Поняв, с какой выдающейся персоной свела его судьба, капрал моментально изменился, будто чудо перерождения случилось. И штаны на нем образовались, и сапоги, а недельная щетина напрочь исчезла с помятого лица. И так уж любезен стал, так угодлив, что даже противно. Йоргена, к великому его смущению, стал звать «отец родной», хоть тот ему не то что в отцы, в сыновья не годился – разве что во внуки.
Но была в этой перемене и положительная сторона в виде четырех матрасов, набитых свежим душистым сеном. Так что спать на холодном каменном полу постояльцам не пришлось.
Впрочем, спать им вообще почти не пришлось. Хотя разместились с большим удобством и заснули почти мгновенно. Но очень скоро настало пробуждение, и было оно более чем странным.
Снился Йоргену очень приятный сон. Будто бы плавает он в море, и не привычные с детства холодные волны Нифльгардского залива качают его, а теплые и ласковые, какие бывают у берегов благодатной Силонии. Они плещутся, шуршат, накатывая на усыпанный мелкой галькой берег, в воздухе пахнет солью и водорослями, солнце светит сквозь легкую дымку, чайки кричат над головой – хорошо! Правда, не совсем понятно, зачем было лезть в воду прямо в рубашке и штанах, без одежды было бы куда сподручнее. Но ведь это всего лишь сон, а во сне часто происходят забавные нелепицы. Те же чайки, к примеру, злые, скандальные птицы, это всем известно. Но разве станут они наяву кричать человеческими голосами «Ай-ай! Тьма побери! Что за безобразие?!! Что за свинство такое?!» Нет, не станут. А во сне все возможно…
Тут одна из чаек, шмыгнув над самой головой, больно задела его крылом по носу… и он проснулся. Точнее, попал в новый сон, еще более странный.
Морские просторы исчезли, вместо них появилось темное помещение форта, то самое, где Йорген со спутниками своими в эту самую минуту находился наяву. Но теперь оно чуть не до половины своей немалой высоты было заполнено соленой морской водой! Он плавал в ней, лежа на спине, и вздувшиеся матрасы плавали рядом, и три человека барахтались, отплевываясь и бранясь.
– Нет, вы только посмотрите! Этот сурок даже на плаву ухитряется спать! А еще смеет жаловаться на свои нервы! Да они у него, как канаты корабельные! – раздался над ухом знакомый голос Черного Легивара.
Другой голос, обеспокоенный:
– Надо его разбудить, не дай бог, потонет! Смотрите, как бы в матрасе ногами не запутался!.. Мельхиор, оттащи матрас, тебе ближе… Йорген, друг мой, право, не стоит сейчас спать! Проснись!
Из темноты протянулась рука, тряхнула его за плечо.
Ланцтрегер томно улыбнулся – приятно, когда друзья так трогательно о тебе заботятся, но разве во сне можно утонуть? Или НЕ ВО СНЕ?!
– Я сплю, да? – решил уточнить он. – Сплю и вы втроем мне снитесь? Как мы плаваем…
– Нет, ваша милость, отец родной! – яростно опроверг бакалавр. – Мы тебе не снимся. Мы очень даже наяву плаваем. Видно, Всемирный потоп наступил и воды морские поглотили сушу! Этот окаянный форт затопило до середины, надо как-то выбираться наверх… Капрал! Капрал Хоппе, немедленно спусти лестницу, старый негодник! Постояльцы тонут!!! Ах, Тьма побери, лошади-то наши теперь погибли все!
Вопли его, гулко отразившиеся от каменных стен, пробудили Йоргена окончательно.
Да, все это было НАЯВУ!
Внутри башни, как в колодце, стояла темная вода, пахло солью и тиной. Полная луна глядела в одну из полузатопленных прорезей-бойниц, и от нее по воде тянулась узкая мерцающая дорожка. Йорген проплыл по ней, выглянул наружу.
Он ожидал увидеть загубленный потопом мир: вершины деревьев, торчащие над бескрайней морской гладью, лесное зверье, спасающееся вплавь…
Нет, не увидел! На улице все было как обычно: бревенчатый частокол вокруг форта, светлая на фоне темной зелени дорога, стрекотание цикад в траве, бледнолицый шторб, топчущийся у ворот в напрасной надежде поживиться свежей кровушкой… Что за наваждение?! Если нет никакого наводнения, откуда в башне столько воды? И главное, как же она не выливается через бойницы?! По всем законам природы ей полагается вылиться – нет, не хочет! Похоже…
Желая проверить свою догадку, ланцтрегер нырнул. Нашарил – так и хочется сказать «на дне» – на полу крышку лаза, сдвинул засов, открыл, с трудом преодолев сопротивление водной толщи… И ничего не произошло. Не забурлил водоворот, мощный поток не устремился вниз, на головы всхрапывающим во сне лошадям, не повлек за собой людей и матрасы. Вода решительно не желала покидать второй этаж форта!
Воздух в легких кончился, Йорген всплыл, оттолкнувшись ногами от пола. Вынырнул шумно и потом долго отфыркивался – успел-таки нахлебаться.
– Мы уж собрались нырять следом. Думали, ты потонул, – недовольно заметил Легивар. – Вместо того чтобы русалкой резвиться в волнах, лучше бы подумал, как нам выбраться отсюда. Этот старый шторб Хоппе даже не думает просыпаться и нас спасать, похоже, он изрядно принял на ночь! Не знаю, как вы, а лично я до утра на плаву не продержусь! Пойду ко дну вместе с остальным миром.
– Ничего подобного! – опроверг Йорген оптимистически. – Не пойдешь. В смысле, может, и пойдешь, но не со всем миром. Никакого потопа нет, затоплен только наш ярус. В конюшне сухо, на улице тоже. Это какое-то колдовство, и оно касается только нас… хотя… Надеюсь, капрал Хоппе не потонул там, наверху? Что-то его совсем не слышно.
Нет, капрал не потонул. Он даже соизволил пробудиться и спустить начальству лестницу, кряхтя, охая и причитая по-бабьи: «Ох беда, ох горюшко какое, промокли совсем добрые господа, насквозь промокли, ниточки сухой не осталось!»
– Зачем вообще было ее убирать? Хоть уцепиться было бы за что! – Легивар был в дурном настроении и ворчал как старый дед. – Ты подозревал, будто мы ночью полезем тебя грабить?
– Никак нет, ваши милости! – очень браво отрапортовал тот, будто и не дрых беспробудно пару минут назад, будто и не стоял под крышей башни такой злой винный дух, что опьянеть можно было, надышавшись. – Привычка, ваши милости! Разный народ случается в наших краях! Не подумал, простите дурака! Впредь не повторится!
Ладно, простили.
– Осмелюсь спросить, а почто водищи столько? Неужто потоп приключился? Вот ведь стихия! Да, стихия! – Похоже, смотритель форта страшно гордился, что знает такое ученое слово и умеет его к месту употребить.
– Нет никакого потопа, это всего лишь колдовство, – ответил ланцтрегер ворчливо, ему передалось настроение Легивара. Должно быть, это из-за холода. Там внизу, в воде, было тепло и хорошо. Но сидеть в мокрой одежде на сквозняке, гуляющем под крышей (хоть и сложили ее из камня, но и в ней предусмотрели бойницы), оказалось не так-то приятно, впору обратно прыгать. – Объясни, что за безобразие? Что за магию ты развел здесь, в казенном помещении? Сущее попустительство! Как тебя только на службе держат?
– Виноват! Не могу знать! Это не я, ваша милость, оно само! Девами Небесными клянусь – само! Никогда прежде такой напасти не приключалось, к нам даже гайсты не залетают! Добротное строение, хвала господину нашему махтлагенару Сигебанду и папеньке вашему, господину Рюдигеру!
– О! А отец твой тут при чем?! – удивился Кальпурций, услышав.
– Так форты эти и на наши средства ставились, – пояснил Йорген. – Одному Моосмоору в те годы не по силам было такое масштабное строительство, половину оплачивал Норвальд.
– Да уж, не больно-то вы расщедрились! – Воинственное настроение Легивара не покинуло, ведь он тоже замерз. – Выстроили каземат, в каком и каторжников жалко держать, не то что почтенных странников. Могли бы хоть на лежанки раскошелиться!
– Право же, не стоит… – начал Кальпурций примиряюще, ему казалось, язвительные речи бакалавра должны смертельно оскорбить сына владельца Норвальда. Но тот неожиданно просиял, будто услышал что-то удивительно приятное.
– Друг мой, обещай, что непременно скажешь то же самое, слово в слово, моему отцу, когда вы в следующий раз встретитесь. Нет, не обещай – клянись! Второй Девой клянись. А лучше всеми сразу.
– Ну вот еще выдумал! Глупости какие! – отчего-то очень смутился бакалавр.
А хейлиг Мельхиор покачал головой, ведь это большой грех – клясться божественным именем всуе. Хорошо, что господин маг не поддался искушению. Да, как ни печально, но в его милости ланцтрегере Эрцхольме темная сторона очень сильна!
В хозяйстве капрала не нашлось ни сменной одежды, ни достаточного количества одеял. Сняв и разложив сушиться все, что позволяли приличия, несчастные постояльцы сгрудились под одним, серым и колючим, покрывалом, да так и просидели остаток ночи, тщетно пытаясь хотя бы задремать.
Полуголыми, продрогшими и злыми застал их рассвет.
– Ну все, пора как-то выбираться отсюда, – объявил Йорген, истомленный ожиданием больше, нежели холодом и сыростью. – Сейчас я нырну, найду наши мешки и сброшу их в конюшню. А вы выкиньте одежду из окна, чтобы лишний раз не мочить, и ныряйте следом. Все умеют нырять?
