Совершив несколько сложных виражей между выложенных орденскими крестами цветников и альпинариев возле фасада, они остановились перед шлагбаумом, который перегораживал въезд на внутреннюю территорию РАО «ЕЭС». Текли секунды, но шлагбаум оставался неподвижен, как верхняя перекладина Врат Солнца в Тиауанако.
— Ну, в чем дело? — нетерпеливо побарабанил пальцами по рулю Титус. — Почему стоим?
Он потянулся к дверце, но магистр накрыл его руку своей ладонью, затянутой в черную блестящую кожу перчатки.
— Не суетись, юный джедай, — проговорил Чоудхури. — Сохраняй рыцарственное достоинство. Сами придут и все дадут.
Вздохнув, Титус Рутра откинулся на спинку сиденья.
Стражник в будке, едва угадывавшийся за темным стеклом, неподвижностью своей напоминал каменное изваяние. Падаван уже начал было подозревать, что тот просто тайком направился пить пиво, оставив вместо себя на посту муляж из поставленной на стол пустой титановой кирасы и водруженного сверху арбуза средних размеров, прикрытого шлемом. Однако внезапно фигура за стеклом пришла в движение. Приоткрылась дверь КПП, и страж нехотя выбрался из кондиционированного пространства в липкую духоту июльского полдня. Постоял на пороге, похлопывая по колену висящей у бедра укороченной секирой с литым резиновым древком, затем неторопливо направился к обшарпанной «девятке» с двумя лохами, для чего-то остановившимися Перед въездом на сакральную территорию РАО «ЕЭС России».
— Чего хотели, ребята? — поинтересовался он вальяжно, с глубоким чувством собственного достоинства и абсолютного превосходства, качнув султаном из страусиных перьев на шлеме, с прищуром пытаясь разглядеть через тонированное стекло лица сидящих в машине.
Чоудхури, которому не так давно исполнилось шестьдесят два, едва заметно поморщился.
— Рыцари-джедаи! — выпалил Титус, расправив плечи. — Прибыли для конфиденциальной беседы с владыкой ситхов!
— Ну! — радостно изумился страж. — Надо же. А я Папа Римский Бенедикт Шестнадцатый и ожидаю тут прибытия Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия Второго. Он, случайно, не попадался вам по дороге?
— Пропуск, — сквозь зубы прошипел Чоудхури.
Покраснев, как вареный крипозоид, Пазузу поспешно полез в бардачок. Оттуда посыпались какие-то мятые накладные, штрафные квитанции ГИБДД, упаковки антипохмелина, презервативы, пустые надорванные пакетики из-под растворимого кофе, бамбуковые палочки в фирменных упаковках ресторанов японской кухни. Учитель молча смотрел на Титуса; в его взгляде не было ни насмешки, ни осуждения, но падаван под этим пристальным взглядом терялся все больше и больше. Наконец весь взмокший, багровый от стыда ученик нашарил в бардачке заламинированный прямоугольник картона с многочисленными печатями и голограммами и с размаху пришлепнул его с внутренней стороны к ветровому стеклу. Стражник прищурился, внимательно изучая автомобильный джедайский пропуск третьей категории, затем с преувеличенной любезностью поклонился в пояс и ушел в свою кабинку. Металлический шлагбаум поднялся, и Титус Рутра, чертыхаясь про себя, вырулил на стоянку для сотрудников РАО «ЕЭС».
— Прежде чем завидовать братьям по Ордену, необходимо убедиться в собственном совершенстве, — невозмутимо проронил магистр, вколачивая последний гвоздь в гроб самолюбия падавана.
— Но, учитель!.. — взмолился Пазузу. — Никто не совершенен, кроме Великого магистра! Всякий может забыть…
— Я уже говорил тебе, юный падаван, что истинные джедаи никогда не забывают удостоверения в бардачке, — прервал его Джагавр Чоудхури, — В следующий раз ты забудешь световой меч в барсетке и потеряешь голову в простой схватке не потому, что ты слабее противника, а только лишь из-за своей прискорбной безалаберности.
— Вы могли просто применить Силу и заставить это ничтожество пропустить нас безо всякого удостоверения, — пробурчал Титус, паркуя машину.
— Зачем? — вопросил Чоудхури. — Ты должен был получить небольшой урок. Надеюсь, ты его получил. Поверь мне, юный падаван, единственный опыт, который чего-то стоит — это опыт личный. Ты можешь часами слушать ворчание старого Джагавра, но пока ты не прочувствуешь заключенную в его словах истину на своей шкуре, ты ничего не поймешь. — Магистр покосился на ученика. — Все, что не убивает нас, делает нас сильнее, мой мальчик. А от стыда на моей памяти еще никто не умирал.
Выбравшись из машины, джедаи по свежеасфальтированной дорожке двинулись ко входу в застекленный вестибюль-аквариум Башни Рунарха.
— Постарайся не делать резких движений, сынок, — произнес магистр, невозмутимо вышагивая чуть впереди ученика. — Пусть не обманывают тебя кажущиеся тишина и спокойствие. Нас держат под прицелом. Постарайся сохранять хладнокровный вид и, ради всего святого, не озирайся по сторонам, будто ты из Нижнего Тагила.
Рыцари вошли через предупредительно разъехавшиеся в стороны автоматические прозрачные двери и приблизились к перегородившему проход турникету из стали и пуленепробиваемого стекла, перед которым неподвижно замер массивный охранный голем. Сбоку от турникета, за роскошным барьером мореного дуба, располагался длинный ресепшн с десятком ослепительно красивых секретарш, большая часть которых оживленно беседовала по телефонам с невидимыми конфидентами. То и дело раздавались мелодичные звонки и ласковые мурлыкающие голоса: «РАО «ЕЭС России», добрый день!»
— Обрати внимание: это Мария-Луиза Виллореаль, в девичестве Альмивар. — Сбавив шаг на пороге, магистр взглядом указал падавану на одну из секретарш. — Крайне опасная особа, трехлетняя самка инсектоида; ударом жала пробивает десятисантиметровую дубовую доску. Слева от нее — Инга Жилинскайте, более известная как Леди Ящерица. У нее все тело покрыто чешуей, кроме лица, шеи до линии декольте и кистей рук, поэтому в деловом костюмчике она, как видишь, выглядит вполне по-человечески. Страшно ядовита, прекрасный экземпляр Saura edibamis. Рядом с ней — Этаоин Шрдлу, жуткая стерва, в момент оргазма отращивает крокодилью пасть и выпускает когти, крепостью не уступающие стальным крючьям. Не рекомендую ее злить, как, впрочем, и любого половозрелого мескалозавра. А вон, видишь, черненькая? Это графиня Франческа Пече Шалое. Осенью ей стукнет шестьсот сорок семь лет, а выглядит как новенькая. Дашь больше тридцати? Вот именно. Она высший вампир и не способна удовлетворяться кровью простолюдинов, тем более бомжей или преступников; ей необходимы публичные фигуры, утонченные творцы, мировые знаменитости. Серж Лифарь, Сальвадор Дали, Бенито Муссолини, Джина Лоллобриджида, Никита Хрущев, Жак Майоль, Фил Эспозито, Сильвио Берлускони, Анна Курникова — все они в разное время служили источниками для утоления ее неутолимой страсти. Почти всем понравилось. За ней, в розовом тюрбане — Ирина Шамбло. Ниже пояса у нее щупальца, а под тюрбаном живые змеи, растущие из черепа. Во время акта высасывает из партнера жизненную энергию, но противостоять этому довольно просто: достаточно до начала любовной прелюдии выпить около двухсот граммов водки. Следующая, вон та белокурая бестия — Ингремия Хвать Жаволотса, в посвященных кругах также именуемая Сатанеллой, юный хемуль репродуктивного возраста. Смотри, какие бицепсы. С огромной силой мечет из естественных отверстий тела острые роговые шипы, которые шутя пробивают милицейский бронежилет…
— Ну, отбить такую штуку световым мечом наверняка не сложнее, чем пулю, — самоуверенно усмехнулся Пазузу.
— Разумеется, — подтвердил Чоудхури. — Только естественных отверстий у нее семьдесят восемь, и она способна произвести до тридцати пяти залпов в минуту. А вон в том углу, за компьютером, пристроилась Маша Порываева — паразмат в стадии имаго. Большая поклонница Пелевина. Абсолютно ничем не отличается от среднестатистического человека, кроме одной пренеприятной особенности: вагина у нее, я извиняюсь, дентата, то бишь с зубами. Многие рыцари-джедаи пострадали из-за этой омерзительной особенности дамской физиологии… Запоминай, мой мальчик, запоминай, а лучше записывай в книжечку, ибо рано или поздно тебе неизбежно придется сразиться либо совокупиться с одной или несколькими из этих тварей. И я не знаю, что опаснее, ибо в постели при тебе не будет светового меча, сексуальное же поведение многих из них несовместимо с жизнью; у некоторых даже принято поедать самца после спаривания… Да пребудет с вами Сила! — вежливо, хотя и с оттенком агрессии обратился Джагавр Чоудхури к стражнику, который преградил ему дорогу к турникету титановой секирой на длинном древке. — Соблаговолите подвинуться, любезнейший, иначе я никак не смогу миновать вас, не задев плечом.
— Извольте предъявить служебный пропуск, уважаемый, либо гостевой допуск по форме номер пять, — невозмутимо прогудел охранный голем, и вделанные в его виски бронзовые кольца негромко звякнули, когда он чуть повернул голову.
