Когда сердце несчастного Емельяна уже готовилось разорваться от ужаса, где-то далеко впереди мелькнул свет. Загоруйко заторопился, ударился коленом о что-то твердое, но мужественно продолжил бег за ускользающим отблеском. Он его все-таки настиг... Он ворвался с радостным мычанием в обширный зал и... застыл как вкопанный!
В зале пировали... Только то был пир призраков – Загоруйко определил это с первого взгляда... Во главе стола сидела сама Смерть с хорошо отточенной косой в руках и призывно манила к себе Емельяна Ивановича. Вице-губернатор не торопился. То есть он и рад бы был бежать со всех ног – разумеется, в обратную сторону,– да ноги приросли к полу. Зрелище, открывшееся Загоруйко, было не для слабых нервами и желудком. Пожелтевшие от времени скелеты смотрели на незваного гостя пустыми глазницами...
– Садись, Емельян,– пригласила Смерть.– Поговорим, поокаем...
Однако разговаривать со Смертью Загоруйко не стал. Заверещав, он подстреленным зайцем метнулся прочь из страшного зала, прошибая лбом чувствительные преграды! То есть Емельяну казалось, что кругом сплошные стены,– тем не менее он куда-то бежал в полной темноте, потеряв всякое представление о времени и пространстве... В какой-то момент он решил, что это конец, что ничего в его жизни больше не будет: ни молодой жены Оленьки, ни вице-губернаторского кресла, ни пятиминуток в пацаковском кабинете, ни даже выборов... Он хотел остановиться, чтобы перевести дух, и не смог – ноги сами несли его по сатанинскому лабиринту и вынесли наконец в еще один освещенный зал...
Здесь никто не пировал. Атмосфера была тихой и умиротворенной. Загоруйко перевел дыхание и осмотрелся. Годовалого мальчишку он увидел не сразу. Тот тихо сидел на полу в самом углу помещения и сосредоточенно грыз погремушку двумя острыми – судя по всему, недавно проросшими – зубами.
Емельян приблизился к малышу почти вплотную и даже пару раз гугукнул, привлекая к себе внимание. Карапуз на вице-губернатора посмотрел без всякого испуга и улыбнулся ему беззубым ртом. Ничего подозрительного в нем не было. Создавалось впечатление, что рассеянные няньки забыли о вверенном их попечению чаде, но должны же, в конце концов, спохватиться и вернуться за ним...
Загоруйко заинтересовала погремушка, которую младенец держал в руке, а также четыре карты, лежавшие у его ног. Игрушка представляла собой ухмыляющегося скомороха – черного, как сажа из преисподней!.. Емельяну не понравилась ухмылка шута: было в ней что-то злобное, чужеродное... А на искусно сделанных картах красовались четыре кавалера. Приглядевшись к одному из них, Емельян едва не вскрикнул в испуге – ну вылитый Рыжий, виденный им недавно в ресторане! Тот самый князь Мышкин, которого окружающие называли то идиотом, то экстрасенсом, а то и вовсе инопланетянином...
Трясущейся рукой Загоруйко потянулся к карте и почти коснулся ее, но вдруг погас свет. Пол под ногами вице-губернатора завибрировал. Младенец заплакал – только уже не рядом, а где-то очень далеко... Вязкая, давившая на уши тишина вдруг взорвалась криками и треском скрещивающихся клинков. Потом чей-то голос произнес прямо над ухом Загоруйко:
– Это ты... Это ты их привел?!
Емельян хотел было ответить, что он тут совершенно ни при чем, что попал сюда совершенно случайно, что никого с собой не приводил, не считая потерявшихся в переходах огромного замка Атасова и Севостьянова... Только, похоже, никто в его оправданиях не нуждался. Крики прекратились, и вновь наступила мертвая тишина... Для беготни у Загоруйко уже не было сил, и он медленно побрел сквозь непроглядную тьму. Скоро, споткнувшись обо что-то, он рухнул, больно ударившись о каменный пол. Подниматься не стал – почти мгновенно уснул, будто провалившись в глубокую черную пропасть...
Проснулся Емельян от света, резанувшего по глазам. С трудом разлепив веки, ошалело уставился на разухабистых молодцов, которые сноровисто грузили на смирнехоньких низкорослых лошадок, цокавших копытами по мраморному полу, разбросанные по всему огромному залу тюки, корзины и сундуки. Один из молодцов – здоровенный детина под два метра ростом, с круглыми, удивленно смотревшими на мир глазами– показался Загоруйко знакомым. Не сразу, но Емельян все же припомнил санитара из психодиспансера, неудачно сторожившего дверь в палату буйнопомешанного. Звали его вроде Колей Бабкиным... Кажется, Мишка Севостьянов уверял, что внедрил этого недоучку – студента медвуза в окружение Венедикта Жигановского...
– Зачем нам столько барахла? – обернулся санитар к человеку средних лет, обутому в высокие кожаные сапоги, с каким-то странным мечом на роскошном, отделанном золотом и драгоценными камнями поясе.– У нас пупки развяжутся, пока мы все это погрузим, Билл.
– Во-первых, не Билл, а Рваный Билл... – важно поправил Колю человек в сапогах.– Во-вторых, мы не нищенку замуж отдаем, а принцессу Анастасию, дочь короля Трахимундии Абалдуина Восьмого!.. Скажи Погоняйле, чтобы выделил людей... в смысле, существ... ну, в общем, массовку – пусть попотеют немножко!..
Видимо, Рваный Билл имел право командовать здесь, поскольку через каких-нибудь пять-десять минут зал заполнился «массовкой», при виде которой у Загоруйко опять засосало под ложечкой. Откуда-то появились рогатые, хвостатые, ушастые уроды: приснись они Емельяну в кошмарном сне – обязательно довели бы до нервного припадка!
– Эй, ты! – ткнул пальцем Рваный Билл в поднимавшегося с пола вице-губернатора.– Ушастый! Почему сачкуешь? Бери тюк и грузи на лошадь!
Загоруйко спорить с грозным атаманом не стал и с готовностью присоединился к копошившейся вокруг ценного груза «массовке». У Емельяна появилась надежда выбраться наконец из страшного места в свой родной, населенный нормальными людьми мир. Ну, пусть не всегда и не во всем они нормальны, но ведь не монстры, не сатиры и не оборотни!
– Шевелись! – громко крикнул Рваный Билл, выгоняя людей, лошадей и «массовку» на дорогу, чем-то напоминавшую тоннель, по которому Емельян проник в Кощеево царство. Загоруйко пришло в голову, что у него есть шанс попасть совсем не туда, куда стремилась его душа. Но поворачивать назад было уже поздно: чей-то увесистый кулак опустился на его загривок, придавая отдохнувшим во время сна ногам необходимое ускорение.
– Поторапливайся, Ушастый! Нам еще полчаса топать...
Земля. Черноземная область. Город Кацапов. Информация к размышлению
Виссариона Пацакова разбудили среди ночи самым бесцеремонным образом. То есть ночь, пожалуй, уже кончилась, но занималось столь раннее утро, что тревожить губернатора было верхом неприличия!.. Тем не менее кто-то настойчиво рвался в спальню Виссариона, яростно отругиваясь от бдительной охраны.
Пацакову надоело слушать лай в прихожей. Он нехотя поднялся с постели, накинул на плечи халат и вышел навстречу жаждущим пообщаться с ним людям.
– Наконец-то, Виссарион Дмитриевич! – рванулся к нему Миша.– Тут такое происходит!.. Такое!.. А эти заладили, как попугаи: нельзя, нельзя!..
«Попугаев» Пацаков жестом выслал вон, после чего приступил к допросу взволнованных гостей. То есть хотел приступить, но гости заговорили наперебой – так что Виссариону Дмитриевичу с трудом удалось вставить меж их несвязных речей лишь пару веских слов:
– Давайте по порядку!
Севостьянов с Атасовым переглянулись, затем Миша наконец сообщил крайне важную информацию:
– Загоруйко пропал!
– Где пропал? – спросил Виссарион Дмитриевич, присаживаясь в кресло.– И при каких обстоятельствах?
– Пропал в Кощеевом царстве! – быстро ответил Миша.– Обстоятельства исчезновения не выяснены!.. А перед этим у Емельяна Ивановича отросли ослиные уши – вот, Эдуард не даст соврать!
У Пацакова зародились смутные подозрения. Ему показалось, что гости в стельку пьяны, а потому и несут непотребное. Виссарион Дмитриевич демонстративно втянул в себя воздух и действительно уловил запах спиртного, исходивший от хорошо погулявших людей.
– Выпили мы... – подтвердил Миша.– А кто бы такое выдержал, Виссарион Дмитриевич? Огромный замок – всего в десяти минутах ходьбы от центра Кацапова! Его циклопы построили, если верить слухам. И кругом – сатиры, оборотни, лешие, шишиги и прочая нечисть! Верховодит сбродом некто Кукуй – колдун и чародей. Мы его, правда, не видели, но это он наградил Загоруйко ослиными волосатыми ушами!.. Я как узрел Емельяна Ивановича – сердце в ужасе зашлось! Такой удар по престижу областной власти! Вице-губернатор – с ослиными ушами!.. Электорат на подобное никогда не согласится, и избирательная кампания пойдет коту под хвост!
– Ты что несешь, Миша? – раздраженно цыкнул на расходившегося секретаря Пацаков.– Какие уши? Какой еще Кукуй?.. Я тебе приказал следить за Жигановским, а ты надрался, как свинья, и буянишь в доме губернатора!.. Не ожидал... От тебя, Севостьянов, не ожидал!
