— Я почему-то думал, что ты не придёшь, — улыбнулся Никон после крепкого рукопожатия.
— Я же сказал, что приду, — произнёс Кувалда. — Надо было, наверное, к чаю взять чего-нибудь?
Краснослав показал на коробку в руках Морозова, внимательно изучая его реакцию. Никон даже бровью не повёл. Похоже, и в самом деле, всего лишь торт.
— Было бы неплохо, но и так сойдёт. Пришёл, да и ладно, — сказал он. — Пойдём?
— Да, пошли, — сказал Кувалда, пропуская его вперёд.
Они вошли в парадную, поднялись по крутой лестнице. Кувалда мысленно рисовал карту помещений, заранее планируя отход, и смотрел по сторонам, прикидывая, где может сидеть засада. По всему выходило, что засада могла быть где угодно. Краснослав чувствовал, что рептилии выкупили тут все этажи, все квартиры и помещения, всё вокруг буквально смердело их чешуёй, заставляя Кувалду невольно сжимать кулаки от злобы.
Нужная квартира находилась на третьем этаже. Никон постучал затейливой морзянкой, и Кувалда постарался запомнить условный стук, тихо повторяя ритм про себя. Это могло пригодиться. Дверь открылась почти мгновенно, на пороге Кувалда увидел миловидную барышню в лёгком крепдешиновом платье кремового цвета, её каштановые локоны спускались чуть ниже плеч, а в ушах поблескивали бриллиантовые серьги. Краснослав подумал, что если рептилоиды здесь могут держать дворянок в качестве прислуги, то их власть почти безгранична. Будет сложно.
Девушка приветливо улыбнулась обоим гостям.
— Здравствуй, Никон. Ты сегодня не один, с другом? — произнесла она.
— Привет, Исидора, — сказал Морозов, протягивая ей коробку с тортом. — Это Слава, тоже из Гимназии.
— Кхм. Добрый день, — произнёс Кувалда.
Проклятое тело Сычёва снова предало его, впрыснув дозу адреналина в кровь при виде девушки. Сам Кувалда никак не отреагировал на глубокое декольте, из которого почти выпрыгивали роскошные груди Исидоры, это тело Славика попыталось отреагировать рефлекторно. Но Краснослав, как и всегда, сумел обуздать несчастный организм Сычёва.
— Проходите, — мурлыкнула девушка. — Ещё не все собрались.
Никон вошёл первым, следом зашёл Кувалда, стараясь вычленить максимум доступной информации. Они оказались в длинном коридоре-прихожей, квартира оказалась как минимум пятикомнатной. Всё выглядело дорого и богато, начиная от дубового паркета и обоев на стенах, заканчивая резной мебелью и фурнитурой. Обувь стояла стройными рядками вдоль стены, и Кувалда заметил среди неё как дорогие туфли из крокодиловой кожи, так и заношенные боты производства местных фабрик, похоже, что народ здесь собирался самый разный, отринув классовые различия.
Исидора проводила их в зал, в котором уже собралось достаточно много народа. Кувалда понял, что сильно недооценил возможное количество бомбистов, особенно, если собрались ещё не все. Было довольно шумно, все общались между собой, смеялись и шутили, кто-то курил возле распахнутого окна, кто-то вальяжно сидел на широком диване, тихонько пел граммофон. Царила атмосфера обычных дружеских посиделок, а не тайного собрания секретного общества революционеров.
Морозов увидел компанию знакомых, подошёл, поздоровался, представил Кувалду. Краснослав представился в ответ, выслушав несколько имён, которые тут же вылетели у него из головы. Знакомые Никона так же быстро потеряли к нему интерес, продолжив дискуссию о важности ежедневного использования зубной нити. Судя по одеждам и манерам, это были мелкопоместные дворяне и разночинцы.
Публика здесь и в самом деле собралась самая разнообразная, но пересекались компании слабо, стараясь держаться поближе к себе подобным. Кувалда увидел нескольких нахмуренных рабочих в кепках и засаленных куртках, которые сидели в углу, искоса поглядывая на всех остальных, заметил студентов, голодных и бледных, которые громко обсуждали предстоящие экзамены и преподавателей. Были и девушки, кроме Исидоры, немного, но были, некоторые глазели на богатеньких дворян, некоторые тихо сидели и ждали.
Кувалда нашёл свободное кресло в углу зала, рядом с поющим граммофоном, и уселся туда, оставив Морозова в компании его знакомых. Граммофон похрипывал и громко шуршал, но песню про ямщика всё равно было приятнее слушать, нежели занудные рассуждения о стоматологии. Он сидел, разглядывал людей и размышлял, что могло заставить таких разных персонажей собраться здесь вместе, тратить выходной день, зачастую единственный, на то, чтобы послушать сладкие речи какого-то замаскированного рептилоида. По всему выходило, что этот рептилоид просто говорил всем то, что они хотели услышать. И это, к сожалению, работало.
А ещё в зале было довольно много обычных горожан, по которым было заметно, что они никак не связаны с подпольем и революционной деятельностью. Какие-нибудь экзальтированные дамочки, увлёкшиеся вдруг социализмом и желающие послушать настоящий самиздат, или старички, желающие горячо подискутировать, попусту сотрясая воздух. Краснослав понял, что если начнётся заварушка, то стрелять придётся крайне аккуратно и точно. Лишние жертвы ему не нужны.
Обзор ему вдруг перекрыла внушительная грудь Исидоры, почти выскакивающая из глубокого декольте. Девушка наклонилась к нему и смущённо улыбнулась.
— Слава, верно? Вы же не заняты? Поможете мне? — произнесла она.
Кувалда был настоящим джентльменом. Он не привык отказывать девушкам в беде.
— Что случилось? — спросил он.
Исидора взяла его за руку, Кувалда встал. Рука у неё оказалась мягкой и тёплой. Она повела его на кухню, и Краснослав заметил злые и завистливые взгляды некоторых гостей.
На кухне они оказались наедине. Капитан увидел стоящие на столе чашки и блюдца, на которых лежали сладости. Тут же, рядом, стояла коробка из-под торта.
— У нас здесь нет слуг, — смущённо улыбнулась девушка. — Мы стараемся всё делать сами, как учит Вольдемар Илларионович. А я такая неловкая!
— Бросьте, Исидора, — сказал Краснослав. — Я помогу. Что нужно сделать?
Девушка вручила ему огромный, угрожающего вида нож.
— Поможете мне нарезать торт? — спросила она. — Я боюсь порезаться.
— Конечно, — произнёс Кувалда, пальцем пробуя лезвие на остроту.
Исидора начала разливать чай по маленьким кружечкам, и Кувалда удивился внезапной атмосфере уюта, воцарившейся на кухне. Он-то пришёл в этот дом резать рептилоидов, а в итоге нарезает тортик к чаю. Он разрезал бечёвку, раскрыл коробку. Внутри покоился высокий торт из красных бисквитов, Никон не поскупился на угощение.
— Ой, это же красный бархат, мой любимый! — воскликнула Исидора и протянула изящный пальчик к посыпке.
Кувалде пришлось легонько шлёпнуть её по пальцам.
— Потерпите, Исидора. Скажите лучше, а Вольдемар Илларионович это кто? — будто невзначай спросил Кувалда, отрезая очередной кусочек.
— Это наш вождь и учитель. Он очень умный, — ответила девушка, чуть обиженно, но Краснослав видел, что на самом деле она не затаила на него зла.
— Интересно с ним познакомиться, — сказал он.
— Он скоро будет, — сказала Исидора. — Ой, а вот же и он!
Кувалда обернулся. На пороге кухни стоял маленький плешивый мужичок в затёртом пиджаке.
— Здгаствуйте, — картаво произнёс он и прошёл к столу.
Вольдемар Илларионович потянул пальцы к посыпке торта. Кувалде пришлось шлёпнуть его по пальцам.
Глава 42
Вождь и учитель покорно убрал руки от торта.
— Левский, Вольдемаг Иллагионович, — представился он, и протянул ладонь для рукопожатия.
Но Кувалда никогда не жал руки рептилиям и не собирался. Он сделал вид, что усердно нарезает торт и не заметил его руки.
— Слава, — представился он, стараясь не смотреть рептилоиду в лицо.
Вместо этого Краснослав посмотрел на девушку, которая почему-то светилась обожанием при виде этого тщедушного мужичка, больше похожего на великовозрастного сельского дурачка, нежели на вождя и учителя.
Вольдемар Илларионович поспешно убрал руку за голову, делая вид, что почёсывает плешь. Он выглядел нелепо, но смеяться Кувалде не хотелось. Капитан знал, насколько опасны эти твари. И радовался втайне, что у него в руке острый нож, а под мышкой — крупнокалиберный револьвер.
