Поэтому вскоре из одного небольшого города, отстоящего недалеко от Ямщикова, в село это был направлен многосторонний журналист Леонид Могилан, чтобы выяснить всё на месте и опубликовать в газете корреспонденцию, разъясняющую суть дела и пресекающую ложные домыслы.
Когда-то Леонид Могилан сотрудничал в одной центральной газете, но оттуда был за что-то уволен и переехал работать в ту небольшую газету, о которой идёт речь. Здесь редактор полюбил его за свежесть стиля. Так, Могилан никогда не употреблял слова «нефть», а всегда писал «наше чёрное золото»; никогда не говорил «хлопок», а всегда – «наше белое золото»; а вульгарное слово «пушнина» он заменял образным выражением «наше мягкое золото». Кроме того, хоть жил он всегда в городах, но считался знатоком сельского хозяйства и иногда даже сочинял стихи и песни на сельхозтему. В поэзии он почему-то подражал дореволюционной поэтессе Мирре Лохвицкой. Об этом свидетельствует хотя бы его «Сельская вакхическая»:
Пастух Мефодьич! Доярка Маша!
Я с вами дружбе сердечной рад!
За яровые поднимем чаши,
За полноценный суперфосфат!
Споём и спляшем! Эван! Эвоэ!
В экстазе выпьем артелью всей
За все комбайны, за все удои,
За яйценоскость родных гусей!
Так как Ямщикове было селом и находилось в сельской местности, то туда был направлен именно Могилан. Через два дня в газете появилась его статья, которая называлась «За крыло да на солнышко!» Она начиналась так:
"В то время как крепнет добыча мягкого золота, множится вывоз удобрений и свершается ряд иных свершений и мероприятий, есть у нас ещё тёмные пятна, есть и отдельные носители этих тёмных пятен.
Некий А. Возможный, отклонившись от дружного коллектива работников связи, вместо того чтобы заботиться о срочной доставке писем сельским труженикам, занялся бесцельным прожектёрством и вздумал летать на крыльях.
Эти антинаучные полёты, не подкреплённые выводами и доводами науки, невольно наводят на мысль о том, что А. Возможный хочет противопоставить себя рядовым труженикам села Ямщикова и возбудить в них религиозные суеверия в своих личных целях…"
В таком духе был написан целый подвал. Кончалась статья возгласом: «А не пора ли ударить по крыльям гр. А. Возможного!»
Вскоре эта отрицательная статья сделала своё положительное дело. В самом деле, напиши Могилан статью хвалебную – она могла бы пройти незамеченной. Положительная статья не требует ответа, а отрицательная требует. Она немедленно была обсуждена на районном собрании почтовых работников и признана грубо заушательской и искажающей факты. В одну из центральных газет было послано письмо за многими подписями. Вскоре в Ямщикове прибыл столичный корреспондент, а через три дня в его газете появилась не очень большая, но весомая заметка, которая называлась «Оглоблей по крыльям». В ней рассказывалось о том, что периферийный изобретатель-практик, сконструировавший крылья для письмоносцев, подвергся грубым нападкам в местной печати. Вместо того чтобы морально поддержать Алексея Возможного, Л. Могилан, не разобравшись в сути дела, обрушился на него с нелепыми придирками в своей технически неграмотной статье.
Вслед за тем в Ямщикове приехала известная журналистка Нина Антитезова. В толковой и дружественной статье она поведала широкому читателю об Алексее Возможном и его изобретении. Статья называлась «Сельский Дедал».
В Ямщикове потянулись корреспонденты, фотографы, репортёры, телевизионщики и киношники.
Представитель массового научно-популярного журнала «Техника-каждому» уговорил Алексея послать чертежи и техническое описание крыльев в Бюро изобретений. Алексей последовал доброму совету и вскоре получил авторское свидетельство.
Затем Алексей Возможный сделал вторую пару крыльев. Эти крылья он принёс в своё почтовое отделение, чтобы ими могли пользоваться письмоносцы. Крылья вполне оправдали себя. Пошли осенние дожди, дороги к некоторым отдалённым деревням стали труднопроходимыми, но доставка почты шла без помех. Почтальон, отправлявшийся в дальнюю деревню, брал крылья и летел над дорожной грязью и болотами. Иногда ими пользовались и врачи, а также лекторы, летавшие в глубинку. Эти крылья лежали, всегда готовые к употреблению, на специальной полке в почтовой конторе. Их прозвали «дежурными крыльями».
Вскоре, зайдя в сельский клуб, Алексей увидал там свежий номер стенгазеты, где помещён был новый рисунок Андрея Прокушева. Рисунок тот изображал сельского письмоносца. Он бодро летел на крыльях, а на шее у него висела сумка, из которой торчали письма и газеты. Внизу можно было прочесть четверостишие уже известного нам сельского поэта:
Над тайгой лечу зелёной,
Что мне ямы, впадины, —
Потому как почтальону
Нынче крылья дадены!
Однако нужно заметить, что мать Алексея, отправляясь на разноску почты, крыльями никогда не пользовалась. Впрочем, скоро она вышла на пенсию.
Что касается Кати, то она, после того как крылья прошли испытание, изредка летала на них, но относилась к ним с какой-то тайной боязнью. Не то чтоб она боялась разбиться – нет, совсем нет. Просто её безотчётно тревожило то маленькое ржаво-красное пятнышко на правом крыле.
Да и сам Алексей Возможный тоже редко пользовался крыльями. Характер его несколько изменился, он теперь часто бывал грустным. К этому времени относится такая запись в дневнике: «В сущности, формула движения машущего крыла настолько проста, что только случайность помешала людям открыть её в предшествующие века. Я не чувствую себя победителем. Я чувствую себя неопытным, но самонадеянным стрелком, случайно попавшим в яблочко… Вся мишень испещрена попаданьями возле этого яблочка, и видно, что стрелки были опытные и меткие, но им просто не везло. Стрелки давно умерли, а мишень осталась, пришёл я и попал в цель. Но это была их цель! Я – запоздалый стрелок».
Теперь на имя Алексея Потаповича Возможного шло много писем. Его сослуживцы, беззлобно подшучивая над ним, утверждали, что он нарочно поступил работать на почту, дабы получать корреспонденцию, так сказать, не отходя от рабочего места. В письмах люди спрашивали, скоро ли будет налажено массовое производство крыльев, какова будет их цена, и задавали много других вопросов.
Всё это привело Алексея к мысли, что пора поднять вопрос о широком выпуске крыльев, с тем чтобы промышленность смогла удовлетворить намечающийся спрос на них. Посовещавшись с Катей, он взял в отделении связи отпуск за свой счёт и направился в центр. Катя проводила его до районного города, где он сел в поезд. С ним был небольшой чемодан и крылья в чехле из водоотталкивающей ткани. Чехол этот сшила Катя.
В купе уже сидело три человека. Они ехали, как оказалось, на слёт изобретателей-переростков в областной город. Их имена не дошли до нас, поэтому я для удобства буду именовать их Брюнет, Рыжий и Старикан.
Увидав чехол, Брюнет спросил у Алексея, что в нём такое.
– Крылья машущие для индивидуального полёта, – ответил Алексей.
– Ну кому теперь нужны крылья! – воскликнул Брюнет. – Кругом полно самолётов! Я ведь знаю, что надо изобретать и чего не надо. Я изобрёл антиалкогольный ящик для хранения денег. Я хочу его зарегистрировать под девизом: «Сезам – не открывайся!» – С этими словами Брюнет выдвинул из-под сиденья небольшой железный сундучок. На нём, очевидно рукой изобретателя, был выведен зелёной масляной краской стишок:
И жена и я довольны —
Уменьшается расход.
Ящик антиалкогольный
Наши деньги бережёт.
И горжусь я без рисовки
Изобретеньем своим:
Этот ящ. в командировке
И в быту незаменим.
– А каково назначение этого ящика? – поинтересовался Алексей.
– Этот антиалкогольный ящик предназначен для хранения денег, – ответил Брюнет. – Получив получку, вы кладёте в ящик сумму денег, которую вам надо сберечь для каких-либо целей, отложив себе часть на ежедневные расходы. Если вы выпьете и захотите добавить на выпивку денег из ящика – он не откроется, как бы вы ни вертели ключом. Дело в том, что в ящик вмонтирован агрегат, улавливающий спиртной запах и при этом автоматически запирающий замок. Более того, если вы сами трезвы, но рядом или в пределах трёх метров находится выпивший человек, ящик тоже не откроется. Таким образом, если к вам придёт нетрезвый приятель и станет подбивать вас на выпивку за ваш счёт – ничего у него с этим делом не выйдет, и вы гарантированы от трат. Если же вашей жене (предполагается, что она непьющая) понадобятся деньги на что-либо – она может открыть ящик в любую минуту ключом, который вы вручаете ей. И вот благодаря этому ящику в семье всегда будет мир.
– Ну а если я холостяк, и притом непьющий, значит, ящик отпадает? – спросил Алексей.
– Вовсе нет! – ответил изобретатель. – Непьющим холостяком ящик может быть использован как копилка. Предположим, вы хотите скопить денег на мотоцикл. С каждой получки вы кладёте в ящик определённую сумму и опять-таки часть денег оставляете себе на повседневные расходы. Из этих денег вы ежедневно покупаете себе четвертинку водки и, разумеется, выпиваете её. Этим самым вы гарантируете неприкосновенность от самого себя хранимой в ящике суммы.
