— Иди на хрен! — храбро. Прижимаясь спиной к воротам и тяжело дыша.
Перед глазами все плыло, замелькали искры. Н-да-а-а, нехило я врезался. Как еще кот выжил — не понимаю.
— Готовься, если не будешь рыпаться — попаду сразу в глаз, и ты почти ничего не почувствуешь.
Это «почти» меня напрягало. Глаз было очень жаль.
— А может, договоримся?
Но он просто спустил курок.
Я все-таки дернулся. Висок обожгло, на щеку и плечо брызнула свежая кровь. Болт, разорвав ухо, вонзился в дерево и застрял в нем. Начала просыпаться боль, злобно жаля разорванные нервы. А с ней проснулась… ярость.
— Странно, серебро, ранившее вампира, просто обязано его сжечь, — нахмурился всадник.
— Если только он уже успел отведать человеческой крови, — ехидно просветил котенок, угрюмо изучающий кривой и местами лысый хвост.
На меня смотрели уже с интересом.
— Новообращенный?
Ярость затуманивала мозг. Клыки царапают губу, полосуя тонкую кожу и давая почувствовать дурманящий вкус крови.
— Хотя нет. Новенькие так уматывать не умеют. Тебе точно не меньше ста лет… не понимаю.
Я прыгнул. Рык испугал даже меня. Острые длинные когти вонзились в его грудь, свистнул второй болт, дернув болью в плече, но это только раззадорило.
Котенок остался сидеть у ворот, хмуро наблюдая за процессом. Если что — должен вмешаться. Пока все под контролем.
Клыки впились в шею охотника, а рот мгновенно наполнился дурманящим вкусом теплой крови. Боль, всплеск, и вот я уже снова врезаюсь в ворота, пробивая их насквозь и падая на землю.
Встать…
Кое-как фокусирую взгляд на идущем ко мне и зажимающем рану на шее охотнике. Ненависть голодной смертью скулит внутри, заставляя подняться и снова броситься вперед.
Два тела сплелись в смертельном клубке. Нож охотника пронзил бок, входя под ребра вампира. Но тот в ответ все-таки дотянулся когтями до его сердца…
Его взгляд черной тьмою выжигает душу, не разрываясь с моим. Я улыбаюсь и медленно провожу языком по клыкам. Он — сжимает зубы и поворачивает нож в ране. Больно. И… сладко. Склоняюсь над ним, не выпуская сердце из хватки когтей, вторая рука держит его кисть с ножом. А зубы входят в горло, с наслаждением разрывая тонкую вязь сосудов и наполняя рот кровью…
— Урррод, — хрипло, на ухо. Не в силах пошевелиться и едва не теряя сознание от боли.
Я улыбнулся. Охотник был хорош, но такой скорости он просто не мог ожидать. Скорости трехсотлетнего вампира, умеющего гораздо больше любого, виденного им до меня.
— Ты теперь мой, — на миг отрываясь от раны и заглядывая в его странные глаза.
Широкая улыбка открывает зубастый оскал.
— Обойдешься.
И еще один нож достает мое сердце.
Кажется, я кричал. А может, выл.
Не помню, не знаю. Только внезапно сильная волна сжатого воздуха подняла нас с охотником и швырнула куда-то вверх и вбок. После чего ударила о землю и раскидала в разные стороны. Промелькнула судорожная мысль, что это так котенок колдует. Приподняв голову и увидев кривой хвост, виднеющийся из-под ворот, поняла, что ошиблась. А в груди противно хлюпало и тянуло что-то, что снова пыталось стать сердцем.
Н-да-а… хреново.
Кое-как встаю, то есть это я так думаю, что встаю. А на самом деле пытаюсь хотя бы сесть. Что-то ревет над головой, в лицо бьет ветер, летят комья вырванной из земли грязи. Глаза открыть не могу: залеплены. Придется ползти.
Руки щупают землю и камни, над головой вой переходит в рев, а ветер буквально сдувает. Одно хорошо: регенерация ветхих вампиров — это что-то. Грудь, к примеру, уже почти восстановилась. По крайней мере, я все больше и больше прихожу в себя. И даже уже могу встать с четверенек, покачиваясь из стороны в сторону и пытаясь отчистить глаза от слоя грязи. Так, ну и что там у нас?
Поднимаю взгляд и тихо выдыхаю сквозь сжатые зубы. И как это я забыла, что в сказках герои обязательно убивают драконов, спасая сонных угрюмых принцесс?
Вот такой вот десятиметровый сказочный «дракоша» как раз и стоял сейчас прямо передо мной, сверкая огненными глазами и выдыхая дым, пополам с пламенем, куда-то в небо.
Я сглотнула, резко захотелось обратно в канализацию. Но уже поздно.
— Вирх!
Оборачиваюсь и смотрю на жмущегося к воротам котенка. Взглядом спрашиваю: что?
— Используй силу!
Хочется ржать. А еще ругаться. Котенок ободряюще показывает мне правую лапку. Спасибо, блин.
Внезапно рев стих. Я замерла, понимая, что совсем не хочу знать, отчего вдруг грянула такая пронзительная тишина. Просто стою, смотрю себе под ноги и пытаюсь унять дрожь в коленях.
— Вирх! — И чего ему неймется? Не видно, что ли: человек занят, думает. — Вирх, сейчас момент хороший, бей его! Оторви башку! Только зубы не трогай и глаза оставь, нам деньги нужны!!!
Я скрипнула зубами. Так надо мной еще никто не издевался.
Видимо, ярость придала мне сил, и я наконец-то смогла поднять голову.
А в глаза, всего в полуметре от моего лица, с интересом заглядывал тот самый дракон, затаив дыхание и тихо-онечко рыча.
Что делают герои в таких удобных случаях, я не помнила. Лично я — изо всех сил врезала кулаком как раз в левый глаз, подпрыгнув для надежности. Кулак скользнул по упруго-склизкой радужке, а морда резко отшатнулась, взревев так, что меня снесло плюс неслабо опалило горячим дымом.
Я врезалась в какой-то забор, пробила его и упала в грязь, задыхаясь и пытаясь не потерять сознание от боли, которая то нарастала, то исчезала вовсе, доводя до помешательства. А земля уже содрогалась от идущего прямо ко мне десяти метрового гиганта, рычащего и плюющегося огнем. Я застонала и попыталась ползти, но руки упорно подламывались. Блин, ну за что мне все это? Не могу.
Рухнуть в грязь лицом, сжать зубы и зажмуриться. Пущай жрет, мне уже все равно. Лишь бы побыстрее.
Топот нарастал.
Я сжала кулаки и попыталась унять дрожь. Еще отвлекало противное сосуще-хлюпающее чувство в груди. Ну и пусть. Пусть.
И снова тишина.
Жду. Притворяюсь мертвой. Безумная мысль: «Авось пройдет мимо, побрезговав», с ужасом огляделась в полной пустоте черепа.
— Грр-рау-у-у!!!
Спину опалило, пятую точку качественно припекло. Сжимаю зубы, продолжая имитировать труп.
За ногу что-то цапнуло, и меня дернуло вверх. Ору от боли, но кость каким-то чудом выдерживает, а я зависаю вверх ногами прямо перед мордой щурящегося дракона. Левый глаз у него слезится. Усмехаюсь, почти гордясь собою.
Меня осторожно и очень внимательно обнюхали, обдавая зловонным дыханием и демонстрируя длинные клыки. После чего раззявили пасть и медленно, со вкусом, попытались туда запихнуть.
…
Упираюсь оставшимися тремя конечностями и не лезу ни в какую.
— Вирх, я помогу! Потерпи!
— Сколько? — В голосе явная истерика, дракон пихает меня в спину второй лапой, разевая пасть пошире.
— Минут десять, мне еще пентаграмму чертить! Продержишься?
Истерический хохот пугает дракона настолько, что временно меня даже относят от пасти подальше, с любопытством разглядывая необычайно веселую жертву.
— Конечно! Какие проблемы!!!
— Тогда жди!
По-моему, котенок моего юмора не понял.
А дракону в голову пришла гениальная мысль: сначала обед поджарить. И в меня плюнули пламенем. Мама дорогая!!!
Как увернулся — не помню. Кажется, сработали рефлексы отчаянно не желавшего умирать тела.
Дракон радостно взревел и прикрыл лапой левый глаз, целясь в перепуганную жертву и что-то довольно порыкивая. Я с ужасом на него посмотрел. Он что, снова?
Шикарный плевок — и боль в обожженной руке. Я же каким-то образом очутился на самой лапе, все еще сжимающей мою ногу. Дракон довольно рыкнул и прицелился снова. Я судорожно искала взглядом котенка, но из-за дыма ничего не могла рассмотреть. Чудовище снова плюнуло, целясь выше. Не дожидаясь эффекта, я изо всех сил попыталась выдернуть ногу из захвата. Кость все-таки хрустнула, но голень я освободила и успела свалиться вниз, как раз перед тем, как меня достало. В итоге опалило саму лапу, и обиженный рев накрыл и без того травмированные уши. Земля с силой врезалась в бок, я выдохнула и тихо застонала. Перед глазами все плыло, думать не получалось, а боль методично сводила с ума, накрывая волнами и вгрызаясь в тело.
— Вирх, беги!
Я застонала сильнее. Какой там «беги», даже ползти не могу. И вообще, отстаньте от меня наконец. Дайте в кои-то веки героически сдохнуть! Пожалуйста.
— Вирх, на тебя сейчас наступят!
Я передумала. Куда-то ползу на ощупь, подволакивая сломанную ногу и поражаясь собственной живучести. Позади что-то грохнуло, я поняла, что отползла вовремя.
