— То есть, она меня теперь будет вызывать к себе все время, — я обреченно почесал затылок, — и так будет все две недели?
— Не уточнял, — засмеялся Степа, — ты одевайся, не стой. Сьерра ждать не любит.
— Да я одет, вроде…
— Игнат Викторович, между прочим, платит сверхурочные за переработку, — заметил Степа, позевывая, — не знаю, как это отражается на стажерах, но нам платит, да.
Степа упер руки в колени и поднялся:
— Напиши с утра заявление о переработке и подай ко столу начальника, — сказал он, — тебе могут тоже выплатить.
И тут взгляд Степы замер на что-то внизу, на полу. Чувствуя, что внутри что-то глухо оборвалось, а мурашки впиваются в кожу с новой силой, я проследил за его взглядом. Возле стола расплылся дрожащий, и переливающийся множеством оттенков серого, клок тумана. Того самого, вывалившегося из шкатулки.
— Это что? — спросил Степа.
— Туман, — брякнул я, сжимая и разжимая холодеющие пальцы.
— Туман. Ага. Занятно. — Степа перевел взгляд на меня, — ну, да. Логично. Туман под столом в номере. Это нормально, да.
Я согласно кивнул, а мозг мой перебрал за мгновение миллион вариантов ответа.
— В окно залетел. — сказал я первое, что прыгнуло на язык, — я окошко-то на секунду приоткрыл, проветрить, а он взял и залетел.
— Нашел чем заниматься по ночам! — вздохнул Степа и вновь потер вздувшуюся щеку, — ты бы еще вылез из него, из окошка-то! Тебе же говорили, что по ночам ничего открывать нельзя! Гостиница перемещается в пространстве!
— Забыл, ну.
— Ох, стажеры! — Степа махнул рукой и направился к выходу, зловеще шаркая тапочками.
Я последовал за ним. Мы вышли в коридор, я осторожно прикрыл за собой дверь и провернул ключ. Лампы в коридоре были притушены, горели через одну. Моя длинная тень растянулась едва ли не до двери Степиного номера.
— Ты его мокрым полотенцем накрой и солью сверху посыпь, — сказал Степа напоследок, — а то расползется, потом не выведешь. Ладно, удачи тебе, да? Смотри, с Сьеррой не заигрывай!
Он весело подмигнул и исчез в своем номере. А мне ничего не оставалось, как рысью кинуться по коридору. К лестнице. К Сьерре.
Глава двенадцатая.
Если бы кошки правили миром,
в мире возникало бы намного меньше проблем.
Сьерра.
— Молодой человек, — сказала Сьерра, — вы захватили с собой блокнот и ручку?
Она стояла возле тумбочки с зеркалом и красила брови. На Сьерре был махровый халат шоколадного цвета, опускающийся почти до самых пяток. Горевшая под потолком одна лампа из трех существенно прибавляла теней по углам, создавая в комнате этакую готическую атмосферу.
Сьерра даже не обернулась, когда зашел я, и разглядывала мою персону в отражении.
— Захватили?
Я сокрушенно покачал головой:
— Мне не сказали, что вы просили блокнот и ручку…
— Это не я просила, — холодно заметила Сьерра, — это вы должны были взять для себя. Запомните, молодой человек, что теперь вам понадобятся и блокнот и ручка. Потому что вы будете записывать все мои просьбы и стараться их выполнить. Вернее, я немного не так выразилась. Вы их выполните. Да, так вернее.
— Исправлюсь, — отчеканил я.
— И что на вас за тапочки? — спросила Сьерра, все еще не оборачиваясь.
— Комнатные. Бежал к вам, не успел переобуть.
— Ценю, — сказала Сьерра, — но в следующий раз будьте так добры обувать что-нибудь поприличнее. Во всяком случае, когда идете ко мне.
Она обернулась. В зрачках ее глаз горел темно-бордовый огонь. Действительно горел — это не гипербола и уж точно не видение. Я различил дрожащие языки пламени и темный дым, окутывающий белки вокруг зрачков.
— Контактные линзы так раздражают глаза, — холодно пожаловалась Сьерра, видимо заметив мое удивление, — привыкайте. Я не могу носить их слишком долго.
Я хотел было спросить — а что еще меня ждет такого, к чему следует привыкнуть — слова едва не слетели с моего языка, но я вовремя прикусил предателя и промолчал. Оставалось терпеливо переминаться с ноги на ногу и ждать.
Сьерра прошла по номеру и села на диван, закинув ногу на ногу таким образом, чтобы тапочек на поднятой ноге едва держался на кончике носка. В одной ее руке все еще оставался карандаш для бровей.
— Знаете, зачем я вас позвала?
Я покачал головой. Откуда, интересно?..
— Вы же родом с Земли? — уточнила Сьерра, — родились и выросли? Я права?
— Ну, да, — осторожно подтвердил я, не зная, куда она клонит. Мало ли что? А вдруг она терпеть не может коренных землян и убивает их карандашом для бровей?
— Тогда вы мне точно пригодитесь! — кончик карандаша ткнулся в мою сторону, и я едва удержался, чтобы не сделать шаг назад. За спиной, кстати, находилась спасительная дверь.
Сьерра улыбнулась:
— Не бойтесь — это всего лишь карандаш, — сказала она, — скажите-ка лучше такую вещь — у вас когда-нибудь было… эээ… домашнее животное?
Я почувствовал, что начинаю медленно сходить с ума.
Огонь в глаза Сьерры разгорался все ярче.
— Что? — пробормотал я.
— Домашнее животное, — холодно кольнула железным голосом Сьерра, — я знаю, что у вас на Земле существует такая традиция — заводить себе домашних животных. У вас есть собаки, кошки, попугайчики… эти… как их… белые?..
— Крысы?
— Точно, крысы! — карандаш для бровей снова устремился в мою сторону, — скажи мне, ты заводил домашних животных когда-нибудь? Имел опыт?
Если не считать черного пуделя Шварца, которого завели мои родители, когда мне едва исполнилось пять, как-то общение с домашними питомцами у меня не сложилось. Я всю жизнь мечтал завести большую немецкую овчарку, но эта же самая жизнь никак не хотела создавать условия для заведения. То квартира попадалась маленькая, то времени не хватало, то вообще остался и без квартиры и без времени… А кошек (как стандартную альтернативу бытовой живности) я как-то не очень любил. Думаю, кошки питали ко мне аналогичные чувства.
— А вам зачем? — отважился я, после некоторых раздумий.
— На нашей планете такой традиции нет, — сказала Сьерра, — у нас вообще нет ни кошек, ни собак, ни этих… крыс. Я совершенно не знаю, как с ними обращаться.
— А зачем вам это знать?
— Молодой человек! — повысила голос Сьерра, — вы задаете слишком много вопросов.
Карандаш переместился в сторону двери в ванную комнату:
— Посмотрите туда и подумайте.
— В ванную?
— Не бойтесь. Там не страшно.
За дверью в ванную комнату было темно и тихо. Я приоткрыл дверь на пару сантиметров и, вглядываясь в темноту, пытался нащупать рукой выключатель, звонко хлопая по голой кафельной стене ладонью.
А темнота вдруг зашевелилась.
И стало не так уж и тихо.
И я уже хотел было отскочить назад — бог с ним с выключателем — и захлопнуть дверь, пока нечто из темноты не прыгнуло на меня и не решило использовать мою скромную персону в качестве вечерней закуски… но в этот момент движения прекратились и из темноты до меня донеслось милое жалобное мяуканье.
Моя рука нащупала-таки выключатель. Свет залил ванную комнату, разогнав тени под ванную и по углам. Моему взору предстал не инопланетный монстр, не какая-нибудь зеленая тварь из преисподней, а маленький пушистый котенок. Он сидел на коврике, неподалеку от собственно сотворенной лужицы, смотрел на меня большими голубыми глазами и мяукал. Хоть я и не люблю кошек, но, скажите, кто из ныне живущих на Земле не любит котят?
— Правда, красивое? — спросила из-за спины Сьерра.
Я вздрогнул сот неожиданности и постарался, чтобы мой голос не задрожал:
— Есть немного. Милое создание. Где вы его взяли?
— Не удержалась, когда ходила за покупками, — сказала Сьерра, — я всегда мечтала о домашнем животном. А сегодня мне подарила его одна пожилая землянка. Буквально всунула в руки. Сказала, что у меня добрые глаза.
Я полуобернулся, поглядывая на полыхающие огнем зрачки. Да уж, похоже, у нас с пожилой землянкой расхожие мнения о доброте глаз. Котенок тем временем мяукнул и торопливо направился к моим ногам. Мяуканье перешло в громкое мурлыканье.
— Что это он? — насторожилась Сьерра, поглядывая, как котенок трется о мой левый тапок.
— Они так играют, — ответил я, нагнулся и взял котенка на руки.
Котенок, продолжая мурлыкать, впился малюсенькими коготками мне в ладонь и вытаращился на меня большими глазенками.
— Мальчик, — сказал я.
— С чего вы взяли?
— Это долго объяснять. Как хотите его назвать?
На лице Сьерры впервые с момента моего с ней знакомства проступила растерянность. Она заморгала.
— Назвать?
— Да. У домашних животных должны быть имена.
— Вы серьезно? Никогда бы не подумала? Странные вы — люди. Зачем домашнему животному имя?
