Чудо, а не доченька у меня. За какие только грехи такую послали, непонятно? И куда ее, интересно, угораздило переместиться? Заранее не завидую тому несчастному неудачнику, которому она свалится на голову. Может, и к лучшему, что у них с Крисом ничего не сложилось? Не та личность крестник, чтобы заставить себя прогибаться под другого человека, пусть и любимую девушку. А Юля-то уж никогда никому не уступит, даже если будет точно знать, что этим поступает себе во вред. Нет, они бы и так не ужились, но потом расставаться было бы куда больнее.
Эх, молодость, сколько же всего совершает человек в эти замечательные годы! Столько, что потом всю оставшуюся жизнь распихивает по чуланам и кладовкам скелеты неудач и ошибок и занимается их переосмыслением. Впрочем, не будем о том, что и так все знают.
Пока мы добирались до императорского дворца, пока втолковывали слугам и министрам, что произошло, пока оных откачивали после «замечательных» новостей, пока ждали, когда глава ордена притащит архимага… В общем, время перевалило далеко за полдень. Так далеко, что, выглянув в высокое окно, я с удивлением обнаружил, что уже наступил вечер и солнце клонится к горизонту.
Маришку от свалившихся волнений сморил сон: девушка, свернувшись уютным клубочком, дремала на широком диване. Василий уже прикрыл ее содранным со стены гобеленом, с изображением какой-то баталии далекого прошлого. Судя по смешению золотых и серебряных цветов, дрались блистательные витязи Пресветлой матери не с кем-нибудь, а с проклятыми убийцепоклонниками. А теперь иномирец усердно шикал на всех бодрствующих, чтобы мы не смели повышать голоса, дабы, не приведи Алив, не разбудить его дорогую Маришеньку.
За гобеленом, к нашему смущению, обнаружился потайной сейф, который тут же попыталась вскрыть Альга, но, столкнувшись с моим скептическим взглядом, вспомнила, что теперь к ее услугам все герцогство Рит со своими землями и богатствами, и пора бы начать отучать себя от воровских замашек. Женщина виновато улыбнулась и принялась усиленно смотреть в противоположную от сейфа сторону. Ха! Отучишь, как же! То и дело служанки жалуются на пропажу дорогого фарфорового сервиза, картины, грозди драгоценных украшений с люстры, да и на прочие «странности». «Будто полтергейст какой-то завелся!» – восклицают бедные девушки, не помышляя, что злобный полтергейст – не кто иной, как новая госпожа, руки которой независимо от мнения мозга стараются запихнуть все, что блестит и имеет достойную цену, себе в карман и потом надежно перепрятать стащенную безделушку. Даже если вещь и без того уже принадлежит Альге.
Но что поделать? Привычка! У нас даже появилась «милая» семейная забава – каждый вечер перед сном я прилежно пытаюсь отыскать тайники воровки и вернуть все на свои места. Что-то вроде детской игры «холодно – горячо».
– Ну?
В кабинет без стука вошел хмурый Эриам. Выглядел темный эльф неважно – посеревший, с лихорадочно блестящими глазами, весь какой-то помятый. Ректор обернулся, изучая лица присутствующих в комнате людей, затем как-то странно дернулся и тихо сказал:
– Кажется, Ливий сошел с ума, наговорил мне Хель знает что – чушь какую-то, чуть драться не полез из-за того, что я, по его мнению, чересчур медленно собирался, и при этом так старательно вздрагивал от каждого шороха, что мне самому интересно стало.
Ответом Эриаму стал дружный смех, даже Василий, забыв о необходимости соблюдать тишину, громко крякнул, оценивая поведение главы ордена. Да, Ливий и так до сих пор не оклемался из-за прошлогоднего явления «Пресветлой матери», которая спасла меня от костра, а тут еще исчезнувший император добавил стресса.
Приятного мало, согласен.
– Если Ливий говорил про исчезновение Юльтиниэль и Кристиана, то это не чушь, а суровая реальность, – отсмеявшись, сказал я темному эльфу.
– Да? – радостно встрепенулся ректор академии Шейлера. – Неужели эти несносные дети наконец-то оставят меня в покое?! – с надеждой уточнил он, но, вспомнив, что один из «несносных детей» мой крестник, а другая – дочка, быстро извинился. Мол, сам знаешь, Оррен, ляпнул наболевшее.
Я только грустно кивнул: да, понимаю, много найдется тех, кто искренне обрадуется неожиданному исчезновению двух самых больших заноз Лирии. И даже не будет этого скрывать – Крис с Юлькой стольким успели насолить, что список имен обиженных, реши кто-нибудь такой составить, имел бы шанс растянуться на несколько метров, а то и больше.
– Значит, теперь ты император? – Эльф недобро прищурился.
– Крис сам сказал. – Я развел руками, показывая, что ни в коем разе не напрашивался на этот пост, а только попался под руку венценосной особе не в самый подходящий момент.
– А даже если бы и не сказал, все равно, Оррен, ты так и так крайним бы оказался. Ты же крестный императора, да еще и герцог… В любом случае преемником бы назначили именно тебя, – усмехнулся Эриам и, прошествовав мимо собравшейся компании, нагло расположился в императорском кресле. Я-то мягкое, обитое кожей чудо занять постеснялся, а теперь сгонять архимага было как-то нехорошо, пока он не сказал – сможет помочь с поисками или же нет.
– И что? Как претенденту на трон, ты предлагаешь мне устроить заговор против Кристиана?
– Что, можно? – восхитилась Альга, смешно подпрыгнув, потом задумалась. – А Шахра’ла?
– Нет, ни при каких условиях трон не отошел бы вдовствующей императрице, – покачал головой Эриам. – Риты еще с основания своего рода умудрялись оказываться ближе всего к императорам. Эрик Рит вообще получил именно герцогский титул, а не абы что, потому что стал побратимом Дариила Объединителя, впрочем, это, Оррен, ты знаешь лучше меня. Давайте скорее поговорим о деле, что от меня требуется? – Тон архимага в секунду из задумчивого стал официально-деловым, а взгляд похолодел.
– Найти следы перемещений и сказать, куда дети исчезли, – сформулировал я требования.
– Попытаться найти, – поправил меня Эриам.
– Хоть так, – пришлось согласиться и на такое расплывчатое обещание. В конце концов, требовать от темного эльфа звезд с неба было бы несправедливо.
– В таком случае, позвольте откланяться. – Эриам с явным сожалением поднялся из удобного кресла, кивнул и быстрым шагом удалился.
Вот… уже лучше. Глядишь, что-нибудь архимаг нароет, а там детишки найдутся, и все станет замечательно. Я покосился на Альгу, которая, не устояв перед соблазном, уже вертелась около сейфа, сетуя, что не прихватила на свадьбу нужные отмычки. Василий устроился на диване, рядом с тихо посапывающей Маришкой, поправил сползший краешек гобелена. Все были при деле, и, осторожно приблизившись к креслу, я все-таки сел в него, сразу почувствовав себя настоящим суровым правителем. Одно дело в герцогской короне перед зеркалом крутиться, словно барышня, собирающаяся на свой первый бал, и совсем другое – неожиданно оказаться временным императором.
Здорово!
Однако моим скромным надеждам на скорое разрешение проблемы суждено было скончаться в жуткой агонии.
Не успел я уютнее устроиться на месте Криса, как в кабинет ворвались стражники, чуть не сорвав дверь с петель. Во главе бледных, дрожащих парней в начищенных до блеска доспехах скакал главнокомандующий тем, что в Лирии принято было называть армией, маршал Леран Дирр. Выглядел немолодой, серьезный мужчина так, словно застал Алив в объятиях ночного сторожа вместе с Убийцей Хель. За этой странной процессией следовал белый как мел (это темный эльф-то!) ректор, которому, похоже, не удалось далеко уйти.
– Ваше импер… Тьфу! Оррен, где, твою Хель, Кристиан?!
– Кто ж его знает, – философски спокойно отозвался я, уже понимая, что произошло что-то из ряда вон выходящее, надо добавить, выходящее очень далеко. – И почему-то сразу «мою»?
Но возмущение осталось без должного внимания.
Леран толкнул в спину светловолосого стражника. Паренек отличался от остальных черной безнадежностью, завладевшей молодым лицом и дрожащими руками. Получив тычок от маршала, стражник подпрыгнул на месте, запнулся, чуть не упав, на подламывающихся ногах приблизился ко мне и через добротный стол черного дерева протянул магического вестника. Судя по всему, именно содержащаяся в послании информация поставила всех на уши, заставив примчаться ко мне.
С нехорошим предчувствием я развернул клочок небольшой, но очень дорогой бумаги. Вчитался в написанные тонким каллиграфическим почерком строчки и схватился за сердце.
– Когда? – прохрипел, сминая хелину бумажку.
– Двадцать минут назад, – обреченно промямлил парнишка, видимо вспомнив, что в старые «добрые» времена за плохие вести послов обычно вздергивали на дыбе.
А вести были очень плохими.
– Оррен, что там? – Альга, оставив несчастный сейф в покое и приблизившись ко мне, забрала смятое послание из ослабевших пальцев. За ней уж стояли Василий и проснувшаяся Маришка, ожидая, когда же женщина прочтет последние новости.
