— А из чего черпаешь свою силу ты? — спросил Геренд.
Парацельс почему-то замялся.
— Это не так важно, — наконец выдал он.
— Нет, нет, скажите, мессир! — заинтересовался Кочерыжка. — Пригодится для этого, как его, общего развития, едрить его в кочерыжку.
— Из чего надо, из того и черпаю, — буркнул Парацельс, не желая раскрывать свои секреты.
Как не старались Геренд и Кочерыжка, архимаг наотрез отказался говорить на тему своих сил. Про общую теорию магии, про парцеяд и самогон, про свои подвиги он был готов болтать хоть день на пролёт, а тут его как отрезало.
Видать, скрывает что-то по истине жуткое и таинственное.
Часа через три после начала спуска, отряду начали попадаться первые признаки, что когда-то подземелье было обитаемо. В большом количестве в стенах тоннеля появились проемы, ведущие в помещения, когда-то бывшие жилыми. Кровати, стулья, шкафы, одежда, чашки, тарелки, ложки — все истлевшее, поломанное, покрытое ржавчиной, изглоданное жадным зверем по имени время.
— Думаю, здесь жила прислуга и охрана ведьм, — предположила Беатриса. — Из особо приближённых.
Тоннель расширился в несколько раз. Даже если бы члены отряда взялись за руки и попытались коснуться пальцами стен, у них бы ничего не вышло. Тем не менее построение решили не менять и так же двигались цепочкой по одному.
На полу тоннеля часто встречаются человеческие скелеты. Многие — с ярко выраженными следами насильственной смерти, вроде расколотых черепов, сломанных рёбер и отрубленных конечностей. Большая часть мертвецов имеет при себе доспехи и оружие, плохонькие, из дерьмового металла.
Как не крути, а за несколько тысяч лет кузнечное ремесло заметно продвинулось. Это только в сказках, чем доспех древнее, тем он лучше. На деле же всё наоборот — иные доспехи старых времён, сделанных из какого-нибудь сыромятного железа, можно хоть щепотью пальцев проткнуть.
Некоторые скелеты не совсем похожи на человеческие. У иных челюсти с жуткими зубами, как у некоторых глубоководных рыб, похожие на пучки шипов. У иных лишняя пара рук, у других лишняя пара суставов на руках и ногах, у третьих ноги гнутся в обратную сторону, у четвёртых растут самые настоящие звериные когти.
Ведьмы явно любили… улучшать своих приближённых, играть с их телами, словно с конструкторами.
На обычных человеческих скелетах, как правило, красуется старый имперский герб. Он немного отличается от современного варианта, но вполне узнаваем. На скелетах изменённых магией людей гербов или вообще нет, или они никому не известны. Скорей всего, принадлежат мятежникам, впоследствии лишённых дворянского звания и вырезанных подчистую.
Несколько раз попадались большие пещеры с подземными реками — маховик времени не иссушил их, тёмные воды по прежнему с плеском и журчанием струились сквозь каменную толщу. В пещерах отряд обнаружил многочисленные дома и прочие постройки из камня и дерева. До города подземные поселения по размерам не дотягивают, но деревни оставляют далеко позади. Мертвецов здесь на порядок больше чем в тоннеле. Видимо, именно в пещерных поселениях и развернулись основные боевые действия.
В пещерах надолго задерживаться не стали. Кочерыжка утверждал, что есть и куда более глубокие уровни, а Парацельс и леди Беатриса не почувствовали следов серьёзной магии.
Впрочем, леди всё равно прикарманила один чем-то приглянувшийся ей небольшой кинжал.
Долгое время спуск протекал очень мирно. Ни намёка на злобных духов, смертельные ловушки и прочие сюрпризы, которыми по идее должны кишеть подземелья ведьм. Все члены отряда успели расслабится, Кочерыжка болтал о своей бурной молодости, проведённой в битвах с подземными троллями. Парацельс и Геренд слушали, изредка вставляя комментарии. Только Беатриса не принимала участия в разговоре.
Леди-инквизитор всегда собрана, не теряет бдительности и раскидывает по сторонам внимательные взгляды, словно ощупывает ими пространство.
Именно она первая заметила опасность.
— Слева! — громко крикнула леди. — Что-то в стене!
Все замерли как вкопанные и уставились в указанном направлении.
Из стены выплыл призрак старухи в лохмотьях. Худая, словно обтянутый кожей скелет. Роста невысокого, метра полтора, но руки длиннющие с огромными как у тролля кистями — сама хозяйка парит в полуметре над полом, а руки волочатся по земле за ней. Голова почти вся лысая, лишь несколько прядей торчат под разными углами в стороны. Лицо сморщенное как печёное яблоко, рот похож на куриную задницу, от глубоко запавших глаз, горящих лютой ненавистью, струится зеленоватый пар.
— И-и-и-и!!! — завизжала старуха, увидев отряд. — Живые-е-е-е! Живые в подземелье-е-е!!!
ГЛАВА 8
Сумасшедшее приведение говорило на староимперском диалекте, бывшем в ходу пару тысяч лет назад. Он сильно отличался от современного языка, но странным образом смысл слов призрака поняли все, даже Геренд и Кочерыжка. А для них имперский даже не являлся родным языком.
Беатриса зашипела рассерженной кошкой, лихорадочно шаря рукой по подсумкам — подыскивала то, что усмирит призрака. Кочерыжка выругался так, что даже стены покраснели. Геренд быстро юркнул на привычное место у архимага за спиной. Парацельс с детским восторгом в голосе воскликнул «Какой интересный экземпляр!», выхватил из воздуха призрачную сеть и швырнул её в старуху.
Но та ловко увернулась и набросилась на Кочерыжку, стоявшего к ней ближе всех. Гном захрипел и выпучил глаза, когда призрачные ручищи сомкнулись вокруг его шеи и принялись давить, давить, давить!
— Умри-и-и-и-и! — визжала старуха, брызгая Кочерыжке в лицо призрачной слюной. — Умри-и-и-и!
— Едрить… тебя… кочерыжкой!!! — прохрипел в ответ гном. Он попытался ударить обидчика — но его кулак прошёл сквозь призрачную плоть. Потусторонняя несправедливость во всей красе, призрак может бить тебя, ты его — нет.
Но на помощь Кочерыжке подоспел Парацельс. Он без проблем схватил старуху за шею — пальцы архимага впились в иссохшую призрачную плоть, словно в живую — и рывком отодрал духа от гнома.
Кочерыжка грохнулся прямо на груду пыльных костяков. К воплям призрака добавились лязг ржавых доспехов и треск костей. И, конечно же, вопли самого Кочерыжки — гном, видимо, решил, что скелеты ожили и собираются затащить его прямо в преисподнюю.
А, может, ему в зад просто вонзилось что-то острое.
Пока Кочерыжка барахтался, каска слетела с его головы, камень огневик-погас, и единственным источником света в тоннеле остались горящие злобой глаза призрачной старухи.
Она развернула голову на сто восемьдесят градусов, жгучий взгляд безумных глаз впился в лицо Парацельса.
— Отпусти-и-и-и-и! — взвыл призрак. — Отпусти-и-и-и! Прокляну-у-у-у-у!
Она принялась колотить огромными ручищами архимага по голове, по плечам, но тот лишь с задумчивым видом разглядывал призрака, поворачивая то так, то сяк.
— Заклинание усмирения духов, — протянул Парацельс. — Как же оно там… демоны, вечно его забываю!
— Я помогу, — к ним подошла Беатриса и швырнула в буйного духа горсть порошка, сверкнувшего во мраке тоннеля россыпью золотых звёздочек.
Едва порошок пролетел сквозь тело призрака, злоба и безумие в глазах старухи погасли, сменившись сонливым равнодушием. Она опустила руки и вернула голову в обычную для человека позицию.
Геренд каким-то непостижимым образом быстро нашёл каску Кочерыжки и, потерев камень-огневик, снова заставил его гореть. Сам гном, поняв, что мёртвых бояться глупо, поднялся на ноги и со смущённым видом отряхивал штаны. Видать, стыдился за свои крики и приступ малодушия.
Хотя винить его не за что — кто угодно перепугается, когда тебя внезапно начинает душить сумасшедший призрак.
— Ну что, ведьма? — поинтересовался Парацельс, продолжая удерживать призрака. — Поговорим?
— Катитесь Белиалу под хвост, гнойные черви, — ответила старуха, даже не оглянувшись на архимага, и заскулила, захныкала: — А-а-а-а-а… твари… мрази… убью-ю-ю-ю…
