Стража почему-то вначале решила не пропускать их на княжеский двор. Илюха пригрозил разнести ограду по бревнышку и уже собрался претворить угрозы в жизнь, но тут вмешался Змей и выпарил стражу с ее поста.
До тронного зала добрались без потерь.
— Ты, какого... Змея в княжеские палаты притащил? — ласково встретил вновь прибывших Севастьян.
— Берендей сказал, чтобы мы пришли всей командой, а слово князя для меня закон, — парировал Илюха.
— Так он имел в виду людей!
— Что-то мы не видели перед входом таблички, что вход с собаками... Тьфу, с Горынычами запрещен, — тут же вмешался Изя. — Что не запрещено, то разрешено, плюс, конечно, приказ князя.
Севастьян, до сих пор не отошедший от того, как ушлый черт выбил из него сумасшедшее финансирование «Программы физического развития княжеской дружины», с ненавистью посмотрел на Изю.
— Что тут за шум? — Зычный бас возвестил появление Берендея. — Любавушка, как я рад вас видеть, проходите, проходите быстрее!
— Так они со Змеем приперлись! — попытался вставить слово Севастьян.
— Он у нас смирный, — робко заметила Соловейка.
Берендей расплылся, как кусок масла на раскаленной сковороде.
— Видишь, он у них смирный, — обратился князь к Севастьяну. — Пусть проходят.
— Может, ты представишь мне наших гостей? — холодно поинтересовалась неизвестно откуда взявшаяся Агриппина.
Князь немножко заметался, но большой опыт дал себя знать, и он быстро взял себя в руки.
— Грунечка, радость моя, разреши тебе представить...
— «Дружину специального назначения», — подсказал Изя.
— Точно, их самых, — обрадовался поддержке князь. — Илью Солнцевского ты уже знаешь. А это два богатыря под его началом — средний Изя и младший Любава. Кстати, ты не думай, Изя не иудей, у него просто родители большими оригиналами были.
Обиженный Мотя недовольно, как бы невзначай, звонко клацнул средней пастью, и князь тут же поправился:
— И последний член команды Змей Горыныч.
Гореныш галантно поклонился княгине. Агриппина осторожно потрепала Змея по подставленной тут же голове.
— Его Мотя зовут, и он еще маленький, — охотно пояснил Илюха.
— Вижу, что маленький, — голос княгини немного потеплел. — Так чего в дверях стоять? Проходите, садитесь.
С этими словами Агриппина решительно взяла мужа под руку, и княжеская чета направилась в тронный зал. Севастьян и вся компания последовали их примеру.
Зал оказался полон, но для новой миниатюрной дружины были зарезервированы места недалеко от князя. Любава торопливо заняла место между друзьями. Внимание, оказанное ей княжеской особой, было явно в тягость. Изя и Илюха, слава богу, таким вниманием не отмеченные, чувствовали себя значительно комфортнее.
Солнцевский окинул взглядом зал. Совсем рядом расположились Илья Муромец со своими двумя товарищами. На приветственный кивок они только нахмурились и демонстративно отвернулись. Старые обиды оказались на удивление сильны. Зато Мартын Лихосватский сам радостно махнул рукой в знак приветствия с другого стола.
Тут нужно отдать должное протокольной службе у Берендея (или как она у него называется?), сработала она на совесть. Гостям дали время поесть, попить, потом еще поесть, потом еще много попить... И только тогда, когда изрядно захмелевшее и насытившееся общество удивленно засуетилось на своих местах, то и дело нетерпеливо посматривая на пустующее рядом с князем место, Берендей еле заметно для окружающих кивнул одному из своих слуг.
— Княжна Сусанна! — спустя мгновение оповестил глашатай, и сотни пар глаз обратились к дверям.
В зал вошла Княжна. Причем именно так, с большой буквы «К».
Ахнули все. Сусанна, конечно, не могла предстать перед всем двором ни в шароварах и рубахе, ни в мини-бикини из двадцать первого века, ни в облегающем тренировочном костюме из фитнес-зала, но все же она постаралась выгодно подчеркнуть произошедшие с ней за последнее время перемены.
Сарафан, конечно, имел место быть, но был изрядно заужен и притален, тем самым удивительно корректно и выгодно подчеркивая округлившиеся накачанные плечи, тонкую талию и крепкие ягодицы. Густые русые волосы были убраны не в косу, а просто стянуты в хвост красной лентой. Кокошник вообще отсутствовал как факт, на лбу красовался золотой обруч. Лицо, напрочь лишенное ужасных прыщей, было покрыто густым загаром (Изина работа). Поджатые волевые губы дополняли новый твердый образ княжны.
Сусанна окинула присутствующих решительным взглядом и направилась к своему трону. Походка ее, конечно, была не совсем изящна, и уж совсем не легка, зато в каждом шаге чувствовалась уверенность и сила.
Следом семенил сильно осунувшийся за последний месяц Микишка. Дьячок был явно не в самой своей лучшей форме и зыркнул на всю компанию настолько выразительно, что все скромно отвели от него взгляды. Разве только Мотя встретил напарника по каждодневным развлечениям приветливым стрекотанием.
Процесс выхода отрабатывался всей командой в течение целого дня и был знаком Илюхе до мельчайших подробностей. Так что Солнцевский следил не за Сусанной, а за Вилорием.
Произведенный княжной эффект превзошел все ожидания. Князь Галицкий просто оцепенел при виде своей невесты, причем, судя по тому, как загорелись его глаза, оцепенение было со знаком «плюс».
— Клиент готов, — шепнул на ухо Изя. — Дату свадьбы можно объявлять уже сейчас.
Княжна заняла свое место, и пир постепенно стал возвращаться в намеченное русло. Приглашенные гости быстренько опрокинули по кубку и принялись лихорадочно обсуждать произошедшие с Сусанной изменения.
Вилорий, словно наседка, квохтал над своей суженой. Агриппина умиленно следила за дочкой и упорно не замечала, какие томные взгляды бросает Берендей на Любаву. Соловейка привычно краснела, делая вид, что не понимает смысла таких знаков внимания.
Мотю все-таки запретили сажать за стол, но тот не обиделся и занял место под ним, в ногах у хозяина. Илюха, в свою очередь, тут же занялся тайной поставкой наиболее вкусных кусков трехголовому проглоту. В общем, все шло по плану, народ должен был наесться, наговориться, а потом планировалось объявление о предстоящей свадьбе.
Первым заметил что-то неладное ушлый Изя. Он как раз умял какой-то дивный паштет и, обильно залив его вином (на самогон он в очередной раз временно, но бесповоротно смотреть не мог), вдруг заметил, что выражение лица Вилория с ошалело-влюбленного сменилось сперва на просто ошалелое, а потом на удивленно-обиженное. Эта метаморфоза произошла после короткой фразы, которую бросила ему Сусанна.
— Илюх, у нас проблемы.
— Какие могут быть сегодня проблемы? — удивился богатырь, отправляя под стол перепелку.
Оттуда тут же раздалось радостное чавканье.
— Может статься, что большие. Сходи-ка ты типа на разведку к нашей сладкой парочке. Как бы наша первая культуристка на Руси, в свете своей исключительности, дров не наломала.
Илюха внимательно посмотрел на холодную Сусанну и помятого Вилория. Через минуту, как бы невзначай, на правах личного тренера он уже уселся рядом с ними.
— Ну как, голубки, все воркуете? Небось обсуждаете свадебный наряд невесты и в каком загсе расписываться будете? Лично мне больше всего нравится «Грибоедовский».
— Я не выйду замуж за этого хлюпика, — сказала Сусанна, как отрезала.
— Нет, ты слышал, да? Да это война, причем немедленно. Я князь, а не хлюпик! — взвился Вилорий.
— Можно подумать, одно другому мешает, — тут же съязвила бывшая невеста.
— Может, лучше после пира? — спокойно поинтересовался Илюха.
— Чего? — переспросил хлюпик.
— Говорю, воевать прямо сейчас, с набитым животом, как-то нехорошо, а вот завтра с утречка похмелимся и сразу начнем.
Несостоявшиеся молодожены с удивлением посмотрели на Солнцевского.
— Значится так, насколько я понимаю, на этот раз ты, Сусанна, не хочешь выходить замуж за Вилория по причине...
Княжна не дала договорить:
— Да что я с этой глистой в кафтане делать-то буду? Я от груди уже сейчас жму больше, чем он весит!
— Не увлекайся, — приостановил ее Илюха. — Я знаю, сколько ты жмешь от груди.
— Ну скоро буду жать, — не моргнув глазом поправилась княжна.
— Да я...
Договорить Вилорий не успел.
— Брек! — решительно остановил перепалку Солнцевский.
Подождав, пока спорщики немного успокоятся, продолжил:
— А вот, скажем, не хотите ли вы, досточтимый Вилорий, присоединиться к нашей компании и тоже, так сказать, культурно, с помощью всяческого железа начать совершенствовать свое тело?
Сусанна впервые за вечер сменила презрительное выражение лица на заинтересованное. Галицкий, естественно, засомневался.
— Ну не знаю... Я ведь все-таки князь.
— Я же говорила, что он хлюпик, — в очередной раз отрезала Сусанна.
