– Действительно, что мне печалиться, когда рядом такая суперменша, – зло пробормотал Сеня себе под нос. – Ладно. Поехали.
Почетный эскорт проводил друзей до двух огромных дрезин, забитых по самые бортики закованной в железо ордой гномов. Как оказалось, это и были обещанные отряды спецназа, призванные обеспечить добытчикам увеселительную прогулку до конечных остановок их маршрутов. Третья дрезина, занимавшая поул-позишен этого гандикапа, была пуста, и на нее взгромоздились путешественники вместе со Стурлом. В таком порядке они и добрались до границ жилой зоны.
– Ну а теперь мы расстанемся, – торжественно проговорил Стурл, пихая в руки Рабиновича портреты разрыв-травы и карту пути к долине. – Желаю вам легкого пути и осуществления всех замыслов.
– Да пошел ты! – буркнул Рабинович и посмотрел на Жомова. – Пса мне береги! – А затем обернулся к гномьему спецназу: – Вперед, орлы! Вас ждет величие…
Наши шаги гулко отдавались под сводами подземелья. Точнее, грохотали башмаки Жомова, но и я, как ни старался спрятать когти, все равно противно цокал ими по шершавому камню. Не разбираюсь, какой он был породы, но стачивал когти этот дурацкий кирпич не хуже, чем точильный камень. Вот уж когда я позавидовал тому самому мопсу в башмаках, о котором вам уже рассказывал!
Бренчащий жестью отряд маринованного спецназа гномов отстал от нас примерно двадцать минут назад. Хотя, кот его знает, как это ненормальное время ведет себя в пещерах. Сколько ни ломай голову, никогда не угадаешь, минута прошла или час, когда вокруг ничего не происходит и ничего не меняется. Одни и те же стены, один и тот же звук шагов и надоедливое эхо, пытающееся нас клонировать, едва мы оказывались в чуть более широкой пещере, чем двухметровый коридор.
Наше путешествие до границ Свартальхейма прошло на удивление спокойно. Сначала мы добрались на дрезине до таких же медных ворот, какие отделяли страну брисингов от Митгарда. Потом, провожаемые траурными взглядами пограничной стражи, вместе с двумя десятками гномов, выстроившихся клином в авангарде, направились дальше. Через пограничную зону в сторону владений Хель. При этом гномы постоянно клацали зубами, едва ли не громче лязга собственных железных башмаков, при одной мысли о том, что сейчас откуда-нибудь на нас свалится шайка пещерных троллей.
Кстати, тролли на нашем пути так и не появились, и я без единого вздоха сожаления простился с возможностью увидеть этих лохматых монстров. Жаль, что на время. Поскольку, по закону Мэрфи, если неприятность может случиться, она случится непременно. И тролль появится именно тогда, когда рядом не окажется ни одного брисинга.
Впрочем, вы не подумайте, что я испугался каких-то лохматых идиотов, превращавшихся в камень на дневном свету. Во-первых, потому что я и не таких чудищ видал. Во-вторых, со мной Ваня Жомов с «демократизатором». А в-третьих, разбираться с троллями придется именно ему. И единственное, чем я смогу помочь в этом случае, так это не попасть под залп серебряных яблок. Ну а уж с ролью главного нюхача и слухача экспедиции я преспокойно справлялся.
Впрочем, о троллях пока думать было еще рано. Командир отряда, расставаясь с нами, твердо обещал, что никаких троллей до самого Барлога не будет. А ведь кроме Глубинного Ужаса гномов нас ждала еще и Хель. То есть по наши души образовалась уже солидная очередь, и опоздавшим на обед троллям вряд ли стоило на что-нибудь рассчитывать. Именно поэтому мы бодро и весело шагали вперед, радуясь тому, как ловко обдурили этих идиотов. Ха-ха!.. Мне тоже не смешно.
Да и вообще, похоже, единственным радостным существом на много километров вокруг был Ваня Жомов. Идет себе спокойно, тащит в карманах бушлата боезапас шаров, на спине волочет охапку факелов и маленькую котомку с провизией и при этом успевает еще песенку фальшиво насвистывать. Глядя на него, мне иногда спросить хочется: он просто тормоз, или еще ничего на свете не придумали такого, что могло бы его надолго из колеи выбить? Тут его Барлог с колуном и тролли с носилками ждут, а ему весело, будто на дежурстве возле борделя.
Уж не знаю, как там Барлог – скорее всего тот же Жомов с дубинкой, только заблудившийся, – но вот Хель крутая, даже несмотря на то что считается в определенных кругах самкой. Назвать ее женщиной язык не повернется, судя по тому, что рассказывал Андрюша Попов. Вы когда-нибудь видели полностью лысого пса?.. Нет? И я тоже. Но, согласитесь, зрелище ужасающее. Так вот, по словам нашего знатока скандинавских древностей, Хель – это то же самое, что Паша, только страшнее… Гав, ты! Опять реклама вспомнилась. К чему бы это?
В общем, Хель представляет собой жуткую бесформенную старуху, к тому же красно-синей расцветки. Причем это ее естественные цвета, а не грим болельщицы перед матчем ЦСКА – «Спартак». Уж не знаю, как такого эффекта добились местные косметологи – наполовину проварили, наполовину заморозили старуху, что ли? – однако вряд ли это сделало бабку красивее.
Мало того что и сама Хель – живой экспонат музея мадам Тюссо, так еще и подручные у нее дай бог каждому, не дай бог никому. Одна только служанка по кличке Вялость чего стоит, а уж об остальных и говорить нечего! Вы только послушайте, как там некоторые вещи называются. Например, главное блюдо на пиру зовется Голодом. Ложка – Истощением, а постель – Одром Болезни. В общем, не Хель, а мазохистка. А представьте, каково было бы Андрюше Попову, доведись ему погостить в этом царстве?! Наверное, он именно поэтому и был рад, что остался в пещерах Стурла чертежи изучать.
В общем, общение с Хелью не обещало быть приятным, даже если не учитывать ее зловредный нрав, заработанный во время передела собственности между скандинавскими группировками богов. Я вам уже говорил, что банда Одина отхватила себе самые лакомые кусочки. Так вот, Хель претендовала на один из них – Гимле. Что-то вроде курортной Калифорнии для здешних мертвых, где процветает игорный бизнес и все прочее. Но зря Хель точила зубы на такое доходное местечко и истекала слюной! Боевики Одина под предводительством Тора пинками спровадили ее оттуда и в качестве издевки оставили для кормежки нищенский квартал, где жили только одни злодеи, клятвопреступники, обманщики, убийцы и прочая шушера, к тому же еще отравленный ядовитыми испарениями. В общем, Хель имела зуб на всю шайку Одина и во время Рогнарек, естественно, выступила бы на стороне антиасовского альянса.
Именно поэтому меня больше всего заботило то, как бы старуха не прознала, для чего нам ее эликсир понадобился. Унюхай старая сине-красная фанатка ЦСКА, что мы намереваемся перемазать им оружие асов, она ни в жизнь нас из Нидльхейма не выпустит. Убить не убьет, чтобы мы, не дай бог, к Одину не попали, а вот в какую-нибудь тюрягу упрячет запросто. И превратимся мы из блюстителей порядка в самых банальных заключенных.
Впрочем, подобные проблемы заботили, похоже, только меня. Ваня плюхал рядом со мной, продолжая блаженно улыбаться, как гаишник при виде жезла. Удивительный человек! Как-то раз я видел такую сценку: стоит Ваня Жомов перед начальником отдела и блаженно улыбается. Подполковник на него орет, слюной, бедняга, исходит, как кабан перед корытом, а Ване по фигу. Ну, весело отчего-то парню. Начальник участка Жомову выговор влепляет – никаких изменений на физиономии. Подполковник ему дежурство внеочередное прописывает – та же блаженная улыбка. Переносит отпуск на зиму – никакой реакции. Несчастный «подпол» даже премии пригрозил его лишить, а Ваня по-прежнему счастлив. В итоге начальник участка сдался и, махнув на все рукой, сбежал с работы. В ближайший кабак, нервы лечить. А Ваню даже и это не задело! И знаете, почему этот здоровый амбал улыбался?.. Да просто с утра в тире лучше всех отстрелял. Вот так-то! А вы говорите, что оптимисты вымерли…
Вот так мы и дошли до конца тоннеля: я – раздумывая о превратностях жизни, а Жомов – насвистывая так ужасно фальшиво, что мне, честное слово, не раз хотелось его покусать. Неожиданно узкий коридор кончился, и мы оказались перед длинным каменным мостом без перил, пересекавшим глубочайшую пропасть. Ваня попробовал узнать, насколько она глубока, и бросил вниз увесистый булыжник. Однако сколько ни прислушивался, звука удара так и не услышал.
Мне-то что?! Я уверенно пошел вперед по мостику шириной едва ли больше полуметра, а вот Жомов замешкался. Не думаю, что он чего-то испугался. Скорее всего просчитывал возможности боевых действий на ограниченном пространстве. Однако стоять на пронизывающем, холодном ветру, который взялся невесть откуда, мне почему-то не понравилось. И я коротко гавкнул, призывая Жомова. Ваня пожал плечами и ступил на мост. Но не успели мы пройти и половину дороги над пропастью, как все окрестное пространство огласил дикий вой. Я невольно ощерился, а Жомов застыл, схватив дубинку на изготовку.
