такая же распаренная физиономия. Колдун посмотрел на друзей и скрипнул зубами.
– Мы еще встретимся!..
– А ну заткнись! — замахнулся на него Илья Муромец, и колдун снова нырнул в котел, плотно захлопнув крышку.
– Дров бы ему подбросить! — мстительно проговорил Добрыня. — Да только что толку? Его бы серебряной стрелой...
– Обойдется! — проворчал Илья Муромец. Зухра прижалась к нему волосатым плечом и замерла. Яромир поднял ковер-вседорожник повыше и скомандовал:
– На Магриб! А ты, красотка, чтобы не скучно было, спой что-нибудь этакое или сыграй!
Обезьяна явно обрадовалась такому желанию, извлекла из узелка гусли и стала наяривать что-то веселое и разухабистое.
За песнями время пролетело незаметно. Наконец вдалеке показался Магриб. Сначала высокие островерхие крыши, роскошные дворцы, затем зубчатые городские стены, за которыми тесно прятались, впритирку друг к другу, домики попроще.
Чтобы не вызывать ненужного любопытства, друзья приземлились на окраине и, свернув ковер в рулон, поспешили в город.
Богатыри остановились возле могучих, окованных медью ворот Магриба. Яромир с тоской огляделся: нигде ни единого кустика, ни деревца, даже редкая трава не радовала глаз. Пески подступали к самым стенам города, словно морские волны к неприступной крепости.
– Ну и местечко! — констатировал он.
– Тьфу! — сплюнул Муромец. — Только колдунам тут и жить! Эй, а чем здесь люди кормятся? Песок, что ли, жрут?
– Наверное, они как верблюды, — предположил Попович. — Поедят один раз, и целый год не хочется.
– Быть такого не может! — испугался Муромец. — Кушать хочется всегда! Особенно сейчас... Эй, на стенах, отворяй ворота!
Однако зычный голос богатыря не возымел ровно никакого действия.
– Да они сдохли все давно, — сказал Добрыня. — Зуб даю! С голодухи померли. — Он подошел к воротам и ударил по ним кулаком. Ворота жалобно крякнули, но устояли.
– Тише ты, размахался! — шикнул на него Муромец. — Ворота не твои, сломаешь — ремонтировать заставят!
Однако столь решительный поступок возымел благоприятное действие. На стене появился заспанный стражник с копьем. Протерев глаза, он уставился на друзей как на личных врагов.
– Чего бузите? — крикнул он, выглянув из-за зубца стены. — В тюрягу захотели? Так мы быстро! Султану нужны новые рабы!
– Ты чего ворота не открываешь? — крикнул Илья, пропустив ворчанье стражника мимо ушей. — Видишь, гости пришли!
– Всем открывать — ворота стешутся, — сказал стражник. — У нас сиеста. Отдыхаем, значит. Поэтому ждите...
– А может, и в самом деле разнесем тут все к чертовой матери, словим колдуна, и домой? — призадумался Илья.
– У-у! — Зухра толкнула Муромца в бок. — Я могу открыть ворота.
– Перелезть через стену? — кивнул Муромец. — Это мы могем! Так ведь все одно, безобразие получается!
– Зачем на стену лезть? — удивилась Зухра. — Я петь буду! Они будут радоваться. Султан будет доволен...
– Точно! — воскликнул Яромир. — Вот здорово! — Он подошел к стенам и гаркнул изо всех сил:
– Подарок его величеству султану Магрибскому!
Через минуту перепуганная стража высыпала на стену.
– Где подарок?
– Что за подарок?
– Открыть ворота!
Ворота медленно, с протяжным скрежетом поползли вверх, и к богатырям выбежал пузатый коротышка в засаленном халате.
– Что за подарок? Где? Откуда? — зачастил он, то и дело озираясь.
– Что по сторонам смотришь, боишься, что ль, чего? — спросил Яромир, тоже невольно оглядываясь.
– Дак... Надысь демоны песчаные все тут крутились! И разбойнички тоже пошаливают!
– Что за разбойники? — нахмурился Яромир. — Не Жужа ли?
– Жужа, добрый человек! Откуда знаешь?
Богатыри переглянулись. Муромец невольно кашлянул в кулак и усмехнулся.
– Тесен мир, — сказал Попович. — У нас он тоже лютует!
– Лютовал, — поправил его Яромир. — Мы его шуганули, а он, значит, сюда подался. Ладно! Если увидим, и отсюда прогоним!
– О! — обрадовался толстячок. — Султан вас щедро наградит! А кстати, что за подарок?
– Вот! — Яромир показал рукой на обезьяну. — Лучшая певица всех стран и народов!
На лице человечка изобразился ужас:
– Но это же... это...
– Зухра! — улыбнулся Муромец. — Ну-ка, сестренка, забацай что-нибудь!
Зухра ловким воровским движением выхватила из узелка гусли и ударила по струнам.
Когда концерт окончился, все стражники рыдали от умиления.
– Никогда нам не доводилось слышать, чтобы обезьяна могла петь! — вытирая слезы, сказал человечек. — Кстати, позвольте представиться: главный евнух султанского гарема Ахмед Розенкранц, бывший датский подданный, а ныне полномочный представитель султана Магрибского по культуре! — И толстячок расплылся в сладчайшей улыбке. — Султан будет рад такому подарку! Даже больше того... я мог бы взять ее в султанский гарем, дабы она каждый день услаждала слух нашего повелителя!
– Хочешь к султану в гарем? — строго спросил Илья.
Обезьяна потупилась.
– Говори, не бойся, тут все свои!
– Хочу! — скромно ответила Зухра.
– Ну вот и решили! — обрадовался Муромец. — А сейчас, любезный, веди нас во дворец. Или нет. К чему лишний раз на глазах у владык вертеться? Забирай Зухру, а мы уж как-нибудь сами там... Постоялый двор у вас есть? Вот туда и пойдем!
Яромир впервые оказался на улицах восточного города. Все его тут удивляло, и ничего не нравилось. Улицы были слишком тесными и грязными, кругом сплошные заборы, из-за которых выглядывали плоские крыши. Редко где кустик или деревце. И народ, несмотря на жару, весь в теплых халатах и чалмах.
Постоялый двор оказался невдалеке от ворот. Еще издали друзья услышали ржание коней, крики верблюдов, людской говор.
– Вот здесь повеселее будет! — обрадовался Илья, потирая руки. — Глядишь, и винцо найдется, чтобы горло с дороги промочить!
– Только не такое кислое, как у колдуна! — сморщился Добрыня. — До сих пор скулы сводит!
– Ничего удивительного, — тихо сказал Попович. — Зухра сказала, что колдун это вино по два-три раза употреблял!
Муромец остановился как вкопанный.
– Что ты этим хочешь сказать? Нет, не говори! — Он резко поднял руку. — Я понял!
Побагровев, он повернулся назад:
– Ну, старикашка! Мы еще встретимся!
– Фи-игушки-и... — донеслось откуда-то из невообразимой дали.
– Все! Забыли! — сказал Добрыня. — Пошли скорей, а то на нас уже оглядываются!
Местный люд при виде друзей и в самом деле останавливался, заглядывался на богатырей, дивясь их росту, силе и светлой коже. Взгляды их были настороженные, а порой и откровенно враждебные. В конце концов возле постоялого двора их окружила тесная толпа и, что-то по-своему галдя, стала прижимать к стенке.
– Опять не по-русски бормочете! — рассердился Муромец. — У вас какой государственный язык? Вот! А будете выступать — будет русский, все ясно?
Толпа ошарашенно замолчала, а потом бросилась врассыпную, кто куда.
– Велик и могуч русский язык! — вздохнул Муромец. — Пару слов сказал — и всех в дрожь бросило!
