— Ну и смрад… И чем только инопланетяне свои тарелки заправляют?
Воины, столпившиеся рядом, смотрели на меня явно неодобрительно. Кое-кто даже многозначительно пробовал ногтем острие секиры или меча, посматривая то в небо, затянутое черной дымной пеленой, то прямо на нас со Степаном Федоровичем. Причинно-следственную связь разъяснять никому не надо было. И так все понятно.
— Прилетели… — слышались отдельные реплики, — навоняли… надымили…
Наша тарелка уже успела погрузиться в пучину ледяной воды, оставив после себя только обширную пелену, но черный дым все еще громадной грозовой тучей висел в небе и рассеиваться не собирался. На противоположном берегу озера едва различались в сероватых потемках шатры вражеского лагеря и суетящиеся фигурки. Кажется, псы-рыцари заканчивали завтракать и уже строились для выступления на боевые позиции…
— Не опускайте глаза и не дрожите, — шепнул я своему клиенту. — Расправьте плечи, подбоченьтесь и глядите орлом. Время от времени можно презрительно сплевывать. Вы архангел, в конце концов, эти людишки вас не запугают.
— Да… — проблеял Степан Федорович. — Вам-то хорошо говорить… Вы и в самом деле собираетесь колдовать?
— Конечно. И очень хотелось бы, чтобы у меня получилось. Русичи не должны проиграть битву, это вы понимаете? Поэтому прошу вас отойти в сторонку и не мешать.
— Ладно… — Кажется, он слегка обиделся. Поэтому я постарался подсластить пилюлю: — На вас ложится большая ответственность: успокойте ратников, а то вон они как косятся, чего доброго не дадут мне довести до финала заклинание и все испортят. Выступите с речью, отвлеките, другими словами… Степан Федорович приободрился.
— Хорошо, — сказал он.
Пока мой клиент громогласно развивал мысль о том, что дисциплина в войсковых частях необходима во все времена, я соображал. Давненько мне не приходилось использовать свой магический потенциал. В гитлеровском Берлине как-то не до того было, а в Нифльхейме мое колдовство вряд ли сработало бы — другой мир, другие правила. Тэк-с, посмотрим. Нам что надо? Чтобы снег и лед таяли бы и безо всякого солнца. Снег и лед — это что? Вода. Хм, готового заклинания на этот случай нет, придется состряпать новое…
Думал я долго. Настолько долго, что князь Невский нетерпеливо дергал меня за рукав со словами:
— Скоро начнется чудо, светлый архангел?
— Секундочку…
— Товарищи бойцы! — выкрикивал тем временем Степан Федорович. — Имейте же совесть! Где ваша сознательность? Прекратите оскорбительно скрипеть зубами и бряцать оружием. Сохраните боевой пыл до столкновения с потенциальным противником!
Речь его помогала не так чтобы очень… Ратники во главе со своим предводителем оказались истинными детьми своего времени. Ох уж мне это Средневековье! Темнота! Хочешь убедить народ в том, что ты чудотворец, сотвори немедленно чудо. На слово никто не поверит. А не оправдаешь ожидания — берегись. Получишь палицей по лбу или копьем в бок. Более цивилизованной формы порицания и не жди. Вон уже Степана Федоровича теснят со всех сторон… А князь, вместо того чтобы обуздать своих ребятишек, сам первый хватает бедного младшего архангела за грудки и требует:
— Солнышка давай! Солнышка! Убирай тьму! И запах!
— Ну да — воняет, — защищался, болтаясь в княжеских ручищах, мой клиент. — Ну да — темновато, несмотря на то что утро… Ну да — холодно… Но трудности только закаляют характер. Пустите меня! Скафандр порвете! Пустите, кому сказано?! Да ты знаешь, на кого руку поднимаешь? Я Штирлицем был! Я Зигфридом назывался! Меня сам Лодур уважал и боялся! Адо-о-ольф! Они меня уже бьют!
— Не отвлекайте меня по пустякам! Дайте же сосредоточиться!
Итак, лед должен растаять. Но не сразу, а постепенно. А как ему, бедному, растаять, если сейчас глубоко ниже нуля — уши покалывает морозец? Нужно изменить состав льда… тьфу, состав воды… Пусть вода остается водой при любой температуре и ни в какой лед не превращается! Сейчас сделаем! Для магии нет ничего невозможного. Нужно только сочинить подходящее заклинание, облечь его в традиционную стихотворную форму и подкрепить банальными жестами. Несложно — для профессионала, конечно… Но вот только стихотворец из меня никакой. Одно дело — вслух произносить уже тысячу раз вызубренные рифмованные формулы, другое дело — испытывать муки творчества, да еще потом выстраданное выносить на суд общественности. Засмеют! Терпеть не могу, когда надо мной смеются…
— Тихо всем! — гаркнул я. — Чудеса начинаются. Просьба заткнуться и не мешать!
Александр Ярославич выпустил из рук младшего архангела. Степан Федорович шлепнулся на снег, но тут же вскочил, чтобы не быть затоптанным. Впрочем, про него скоро забыли.
— Германцы идут! — прокричал дозорный. — Братцы, не посрамим земли родной! Погибнем как один, но не дрогнем!
И вправду — с другой стороны озера надвигался плотной «свиньей» большой отряд рыцарей. Александр Ярославич со свистом выпростал меч из ножен. Зловеще притихшие воины гурьбой хлынули на озерный лед.
— Назад! — приказал я. — Начинаю колдовать… То есть принимаюсь за чудо! Назад, а то потонете, честное архангельское! Князь, скажи им!..
Невский, поколебавшись немного, все же решил послушаться.
— На месте стой! — скомандовал он и выжидательно уставился на меня.
— Только не смейтесь, — попросил я.
— Никто и не думает веселиться! — прорычал Александр Ярославич.
Я откашлялся и начал:
— Вода, вода! Слушай сюда! Изменись скорей — мерзнуть не смей! — Пара обязательных пасов довершила заклинание.
Коротко протрещало в холодном темном воздухе. Получилось!
— Ну как? — спросил я гордо.
Дружинники озирались, стараясь понять, что же, собственно, произошло.
— Поэт из вас, как из дуршлага дредноут, — высказался Степан Федорович.
— Вы с вашим «пойми измученное сердце», можно подумать, лучше, — огрызнулся я. — Главное ведь — сработало!
— Чудо! Чудо! — загомонили воины.
Снег вокруг стремительно таял. Лед стал покрываться паутиной тонких трещин. Германская «свинья», уже дотопавшая до середины озера, остановилась в замешательстве. И под улюлюканье Степана Федоровича подалась назад.
— Ого-го! — заорал князь Невский, рисуя мечом сияющие круги над своей головой. — Свершилось! Чудо! Темно, и вонять даже, кажется, больше стало, но лед тает!
Вонь действительно усилилась. Главным образом за счет того, что к ней примешался какой-то дополнительный оттенок. И довольно знакомый, между прочим…
Наклонившись, я зачерпнул расползающуюся снежную кашицу и сунул в нее нос:
— Огненные вихри преисподней!
Степан Федорович, последовав моему примеру, понюхал снег из пригоршни и чихнул.
— Гадость! — определил он. — Это же… спирт!
— Сам вижу. Хм… Хорошо, что в эти времена за самогоноварение в особо крупных размерах не судят. Честно говоря, я нечаянно. Предполагалось, что вода изменит свой состав, но не настолько же!
— Но почему? И что же теперь будет?
— Да все нормально будет! Вода превратилась в спирт… — Я лизнул лужицу с ладони. — Кстати, прекрасный медицинский спирт высшей очистки, а не суррогат какой-нибудь. Утонут псы-рыцари как миленькие. Спирт-то не замерзает, как и было заказано! А доблестное войско князя Александра Невского побегает вокруг озера и пленит тех, кому посчастливится выбраться на берег. Битва выиграна! Правильно я говорю, Александр Ярославич? Александр Ярославич! Княже!
— Медовуха? — бормотал Невский, увлеченно облизывая пальцы. — Нет, не медовуха… Пиво? Не пиво… Но сие зелье зело забористо…
— Нахлобучивает что надо! — подтвердил я. — Поэтому поосторожнее. Эй, свет русской земли! У него великая битва на носу, а он расслабляется. Рановато! Кто будет командовать доблестным войском?
— Адольф… — тоскливо протянул Степан Федорович. — Да что же это происходит?..
Доблестное войско и не думало бегать вокруг озера и пленять спасшихся ливонцев. Все дружинники как один азартно занимались дегустацией невиданного продукта. Шарапили в обе руки, а мечи, секиры, палицы и щиты побросали для большего удобства. Кто поизобретательней, хлебал из шлемов, куховар опрокидывал в глотку уже второй половник, самые нетерпеливые пали на берег и булькали прямо из озера. Дозорный, например, так увлекся, что погрузился в спиртовое озеро по плечи. Степану Федоровичу, который попробовал было оттащить его, достался отменный хук в нос.
— Веселие Руси есть пити! — категорично заявил дозорный, возвращаясь на исходную позицию.
В общем, я только ахнуть успел, как настроенное на серьезное сражение войско оказалось полностью деморализовано. Впору самому брать в руки секиру и идти защищать честь святой Руси. И это — мне? Просто кошмар какой-то! Этот князь мне таким положительным поначалу показался, степенным, рассудительным мужиком. Настоящим полководцем. А сейчас — вот, пожалуйста! Совсем опустился. В смысле — на колени. И, забыв о княжеском достоинстве, лакал по-собачьи.
