— На плотах надо было, — поддакнул балтиец Карась. — Эх, как хорошо было бы сейчас поплавать…
— А Огонькова оставить в этом лесу? — спросила Анна.
— Н-ну… Сам он виноват. И потом, может, его тут и нет совсем? Может, он бант на куст повесил для красоты, а сам со своими домовыми вплавь пошел?
— Глупости, — сказал я. — Так, я не понял… А где добровольцы?
Лешие мялись, переглядываясь.
— Возмутительная несознательность! — воскликнул я. — Что это такое? Командир приказал, значит, надо приказ выполнить. Вот ты, ты… и ты! На разведку шагом марш!
Лешие, в которых я наугад ткнул пальцем, с тяжелыми вздохами выдрались из толпы и, обреченно опустив головы, скрылись за кустами.
— Может, лучше было бы не рассыпаться? — робко предположила Анна, с жалостью посмотрев вслед несчастной тройке. — А то переловят нас по частям…
— Кто переловит? — хором спросили мы с Карасем.
— Если б я это знала! Нехорошее место — Глубокий Лес. Про него мало что известно. Пожалуй, ничего не известно, кроме одного.
— Чего?
— Что сюда лучше не ходить.
— Ну ладно вам тоску нагонять! — попробовал взбодриться я. — Не век же нам здесь…
Истошный вопль прервал мои слова. Мы мигом оказались на ногах.
— Пымали! — радостно завопили где-то рядом. — Пымали!
Из кустов вывалились трое леших. В их лапах извивался и орал крепенький мужичок, похожий строгой темной одеждой и безволосой брюзгливой физиономией на отца-инквизитора (ох, сколько я перевидал этих типов в свое время!) — только на очень рассерженного инквизитора.
— Пустите меня! — вопил незнакомец. — Не имеете никакого права меня хватать! Уберите от меня свои грязные лапы!
— Отпустите, — приказал я.
Незнакомец шлепнулся на снег и тотчас вскочил. Принялся, злобно что-то ворча, отряхиваться и оглаживаться.
— Выпрыгивают из кустов, понимаешь… — бурчал он себе под нос, — хватают честного человека… Олухи лесные! Откуда вы здесь взялись?
— Шастал по лесу, — доложил мне один из разведчиков. — Мы к нему культурно подошли поговорить, а он деру…
— Культурно?! — взвизгнул незнакомец, предъявляя мне дыру на штанине.
— Вот… с собой тащил, — разведчик бросил мне под ноги мешок.
— Отдайте, это мое! — кинулся было незнакомец к мешку, но его удержали.
— Тэ-эк-с… — заинтересованно бормотал Карась, копаясь в мешке. — Посмотрим, что тут… Наверное, оружие или драгоценности… Что за… Адольф, посмотри!
Я посмотрел. Действительно, странно. Мешок полон был жестяными круглыми коробочками с чем-то вроде муки внутри.
— Ого! — сказал я. — Товарищ Карась, прошу указать в протоколе: в ходе оперативных действий сотрудники задержали гражданина, у которого было обнаружено большое количество белого сыпучего вещества. Дальнейшая экспертиза показала, что вещество является… — Я осторожно понюхал порошок.
— Кокаин! — выдохнул Карась, и глаза его замаслились. — И мне дай! И мне!
— …зубным порошком с ярко выраженным ароматом мяты, — закончил я «экспертизу».
— У-у… — разочарованно скривился Петро.
— Это мое, отдайте! Чего вы ко мне привязались?
— А зачем вам столько зубного порошка? — осведомилась Анна.
— Да мешочник он! Спекулянт! — ответил за незнакомца Карась. — Городской пижон! Деревню дурить приехал? Продукты питания, тренъ-хрень через капитанский мостик, на порошок выменивать? Дурачок, кто ж из потомственных крестьян зубы чистит? Личная гигиена — буржуазная выдумка! — с пафосом закончил матрос.
Лешие бурными аплодисментами поддержали последнее высказывание — и тут же осеклись под строгим моим взглядом.
— Отдайте мне мешок! — твердо заявил незнакомец. — И отпустите! Что я вам сделал? Чего вы ко мне прицепились?
— Хотелось бы узнать, товарищ, — надвинулась на него Анна. — Что вы делали в этом лесу? И куда направлялись?
— Что хотел, то и делал, — огрызнулся незнакомец.
— Я бы хотел спросить вот что, — влез Карась. — Не «куда» он направлялся, а «какой дорогой»? Или, может, он тоже заблудившийся?
— Не заблудившийся, — вступили лешие-разведчики. — Он уверенно так шагал. Как будто знал дорогу! Нечисто здесь, товарищ комдив! Мы коренные лесные жители — и то блуждаем, а этот…
— Тихо! — гаркнул я и повернулся к незнакомцу. — В общем, так. Видите ли, любезнейший, нам всем, конечно, интересно: что делает в глухом лесу одетый в костюм-тройку гражданин с мешком, полным жестянок мятного зубного порошка. Думаю, и ревтрибуналу… — значительно проговорив это слово, я выдержал паузу, — это покажется крайне интересным. Отпустите-ка его, никуда он не денется.
— Я зубник! — с достоинством представился незнакомец. — Или, как сейчас модно говорить, стоматолог, вот! Ни к какой политической партии я отношения не имею! Нечего мною интересоваться. Отпустите меня, и все тут.
— Ну уж нет! — взревел Карась, сняв с плеча винтовку и передернув затвор. — Покажешь, барабулька вонючая, так тебя и эдак через форштевень с размаху, путь на другую сторону Глубокого Леса? А?
Зубник минуту мрачно косился по сторонам, потом все-таки пробурчал:
— Ладно уж, покажу. Только не думайте, что вы меня напугали. Плевать я на вас хотел!
— Плевать? — оскорбилась Анна, опустив руку на эфес шашки.
— Потом, потом… — шепотом сказал ей совершенно успокоившийся после вытянутого из зубника обещания Карась. — Пусть сначала выведет нас…
Незнакомец, явно услышавший шепот Карася, только пренебрежительно хмыкнул. Странная самоуверенность! И леших он не испугался. Да и слова относительно ревтрибунала на него должного воздействия не произвели. Недоволен тем, что его задерживают; кричит, ругается, надменен и бранчлив, как пьяный депутат Госдумы, которому не досталось места в первом классе элитного авиалайнера. Странно… Зубник!
— Пошли быстрее! — скомандовал стоматолог, взваливая себе на плечо мешок. — Некогда мне! — И, не дожидаясь нас, резво поскакал прочь с полянки, будто у него за спиной висел не мешок, наполненный жестянками, а пуховая подушка.
— Убежит, товарищ братишка Адольф, — тихонько сказал мне Карась.
— Не убежит… Эй, Кузьма! Возьми-ка веревку и привяжи к себе этого рыцаря бормашины.
Кузьма кивнул и кинулся выполнять приказание. Через минуту Глубокий Лес наполнился визгом, воплями и проклятиями. Зубник неистово выдирался и дрался так, что, казалось, Кузьма намеревается не просто-напросто привязать его руку к своей, а по меньшей мере — обесчестить в извращенной форме.
— Не позволю! — орал незнакомец. — Руки прочь! От вас плохо пахнет, грязное мужичье!
— Точно — мешочник! — скривился Карась. — Спекулянтская рожа! Мужичье ему не нравится. И ведь видит, какую мы власть представляем, — и все равно…
— Тихо! — крикнул я. — Кузьма, отойди от него. Встрепанный Кузьма с великим удовольствием повиновался.
— Не позволю! — твердо повторил зубник. Он тряхнул головой и мельком глянул на меня — мне почудилось, что в глазах его мелькнуло какое-то неожиданно осмысленное намерение. — Если уж вы боитесь, что я убегу, то привяжите меня не к этому охламону, а вон к тому… — он указал на здоровеннейшего лешего Парфена, — или вон к тому… Нет, я сам выберу.
Пока Карась хлопал глазами, а мы с Анной недоуменно переглядывались, загадочный зубник, перебегая от одного лешего к другому, ощупал весь наш пехотных отряд, как какой-нибудь профессиональный барышник ощупывает табун лошадей, выбирая подходящую.
— Что он делает? — ахнула Анна.
— Ты у меня спрашиваешь?
Зубник остановился все-таки на Парфене — самом крупном лешем в нашем отряде. Странный выбор. Если он задумал убежать, то и выбирал бы себе пару пожиже… Нет, определенно он что-то задумал.
— Парфен?
— Ась!
— Не «ась», а «слушаю, товарищ комдив». Отойди от дяди.
— Почему это теперь — отойди? — вскипел снова странный незнакомец.
— Потому что я с тобой пойду. Во избежание.
И тогда зубник выкинул невиданную штуку. Он подбежал ко мне и быстро-быстро ощупал мне руки, ноги, грудь… Я аж оторопел от такого нахальства. Карась неприлично заржал, а Анна нахмурилась и сжала ладонь на рукояти шашки.
— Удивительно! — воскликнул тем временем зубник. — С виду такой невзрачненький, а кости — крепкие как железо. Привязывай!
Я связал из веревки две петли, одну накинул себе на пояс, другую — на пояс незнакомца.
— И если ты намереваешься сделать какую-нибудь гадость… — начал я.
— Да ладно! — бесцеремонно отмахнулся он. — Пошли скорее!
И мы пошли. Вернее, побежали. Зубник со своим мешком летел впереди, волоча меня на буксире. Он резво и уверенно петлял между деревьями, перепрыгивал через поваленные стволы, с шумом врубался в заросли валежника. Я даже не успевал замечать, по каким признакам он определяет, куда ему сворачивать — направо или налево. Никаких меток на деревьях, никаких указателей… Тем не менее на одном месте кругом мы не ходили, как раньше. Глубокий Лес сгущался, менялся по мере того, как мы продвигались все дальше и дальше… Куда? Я совсем запыхался. Мой проводник-стоматолог тоже подустал. Вспотел, как ежик в бане, расстегнул наконец свой пиджак, расстегнул верхние пуговки сорочки…
