— Сбрось его!
— Он прямо у твоих ног, — закричал я, — сделай это сама!
— Я не могу этого сделать! Я не могу убивать!
— Дьявол! — крикнул я и, отцепившись от стены, направился к ней.
Внезапно, лежавший на полу Катон-Чи схватил Анату за ногу, а сам пополз к выходу. Хищно усмехнувшись окровавленным ртом, он пронзительно посмотрел на меня.
— Я ошибался в тебе, человек! Ты достойный соперник, но я лишу тебя покоя на всю твою жизнь! Вместе со мной и моим народом исчезнет та, которую ты так сильно любишь!
Прыгнув на него, я выставил вперёд колено, которое угодило лаптогу чётко в грудь. Охнув, он отпустил ногу Анату и вцепился в меня. На лице Катон-Чи появилась безумная улыбка.
— Ты пойдёшь со мной! — закричал он и рванулся к открытому люку.
Цепляясь за гладкий пол руками, я понял, что не удержусь. Взглянув на свою любимую в последний раз, я вывалился вслед за высшим лаптогом наружу — навстречу ветру, простору и неминуемой смерти...
Как всегда в минуты триумфа, я мечтал о том, о чём мечтать нельзя, а именно о куреве, а оно, кстати, очень вредно для здоровья. Поправив стропу парашюта, я сдержался от порыва привычно пописать в спецкостюм. Мимо меня проносились вниз боевые корабли лаптогов, которые, ударяясь о земную поверхность, красиво взрывались. Лишь тот корабль, с которого упал я, — единственный, — плавно вращаясь, зашёл на посадку.
Победа, господа! Теди Вачёвский — гениальный аферист, талантливый и перспективный журналист опять справился с поставленной ему судьбой нелёгкой задачей. Приятно, что не говори, отметить победу в прекрасном городе Париже, посмотреть на Эйфелеву башню с высоты птичьего полёта и триумфально приземлиться у её подножия.
Мечтательно прикрыв глаза, я представлял себя участником всех ток-шоу и новостей. Человек, спасший мир. Теди Вачёвский — будущий президент США, самый популярный человек в мире, желанный гость в каждом доме, мечта всех сексуальных женских фантазий. Отмена налогов, беспроцентные ссуды в банках, а лучше — миллиард долларов от правительства. Сразу. Наличными.
Приземлившись, я откинул парашют и, гордо выпятив грудь, направился в сторону единственного уцелевшего корабля лаптогов. Возле него на травке лежали два американских офицера, молодой бог, а рядом с ними стояла самая желанная на земле женщина.
— Герой вернулся! — сообщил я им, останавливаясь неподалёку в гордой стойке триумфатора.
Раздались вялые аплодисменты, которые, впрочем, меня не смутили. Сняв шлем спецкостюма, я резким движением откинул его прочь. Отвесив короткий поклон обожающей меня публике, я подошёл к Анату и, обняв её за талию, отвёл в сторонку.
— Ну что, моя принцесса, рассказывай мне всё и не опускай неприятных деталей, которые могут хоть на йоту исказить истину.
Мягко улыбнувшись, она нежно поцеловала меня в губы и погладила по голове.
— Начало рассказа хорошее, — согласился я, — но мало информативное. Ближе к делу, мадмуазель Анату.
— Наш план удался, что тут ещё скажешь, — пожала плечами она.
— Нет-нет-нет, — покачал головой я, — так легко ты не отделаешься. Рассказывай с того места, как исчез второй мир. Ведь корни вашего коварного плана там.
— Верно, — сказала Анату, — ну что же, слушай. Тогда, сто пятьдесят миллионов лет назад, после первой нашей победы над лаптогами, мы поняли, что всё, что мы сделаем вновь, будет лишь очередной целью для наших врагов. Сами мы воевать не могли — это против наших моральных принципов, но мы могли сотворить народ, который раз и навсегда смог бы уничтожить лаптогов, избавив Вселенную от их присутствия. Десять учеников школы наследников разлетелись по Земле и стали строить Третий мир. Так появились на свет вы — люди, населившие Землю. Мы понимали, что создаём несовершенный народ, далёкий от того, что мы называем идеальным, но у нас не было выбора. Мы придумали наделить вас разными цветами кожи, расселить вас так, чтобы вам пришлось сражаться друг с другом за лучшие территории; мы придумали вам разные религии и образы жизни. Всегда должна была быть причина, из-за которой вы могли подраться. Мы придумали великолепную военную школу.
Вы были похожи на тех, кого создал Катон-Чи, но от нас вы получили и хорошие чувства, неведомые лаптогам: любовь, сострадание и много чего ещё. Между тем, у вас оставалась страсть к войне и к насилию, ведь вы строили свой мир, опираясь на острия копий, сталь мечей и скорострельность автоматов.
— Значит, несовершенство нашего мира, с точки зрения безупречно хорошей жизни и отсутствия абсолютного спокойствия и гармонии, ты объясняешь вашими далеко идущими планами по обороноспособности нашей планеты?
— задумчиво спросил я.
— Именно. Как только земляне сравнялись с лаптогами по качеству вооружения, мы подали нашим врагам сигнал о том, что мы живы. Естественно, они отреагировали.
Ещё бы! Живые потомки Онтри! Да для них это как бельмо на глазу! Более того, мы были уверены, что высший лорд лаптогов самолично примет участие в истреблении ненавистных ему Онтри, ведь только истребив всех нас, он стал бы абсолютным хозяином Вселенной. Но Катон-Чи лишь проглотил нашу наживку, мы обхитрили его. Ведь только уничтожив создателя, мы могли победить весь народ лаптогов.
— Какой ужас, — сказал я, — впутывать целые народы в свои разборки. Как вам не стыдно!
— Стыдно, — призналась Анату, — Теди, ты даже себе не представляешь, чего нам стоило разработать такой коварный план, ведь он абсолютно чужд нашим представлениям о морали, но у нас просто не было другого выхода. Самым сложным для меня было подстроить всё так, чтобы ты оказался на флагманском корабле лаптогов, лицом к лицу с Катон-Чи.
— Как ты там вообще оказалась?
— Мы с Хатом сдались. Я знала, о чём мечтает Катон-Чи. Он хотел создать совершенную расу богов-воинов, чтобы бросить вызов Высшим. Глупец, у него бы всё равно ничего не вышло.
— Ближе к делу, — заинтересованно сказал я.
— Для того чтобы создать новую армию, ему нужна была богиня — генетически чистая мать. Заполучив меня, он уже праздновал победу, но я попросила его вначале захватить тебя, зная, что за свою любовь ты будешь сражаться до конца. Ты ведь у меня такой ревнивый.
— Ну ты и сволочь! — восхищённо сказал я.
— И ты справился. Как же ты был прекрасен в своём гневе! Победил самого Катон-Чи, спас свой мир и всех нас. Теди Вачёвский — ты само великолепие!
— Лесть я, конечно, люблю, — обнимая Анату, сказал я, — но как быть со сверхоружием, которое мы должны были включить? Победу земляне завоевали своими руками, тогда зачем было доставать из песков пирамиду и включать подземные батарейки? Зачем было нужно наше сумасшедшее приключение?
— Это финальная часть нашего плана, — отвернувшись, сказала Анату. — Мы должны произвести глобальную амнези-терапию, после которой жители этой планеты забудут о вторжении инопланетян.
— Это исключено! — протестующее взмахнув руками, сказал я. — Забудут о войне, вот так дело! Если люди обо всём забудут, они не узнают о героях этой великой схватки, то есть обо мне!!!
— Тебе так нужна слава?
— Конечно, — уверенно сказал я, — очень нужна. Не фига себе — я же герой! Да я об этом с детства мечтал, а тут такое дело! Нет уж, Анату, я протестую. И вообще, зачем нужна эта ваша терапия-амнезия? Земляне и так через полгодика всё забудут, а мне больше и не надо.
— Теди, — ласково погладив меня по щеке, сказала Анату.
— Что Теди? Всю жизнь Теди. Хочу быть героем и точка!
— Ты и есть герой!
— Герой — это когда об этом кто-то знает! А если об этом знаю только я, то я не герой, а пациент психиатрической лечебницы.
— Ладно, об этом будут знать ещё два человека — твои приятели: Хаджет и Морелли, а также я и Оултер.
— Да пошли вы все! — крикнул я и пошёл прочь.
По яркой зелёной травке я направился в сторону Эйфелевой башни и прямо возле её подножия наткнулся на тело Катон-Чи. Присев рядом с ним, я несколько раз плюнул на обезображенный труп лаптога, а затем обернулся. Анату неторопливо шла в мою сторону — такая красивая и манящая, что бросало в дрожь.
— Спокойно, Вачёвский, — сказал я сам себе и попытался создать на лице скучающую мину.
Подойдя ко мне, Анату с неприязнью взглянула на тело Катон-Чи и присела рядом со мной, положив свою голову мне на плечо.
— Не подлизывайся! — буркнул я.
— Не буду, — тихо пообещала она.
— А зря, — расстроился я.
— Теди, нам пора улетать.
— Ну, раз надо, полетели, — сказал я, поднимаясь на ноги.
— Ты не понял, — глядя мне в глаза, сказала она, — ты остаёшься. Улетаю я.
В моё сердце вонзили раскалённую докрасна булавку. Сжав кулаки так, что побелели костяшки, я смотрел на Анату, ещё не веря в происходящее. Она стояла передо мной, её длинные и гладкие как щёлк волосы развивались на ветру, в больших неземной красоты глазах появились маленькие озерки слёз.
