Дуглас Адамс - Детективное агентство Дирка Джентли

— Нет, никто, — ответил Ричард.

— Это уже не в первый раз, — заметила Сьюзан. — Кто-то звонит и дышит в трубку.

Она продолжала играть.

Ричард ушел в кухню и открыл холодильник. Он не сидел на рациональной диете, как Сьюзан, и поэтому содержимое холодильника мало обрадовало его. И все же он выложил на поднос все, что счел нужным: йогурт, немного отварного риса и апельсины, в мыслях, однако, пожалев, что не хватает пары сочных гамбургеров с жареной картошкой в придачу.

Нашлась и бутылка белого сухого, он и ее поставил на небольшой обеденный столик.

Спустя несколько минут к нему присоединилась Сьюзан. Она была спокойной и собранной и после нескольких кусочков селедки спросила его о происшествии на канале.

Ричард смущенно отнекивался, тряс головой и старался как-то объяснить ей, кто такой Дирк.

— Как его имя, ты сказал? — переспросила она, нахмурясь, когда он потерпел полную неудачу со своими объяснениями.

— Э-э-э… Дирк Джентли, в некотором роде… — промямлил Ричард.

— В некотором роде?

— Да, понимаешь… — Ричард окончательно сбился. Он понял, что, говоря о Дирке, почему-то всегда сбивался на какие-то намеки, неопределенности и недомолвки. Даже на бланках Дирка к его имени добавлена масса каких-то титулов, званий и пояснений, столь же неопределенных и загадочных. Он вытащил один из листков бумаги для заметок, которые взял со стола Дирка и на которых, организовав наконец свои мысли, записал все происшедшее с ним.

— Я… — снова попытался продолжить свой рассказ Ричард, но внизу кто-то позвонил в дверь. Ричард и Сьюзан испуганно переглянулись.

— Если это полиция, — решительно заявил Ричард, — я поговорю с ними. Чем скорей, тем лучше.

Сьюзан, отодвинув стул, встала, подошла к двери и взяла микрофон внутренней связи.

— Я слушаю, — сказала она, а затем переспросила: — Кто?

Нахмурившись, она выслушала то, что говорил незваный гость у входной двери, а затем, еще больше нахмурившись, посмотрела на Ричарда.

— Вам лучше подняться сюда, — не очень любезно пригласила она наконец гостя и нажала кнопку, открывающую входную дверь. Вернувшись к столу, Сьюзан села.

— Твой приятель, — сказала она ровным голосом. — Дирк Джентли.

Денек выдался на славу, и Электрический Монах пустил лошадь галопом. То есть от радостного возбуждения он пришпорил ее сильнее обычного, чему она, не разделяя его чувств, вынуждена была подчиниться.

Этот мир, по мнению Монаха, был определенно недурен. Он полюбил его. Он не знал, что это за место, откуда взялось, но оно во всех отношениях было подходящим для существа с уникальными, даже выдающимися дарованиями.

Монах нравился всем. Целые дни напролет он общался с людьми, выслушивал их жалобы и исповеди, а потом произносил три магических слова: «Я верю вам».

Эффект был потрясающим. Не то чтобы люди этого мира не произносили этих слов друг другу, такое бывало, но никогда в них не звучало столько искренности и убежденности, ибо Монах был специально запрограммирован именно на это.

Во всем мире его принимали как нечто непременное и должное. Он должен был верить за них, освобождая их от этой обязанности. Если кто-то появлялся у их двери с новой великой идеей, предложением или даже новой религией, они запросто отправляли всех к нему, говоря: «Идите к Монаху». И Монах сидел и терпеливо выслушивал каждого и верил всему, что они говорили. Далее этого, правда, не шло, и никто более этим не интересовался.

Лишь одна проблема, кажется, возникла теперь в этом во всех отношениях прекрасном мире. Часто после того, как Монах произносил три магических слова: «Я верю вам», собеседник тут же заговаривал о деньгах. У Монаха их, разумеется, не было. Этот недостаток омрачил немало интересных и многообещающих встреч.

Возможно, ему следует обзавестись некой суммой, но где ее достать?

Монах натянул поводья, и лошадь с удовольствием остановилась и тут же принялась пощипывать травку у края дороги. Лошадь не понимала, зачем нужны эти скачки то вверх, то вниз через холмы и долы, хотя, в сущности, какое ей дело до этого. Обидно только, что при этом оставались позади отличные зеленые поляны или лужайки с сочной нетоптаной травой. А если выпадал случай остановиться на них, то это были лучшие моменты в лошадиной скучной жизни и не грех было наверстать упущенное.

Монах пристально вглядывался в шоссе. Оно показалось знакомым… Он проехался по нему не спеша — сначала немного вперед, потом назад. Лошадь, улучив момент, снова попаслась у обочины.

Да, Монах был здесь прошлой ночью. Он хорошо запомнил это место. А это главное. Вот здесь он шел пешком в большем смятении духа, чем обычно, а вон там, за следующим поворотом, если он не ошибается, должна быть придорожная станция, где ему удалось забраться в багажник машины. Ее хозяин, неплохой человек, впоследствии почему-то так странно повел себя, когда Монах в него выстрелил.

Возможно, здесь он сможет раздобыть деньги. Монах призадумался. Во всяком случае, надо попытаться. Он оторвал лошадь от ее любимого занятия и снова пустил галопом.

Приблизившись к заправочной станции, он заметил машину. Она вызывающе стояла как-то поперек. Было ясно, что находится она здесь не по такому банальному поводу, как заправка маслом или бензином. У нее был слишком важный вид, чтобы скромно припарковаться, не бросаясь в глаза. Каждый автомобилист, проезжая мимо станции, должен был объезжать эту белую с синими полосами и эмблемами на кузове машину. Фары у нее тоже были какие-то особенные.

Подъехав совсем близко, Монах спешился и привязал лошадь к бензоколонке. Сам он направился к небольшой лавке, где увидел странного человека. Одетый в синюю униформу, он стоял к Монаху спиной. На голове у него была черная фуражка. Почему-то он пританцовывал, заткнув уши пальцами, что явно произвело сильное впечатление на человека за прилавком.

В священном страхе глядел Монах на приплясывающую фигуру и сразу же наделил его сверхъестественной силой божества. Он готов был уже преклонить перед ним колени, дабы выразить свою веру и преданность, как тот, покинув лавку, остановился как вкопанный при виде Монаха.

Монах, решив, что божество ждет, когда он отдаст ему почести, не задумываясь, повторил его танец, вертя пальцами в ушах.

Божество, странно посмотрев на Монаха, вдруг грубо схватило его, прижало плашмя к капоту белой машины и обыскало с ног до головы.

Дирк ворвался в гостиную со стремительностью небольшого торнадо.

— Мисс Уэй! — воскликнул он, схватив ее за руку, и сорвал с головы шляпу. — Я невыразимо польщен этой встречей, хотя глубоко сожалею, что происходит она в столь печальный момент скорби в вашем сердце, поэтому позвольте выразить вам мои самые искренние соболезнования по поводу утраты. Поверьте, ни при каких обстоятельствах я не посмел бы явиться сюда, если бы не серьезность и значение дела, ради которого я сейчас здесь. Ричард, я разгадал загадку фокуса, и это чрезвычайно важно!

Он размашисто сел на свободный стул у стола и положил свою шляпу на его край.

— Ты должен извинить нас, Дирк… — начал было Ричард.

— Нет, боюсь, это вам придется извинить меня, — перебил его Дирк. — Дело в том, что загадка разгадана, и самое удивительное в том, что разгадку подсказал мне семилетний мальчуган, встреченный мною на улице. Однако она, бесспорно, верна и в этом нет ни малейшего сомнения. «Какая разгадка?» — спросите вы, если, конечно, я позволю вам вставить хотя бы словечко. Уверяю, вам это не удастся, потому что я сам отвечу на этот вопрос следующим образом: ответа вообще не будет, потому что вы все равно в него не поверите. Лучше будет, если я сам вам все покажу и сегодня же.

Будьте уверены, это все объяснит. Я хочу сказать, что это объяснит фокус и, кстати, ту записку, которую ты нашел в книге. Я должен был бы сам догадаться относительно нее, если бы не был дураком. Она позволяет узнать, каким был неизвестный нам третий вопрос. Но — самое главное — она проливает свет на недостающий первый вопрос.

— Это еще что за недостающий вопрос? — быстро спросил Ричард, воспользовавшись короткой паузой.

Дирк посмотрел на него, как смотрят на круглого болвана.

— Вопрос, который задал король Георг Третий, конечно, — уверенно заявил он.

— Кому задал?

— Конечно же, профессору, — нетерпеливо пояснил Дирк. — Ты что, не помнишь? Это же было совершенно очевидным. — Дирк с досадой ударил ладонью по столу. — Мне помешала все понять сущая безделица, ничтожный факт, всего лишь утверждение, что это «абсолютно невозможно»! Шерлок Холмс сказал: если отбросить невозможное, то останется невероятное. А это и есть ответ. Но я не собираюсь отбрасывать даже невозможное. Именно сейчас. А теперь пойдем.

— Нет.

— Что? — Дирк сверкнул глазами в сторону Сьюзан, которая совершенно неожиданно, по крайней мере для него, оказала сопротивление.