Ангва посмотрела на лицо Моркоу. Оно было непроницаемым.
— Это все вдовы стражников? — спросила она.
Он кивнул.
— И одна сирота.
— Жизнь — суровая штука, — согласился Колон. — Пенсия вдовам не полагается, понимаешь?
Он переводил взгляд с Моркоу на Ангву.
— Что-нибудь не так?
Моркоу отпустил запястье Ангвы, повернулся, убрал книжку в сундучок и закрыл крышку.
— Все нормально, — сказал он.
— Э-э, я прошу прощения… — начала было Ангва, но Моркоу, казалось, не слышал ее.
Повернувшись к Колону, он кивнул:
— Дай ему кофе.
— Но… четырнадцать долларов… это же почти половина его жалования!
Моркоу взял вялую руку капитана и попытался разжать кулак, однако даже в бессознательном состоянии капитан слишком крепко сжимал пальцы.
— Вернее, это и есть половина его жалования!
— Интересно, что он в ней так сжимает? — спросил Моркоу, не обращая внимания на ее слова. — Может, какую улику?
Он взял чашку с кофе и приподнял Ваймса за воротник.
— Выпейте это, капитан, — сказал он, — и все станет намного… отчетливей.
Клатчский кофе обладает даже более сильным отрезвляющим действием, чем неожиданно полученный конверт от налогового инспектора. На самом деле истинные ценители кофе предусмотрительно напиваются, прежде чем прикоснуться к нему, потому что клатчский кофе мгновенно возвращает вас в трезвое состояние, а если вы чуть переборщите, переводит на другую сторону, туда, где сознанию человека находиться не следует. Стражники сошлись во мнении, что капитан Ваймс перебрал как минимум пару лишних рюмок, а значит, чтобы он протрезвел, следовало влить в него хорошую двойную порцию кофе.
— Осторожно… осторожно… — Моркоу позволил нескольким каплям кофе просочиться между губ капитана.
— Послушай, я… — снова начала Ангва.
— Забыли, — не оборачиваясь, бросил Моркоу.
— Я только…
— Я же сказал, забыли.
Ваймс открыл глаза, бросил взгляд на мир и закричал.
— Шнобби!
— Да, сержант.
— Ты что купил, «рыжий пустынный специальный» или «кудрявый горный простой»?
— Рыжий пустынный, сержант, потому что…
— Предупреждать надо. Лучше принеси… — он посмотрел на искаженное ужасом лицо Ваймса. — …Полстакана виски Пивомеса. Мы послали его слишком далеко.
Стакан был принесен и влит. Постепенно Ваймс расслабился.
Его кулак разжался.
— О боги! — воскликнула Ангва. — У нас есть бинты?
Небо казалось маленьким белым кругом.
— Куда это мы попали, напарник? — спросил Дуббинс.
— В пещеру, напарник.
— Под Анк-Морпорком нет пещер, напарник. Он стоит на суглинках.
Дуббинс пролетел почти тридцать футов, но удар был смягчен тем, что он приземлился на голову Детрита. Тролль сидел в окружении обломков гнилых досок в… самой настоящей пещере. Вернее, как решил Дуббинс, когда его глаза немножко привыкли к темноте, в выложенном камнем тоннеле.
— Я ничего не сделал, — попытался оправдаться Детрит. — Просто стоял, а в следующее мгновение — хрусть, и все унеслось куда-то вверх.
Дуббинс наклонился и поднял обломок доски. Тот был очень толстым. И очень гнилым.
— Мы провалились куда-то сквозь что-то, — заявил он и провел ладонью по стене тоннеля. — Хорошая кладка. Очень хорошая.
— А как мы выберемся?
Путь наверх был закрыт. До потолка тоннеля не мог дотянуться даже Детрит.
— Я думаю, как-нибудь выйдем, — сказал Дуббинс.
Он понюхал воздух, который оказался промозглым. Гномы очень хорошо ориентируются под землей.
— Туда, — указал он и зашагал вперед.
— Дуббинс?
— Да?
— Никто мне не говорил, что под городом есть тоннели. Никто не знает о них.
— Ну и что?
— Выхода нет. Выход одновременно является входом, а если никто не знает об этих тоннелях, значит, входа нет. И выхода тоже.
— Но должны же они куда-то вести.
— Наверно.
Черный ил образовал некое подобие дорожки по дну тоннеля. Стены были покрыты слизью, это говорило о том, что в недавнем прошлом тоннель был заполнен водой. Кое-где со стен свисала гниющая плесень, тускло освещающая древнюю кладку[22].
Настроение Дуббинса постепенно улучшалось. Под землей гномы всегда чувствуют себя лучше.
— Мы должны найти выход, — заявил он.
— Верно.
— Слушай… а почему ты записался в Стражу?
— Ха! Моя подруга Рубина сказала, что я должен найти настоящую работу, если хочу жениться. Сказала, что не желает выходить за тролля, которого все считают никчемным и тупым, как короткий обрубок деревяшки. — Голос Детрита эхом разносился в темноте. — А ты?
— Мне стало скучно. Я работал на своего шурина Занудингссона. У него было свое, очень выгодное дело. Он поставлял в гномьи рестораны особое блюдо — жаренных крыс, внутри которых были разного рода предсказания. Но мне показалось, что не гномье это дело…
— А по-моему, непыльная работенка…
— Да, но многие клиенты были очень недовольны предсказаниями.
Дуббинс остановился. Изменение в потоке воздуха сообщило ему о том, что впереди находится другой, более широкий тоннель.
И действительно, тоннель вышел в другой, гораздо более широкий. На полу лежал толстый слой ила, по которому бежал тонкий ручеек. Дуббинсу показалось, что он услышал, как в темноте разбегаются крысы, — во всяком случае, он искренне надеялся, что это были крысы. Ему даже показалось, что он слышит шум города, едва различимый, перепутанный и приглушенный толщей земли.
— Похоже на храм какой-то, — сказал он, и его голос разнесся далеко по тоннелю.
— На стене что-то написано, — заметил Детрит.
Дуббинс разглядел глубоко вырубленные в камне буквы.
— ВИА КЛОАКА, — сказал он. — Гм-м. «Виа» — так в старину называли улицу или дорогу. «Клоака» означает…
Он всмотрелся в темноту.
— Это канализационная труба.
— А что такое канальязационная труба?
— Ну, это то же самое… Куда тролли ходят избавляться от… э-э, всякого внутреннего мусора? — спросил он.
— На улицу, — ответил Детрит. — Так велит богиня Гиена-Ги.
— В общем, это… подземная улица для… всякого рода отходов, — пояснил Дуббинс. — Не подозревал, что в Анк-Морпорке есть канализация.
— Может, Анк-Морпорк тоже не знает, что в Анк-Морпорке она есть? — предположил Детрит.
— Верно. Ты прав. Это место очень древнее. Мы находимся в кишечнике земли.
— В Анк-Морпорке даже у дерьма есть своя улица! — восхитился Детрит. — Вот уж действительно, город неограниченных возможностей.
— Здесь тоже что-то написано. — Дуббинс счистил слизь. — «Цирон IV уделал меня», — прочел он вслух. — Цирон — это ведь один из древних королей, верно? Эй… а знаешь, что это значит?
— Это значит, что со вчерашнего дня здесь никого не было, — сказал Детрит.
— Нет! Этому месту… этому месту более двух тысяч лет. Возможно, мы первые люди, оказавшиеся здесь с…
— Со вчерашнего дня, — закончил за него Детрит.
— Со вчерашнего дня? Да что ты заладил?! При чем здесь вчерашний день?
— Следы еще свежие, — сказал Детрит.
И ткнул пальцем вниз.
По грязи шли чьи-то следы.
— Ты уже сколько времени в Анк-Морпорке? — спросил Дуббинс, которому вдруг стало как-то очень неуютно в тоннеле.
— Девять лет. Это количество лет, которые я здесь прожил. Девять, — с гордостью повторил Детрит. — И это только одно из многих чисел, до которых я теперь могу досчитать.
— А ты когда-нибудь слышал о тоннелях под городом?
— Нет.
— Но кто-то о них все-таки знает.
— Да.
— Что будем делать?
Ответ был очевидным. Они последовали за таинственным человеком в склад фьючерсной свинины и едва не погибли. Потом оказались в эпицентре маленькой войны и едва не погибли. А теперь они находились в таинственном тоннеле, где обнаружили свежие следы. Если капрал Моркоу или сержант Колон спросят потом: «И что же вы сделали?» — что им ответить? «Мы повернулись и пошли своей дорогой?» Никогда!
— Следы ведут туда, — Дуббинс ткнул пальцем, — а потом возвращаются. Но обратный след не такой глубокий, как след, э-э, тудашний. И обратный след идет сверху. Значит, тот, кто оставил следы, был тяжелее, когда уходил, и легче, когда возвращался, так?
— Так, — согласился Детрит, наконец разобравшись в хитросплетениях логики.
— А это значит…
— Он похудел?
— Он что-то нес и оставил это что-то… где-то там.
Они всмотрелись в темноту.
— И мы сейчас пойдем и найдем это что-то? — спросил Детрит.
— Думаю, да. Ты как себя чувствуешь?
— Нормально.
Несмотря на то что они были представителями разных видов, в их воображении возникла одна и та же картина: вспышка и свинцовая пробка, свистящая сквозь подземную тьму.
