В палате было довольно просторно, это была самая большая конструкция в поселении, обставлена она была вполне себе роскошно. Большой дубовый стол, громадные табуретки, боевые трофеи и шкуры диких зверей развешанные по стенам, на полу рассыпано награбленное. Зелон буквально шёл по золоту к трону, где восседал здоровенный седой бугай, рядом с ним стояла эльфийская женщина, держа в руках поднос с жаренным эльфийским-младенцем.
— Вообще-то, там был поросёнок. Уважаемый, «Рассказчик», орки не едят младенцев, как об этом гласят эльфийские байки.
Вот как? Мои извинения, не знал. Что же. Дойдя до вождя, тот, сразу же, поинтересовался целью прибытия Зелона, в поселение. Услышав о желании жреца присоединится к племени, бугай похлопал в ладоши, расхохотался и в награду за столь остроумную шутку предложил Зелону присоединится, к племени Уруг-Умайи, к касте воинов, с последующим обучением, боевому ремеслу. Как подметил вождь — Оруг, в каждой шутке есть доля правды, а правду орки всегда уважали. Чуть меньше, чем грубую силу, но всё равно уважали.
С этого дня и началась жизнь Зелона в племени Уруг-Умайи. Жрец без отдыха тренировался. Местный глава воинской касты Зоруг приготовил специальную «тренировочную программу», специально для Зелона. Поскольку жрец был куда менее физически развит и вынослив, чем орки, хотя бы потому что он человек. Зелон выполнял урезанный круг упражнений, но всё равно сильно изматывался. Таскать камни, участвовать в боях, бегать по полю, отрабатывать новые приёмы, овладевать новыми видами оружия. Всё это было очень изматывающе.
— О, да. Это было очень сложно. Но, не жалею, не ободном потраченном дне, в племени.
Уже через три месяца жизни в племени Уруг-Умайи, Зелос хоть и не стал внешне похож на громилу, но стал куда более выносливым, его мышцы окрепли, а уровень владения оружием заметно подрос, к тому же его проворство, которому он научился, ещё при жизни в деревне, никуда не делось. В одном из боёв, он уже сумел побороть рядового орка с топором — Урагара, вооружившись посохом. Это привело к тому, что эльфийка, взятая в плен, при одном из налётов и предназначавшаяся в жёны Уругару, по случаю его совершеннолетия, отошла к Зелону. Так же Зелону отдали и дом Урагара, а точнее хижину, где в последствии Зелон и поселился, покинув общий орочьий дом, куда съехал побеждённый Урагар. Эльфийку звали Элиан и, по сути, с этого момента она являлась женой Зелона. Однако статус жреца не позволял нашему герою пользоваться пленницей, как ему заблагорассудится.
— К тому же, лопоухие не в моём вкусе.
Ну, каждому своё. В любом случае Элиан осталась в хижине Зелона больше как прислуга, нежели жена жреца. Они даже спали в разных комнатах и почти не разговаривали на посторонние темы, не относящиеся к бытовым. Кстати, не подумайте, чего непристойного! Элиан всегда была сыта и одета, жрец даже приносил ей различные эльфийские платья и книги, на её родном языке — как только его стали брать в налёты. В то время как Элиан всегда держала хижину в чистоте и к ужину Зелона всегда ждал жаренный перепел, или индейка.
— Да, леди Элиан вполне себе неплохо готовила, да и отравить меня пыталась всего то три раза.
А потом?
— А потом поняла, что я владею целебной магией и на меня эти фокусы с ядом не действуют. Ещё четыре раза хотела меня зарезать. Пока не осознала, что это ей тоже не удастся. Спасибо тренировкам Зоруга. Сейчас в общем-то, с ней вполне себе можно ужиться.
Хех. Примерно через год тренировок Зелона орки стали брать его с собой в налёты. Грабить Зелон не любил и шёл лишь отстаивать честь племени. Стоит ли говорить, что горящие эльфийские деревни вызывали в нём смешанное чувство. С одной стороны — горят, плохо, грабим уносим добро, делаем зло, но с другой что-то в том всё же было. Эльфы довольно высокомерный народец и, если покопаться в истории, именно их короли подбили людскую инквизицию четыреста лет назад устраивать священные походы, на Бесплодные Пустоши, из-за чего многие оркские племена были уничтожены.
Но все печали Зелона рассеялись, когда они столкнулись с эльфийской гвардией во главе, да, да, с Эльгинаром Керунаивиду, собственной персоной! Бой был действительно жарким, именно в нём Зелон увидел, как орки применяют свою природную способность: «Боевую ярость орков». В момент ярости, орк концентрирует весь свой гнев, который вообще-то, является частью астральной энергии, в теле, по сути переводя астральную энергию, в материальную силу. Кожа орков краснела, мышцы разувались, глаза наливались кровью и с криками ярости, они шли на гвардию, сметая гвардейцев одного, за другим, не обращая никакого внимания на стрелы, удары мечей, и копий.
Когда бой был закончен четверть эльфийской гвардии была втоптана в землю, остальная ещё не подоспела. Зоруг взял за шиворот нервно трясущегося Эльгинара и все орки, с награбленным отошли обратно, в Уруг-Умайи. По правилам племени, пленник Эльгинар Керунаивиду должен был сразиться на арене, в смертельном поединке, с одним из членов племени и лишь тогда, он обретёт свободу. Вождь назначил на поединок Зелона, поскольку считал, что бой между человеком и эльфом, будет более честный, чем против эльфа и орка.
В этот день Зоруг научил Зелона последнему, что должен знать воин племени Уруг-Умайи — боевой ярости орков. Когда дело дошло до боя, гладиаторам дали возможность выбрать оружие. Принц эльфов Эльгинар взял в руки двухсторонний меч, в то время как Зелон вышел на бой без оружия. Когда два противника оказались на арене и прозвенел боевой гонг, глаза жреца залились кровью, его кожа стала бледно-красной, мышцы набухли, Зелон кричал в ярости. Эльгинар попытался нанести удар, лезвием меча, но жрец лишь пнул эльфа по руке, выбил у того клинок. Исход боя был весьма плачевным для Эльгинара… То, что осталось от бедного эльфа, орки потом едва по арене собрали.
— Нечего этот Эльгинар не бедный! Не надо его желать!
Ты угрохал его, только потому, что он принц и у него было преимущество перед тобой, при вступлении в эльфийскую гвардию? И ещё говоришь мне его не жалеть?
— Ну… Возможно я тогда переборщил. Я этого не отрицаю. Да блин, что там. Мне действительно плохо. Я не хотел его убивать, уважаемый «Рассказчик», я просто хотел проучить — этого зазнавшегося лопоухого аристократа и показать ему силу племени Уруг-Умайи. Мою силу! Я и подумать не мог, что боевая ярость орков — это на столько не контролируемая штука, так ещё и мощная. Обещаю, что в дальнейшем сюжете я придумаю, как всё исправить, а также буду меньше использовать эту самую ярость и выступать, как положительный персонаж. Ладно? Так можно ведь? Я исправлюсь. Честно, честно.
Ну, это уже решать не мне, Зелон, а читателям. Может перейдём к основной истории?
— Да конечно! Вперёд!
И так, после победы над эльфийским принцем Эльгинаром, Зелон осознал, что он порядком засиделся в племени Уруг-Умайи и пора бы ему наконец-то выполнить волю Его Святейшества и отправиться в странствия, с целью истребления порождений Бесконечной Тьмы. Взяв у вождя «вольную», Зелон жрец-плут, отправился в путь, в бескрайний мир Детамара.
Глава 1. Ферма у реки
Зелос жрец-плут, в белом балахоне, шёл по дороге на север. Перед его взором расстилались бескрайние зелёные луга Графства Меяс. Журчащие ручьи плескали в гармонии: с пением птиц, воем ветра и кваканьем лягушек. Путь жреца был неясен. Пройдя бесчисленное количество учений и тренировок, он в равной степени хорошо владел как боевым посохом, так и белой магией.
Белая магия представляла из себя обращения к Чистому Свету, или же положительным астральным духам. Которые являлись источником энергии для заклинания. Давно, примерно десять тысяч лет назад, магии в мире не существовало вовсе, пока дух Кхенерак — одно из величайших порождений Бесконечной Тьмы, не решил захватить мир и принести его в жертву своей матери. Будучи существом не материальным, а духовным, он мог лишь слать отголоски своей воли в племена, жившие в то время. В надежде, что существа, населяющие Детамар, будут достаточно глупы, чтобы подчинится ему. И одно из племён людей, действительно, откликнулось на его зов. Точнее, всего один человек, будущий давно забытый вождь, давно забытого племени, смог расслышать Кхенерака. Так в мире и зародилась тёмная магия. Подробности истории долгие и сейчас не хочется не рассказывать, не слушать о них.
