А на следующий день, как раз когда я все-таки созрела для серьезного разговора, Честера внезапно вызвали на работу несмотря на то, что у него был законный выходной.
Все было против меня.
Дознаватель удивился, поворчал, но будучи истинным трудоголиком, до фанатизма преданным своему делу, собрался за три минуты. Чмокнул в нос Лилу и ушел, а я сидела под лестницей и провожала его встревоженным взглядом.
Хотелось броситься следом, удержать, завопить «не уходи», но я сидела на месте, недоумевая своим порывам, потому что вместе с тревогой я ощутила еще и неуместную радость, от того, что разговор снова откладывается, что у меня есть еще немного времени.
Какая нелепая, сентиментальная глупость.
Он спустился по широкой лестнице, а я подкралась ближе к двери и смотрела, как ему подводят высокого длинного жеребца, как легко Кьярри заскакивает в седло, пятками бьет по крутым бокам и уносится прочь.
Я смотрела ему вслед пока он не скрылся за высокими резными воротами. Уехал…
В животе было неприятно. Кололо, давило и казалось, что сердце выскочит из груди. Не помогало ничего. Ни игра с Лилу, притащившей вниз разношёрстный выводок своих кукол. Ни вкусный ужин, ни отрывистый сон на его подушке.
Было тошно. И с каждым мгновением становилось все хуже. Меня терзала тревога. Странная, непонятная причиняющая физический дискомфорт, почти боль.
— Ты чего? — поинтересовалась Ванесса, когда я заворчала в голос и начала метаться из угла в угол, как заведенная. То к двери подойду, то к окну, то спущусь в подвал, пройдусь мимо винного погреба
Откуда я знаю чего! Меня просто что-то гнало вперед, тревожило до такой степени, что не вздохнуть. Каждый глоток воздуха колол под ребра, отдавался волной ледяных мурашек вдоль хребта.
***
Вроде все нормально, все хорошо, но состояние тревоги усиливалось, пока наконец не достигло апогея. Я превратилась в один сплошной клубок нервов, вздрагивала от каждого звука, сердито шипела, когда меня хотели потискать.
— Злюка! — охнула Лилу, когда я сердито шлепнула ее лапой по руке, — даже погладить нельзя.
Нельзя! Ни гладить. Ни трогать. Ни смотреть.
Просто оставьте меня в покое!
Я снова прошлась по дому, залезла даже на чердак в поисках неизвестно чего, а когда спустилась вниз обнаружила, что Эдвард в очередной раз наплевал на слова отца и вышел из комнаты. Да что ты за недотепа такой! Честер же сказал сидеть у себя и носа наружу не высовывать!
Такого же мнения была и Ванесса.
— Тебе нельзя выходить, — произнесла она, исподлобья глядя на старшего брата, — ты под домашним арестом!
— Я дома, — огрызнулся он и плюхнулся на диван, скинув на пол кукол Лилу.
— Эй, — завопила та.
— Да не ори ты! — Эдвард цыкнул на нее, — раскидала свой хлам, так что не сесть!
— Это не хлам, а мои игрушки!
— Мне плевать.
Он был бледнее чем обычно с всклокоченными волосами. Даже, кажется, немного похудел с того момента, как его махинации с пропуском отца раскрылись.
— Иди к себе, — настойчиво повторила Ванесса.
— Мне осточертело сидеть в четырех стенах!
— И что? Сам виноват!
— Сам виноват, — проворчал парень, наткнувшись взглядом на меня. Тут же нахмурился, губы поджал, как упрямый баран
Я тоже смотрела на него, не отводя взгляда, пыталась понять в чем суть тревоги, разъедающей меня изнутри. Из-за Эдварда? Непохоже. Хотя….
Около девяти вечера снова начался дождь. Сильный, с грозой, рассекающей темное небо и раскатами грома, разрывающими перепонки.
— Как страшно, — выдохнула Лилу, забираясь на колени к Винни.
— Чего страшного? — фыркнул Эдвард, — просто дождь.
Девочка промолчала, только крепче обвила руками шею сестры и напряженно смотрела на окно, за которым полыхали зарницы.
Раскаты грома гремели один за другим, так что стекла жалобно звенели. Казалось, что даже дом гудит от этих ударов. Или не от них…
Мне почудилось, что в эту какофонию вмешался какой-то посторонний звук? Шелест. Легкий скрип. Настолько тихий, что другие не обратили внимания. Я тревожно прислушалась, пытаясь понять в чем дело. Спрыгнула с кресла, прошлась вдоль окон, выглядывая в каждое из них, потом направилась к выходу из гостиной, но у самого порога так скрутило, что искры из глаз посыпались.
Опасно! Надо бежать!
Это вопило чутье морано, и ему громко вторила ведьминская интуиция. Я попятилась. Поджала хвост и отступила, спрятавшись в свое привычное убежище под шкафом.
— Чего это она? — удивленно спросил Эдвард.
— Ее что-то напугало, — тихо сказала Лилу, сползая с колен сестры.
— Или кто-то, — Винни тоже поднялась на ноги и теперь встревоженно смотрела на широкий дверной проем, ведущий в холл.
— Ерунда. Никого здесь нет. Слуги сегодня по домам, снаружи охрана. Ваш идиотский моран просто…
Он не договорил, потому что в гостиную вошли двое. Рослый блондин и коренастый мужик в кепке козырьком назад.
Эдвард, как ошпаренный вскочил с дивана:
— Что вы тут делаете?
— Да вот в гости пришли. Соскучились, — Калеб улыбался, и от этого его и без того грубое лицо принимало совсем устрашающий вид.
— Вас сюда никто не звал!
— Ну, что же ты Эдди! Где твое гостеприимство? — мужик в кепке с интересом озирался по сторонам, — красиво живешь. Дорого.
— Эд, что происходит, — звенящим голосом спросила Ванесса, к которой липла испуганная Лилу, — кто эти люди?
— Мы, барышня, лучшие друзья вашего брата, — осклабился блондин, — Пришли проведать. Как ему живется. Не заболел ли? Не случилось ли чего?
Подошел к Эдварду ближе и по-дружески протянул руку. Парень стоял как каменное изваяние и, кажется, вообще не дышал.
— Ну же, Эдвард, — снова кровожадная улыбка, — поприветствуй гостей. А то я подумаю, что ты не рад нас видеть.
Младший Кьярри с трудом сглотнул и протянул подрагивающую руку. Блондин тут же ее заграбастал, сжал так, что я даже издали услышала хруст. Эдвард громко закричал.
— В чем дело, молокосос? Думал, что тебе просто так все с рук сойдет? Обмануть решил?
— Я не обманывал! Это все она! — Эд кивнул в мою сторону, прижимая к груди покалеченную руку, — на ней ошейник был. Вот она и ломанулась обратно. И пропуск с собой прихватила.
— Парень, ты своем уме? — мужчина рассмеялся, — думаешь, мы поверим, что тупой моран все это провернул? Сбежал, украл пропуск, нес его обратно столько километров? Слышал, Жан? Какие оказывается нынче смышленые мораны пошли.
— Она действительно это сделала. Она не тупая!
М-да, не о таком признании своей гениальности я мечтала.
— Значит так, Эдди, — осклабился второй мужчина, — ты слишком злоупотребляешь нашей добротой. Тебе всего то и надо было — принести пропуск своего отца, настроить его и не мешаться под ногами. А теперь…я даже не знаю, как с тобой быть.
— Я отдам деньги, — срывающимся голосом заверил их младший Кьярри, — честное слово. Мне нужно просто...немного времени.
— Прости, сынок, — с ласковой улыбкой ответил Калеб, — времени-то у нас как раз и нет. Сам понимаешь, взрослая жизнь, никаких игр. Да еще и папенька твой с цепи сорвался. Почти всех накрыл. Мы еле ноги унесли.
— Я все верну. До последней копейки!
— Проблема в том, что деньги-то нам и не очень нужны. Мы тебя ради другого на крючке держали. Но теперь Кьярри понял, что к чему, сменил всю защиту, перекрыл лазейки, которыми мы долгое время удачно пользовались.
Эдвард побледнел еще дольше.
— Такие потери так просто не компенсируешь, — сочувственно развел руками Жан, — так что…извини, Эдди.
— Я принесу вам этот чертов пропуск!
— Нет смысла. Дознаватель не дурак, все хвосты подчистил. У нас годы уйдут на то, чтобы снова расшифровать плетения, разбить защитные заклятия. Это слишком долго — опять улыбка, которая жутко смотрелась в купе с ледяным кровожадным взглядом. — это никакими деньгами не исправишь…а вот девки твои вполне подойдут в качестве уплаты долга. Как думаешь, Калеб? Подойдут?
