Столько хлопот с ним…
Джоя бросила тревожный взгляд — нет, ничего. Футгидас обнимает огромный барабан, а рядом с ним сидит напряженный Браухелс и звенит крошечными бронзовыми тарелочками. Две карлицы, играющие на сложных, из дюжины трубочек, флейтах, огромная медная труба, в которой запутался трубач, Дьёмиас, покрасневший от волнения. Цогобас ворчал, что они взяли в оркестр слишком юного карлика, но на миниатюрном подобии лютни Дьёмиас играл очень даже неплохо.
— Однажды у троллей вышел облом… — выводил Браухелс.
— Вышел облом! — пискляво вторил Дьёмиас. Юный карлик вставал на цыпочки, вытягивал тощую шейку, будто хотел воспарить над башнями Замка и собственными глазами увидеть, какое же несчастье постигло троллей. Но Браухелс уже объяснял:
— Прикончили тролли весь самогон.
— Весь самого-оон… — пищал Дьёмиас.
— Выпили всё-о, — басом подытожил Футгидас и от души лупанул в барабан. Инструмент отозвался глухим рокотом, в унисон ему задребезжал парадный сервиз.
— Вот это несчастье, вот это беда!
— Это беда…
— Уж лучше б у троллей пропала еда…
— Пускай бы еда.
— Грустно, хоть вой!
— Что делать тем троллям, как дальше им жить,
Им грустно и холодно, нечего пить…
— Помирают от жажды!
— Собрались все тролли огромной толпой
Четырежды пять и кто-то шестой…
— Шестой тролль пришел!
Леди Кёр сидела за столом, откинувшись на спинку роскошного кресла с высокой спинкой, украшенной ледяными узорами и драгоценными камнями, и, чуть улыбаясь, слушала балладу. В десяти куплетах, финал каждого из которых отмечался громким ударом барабана, повествовалось о том, как тролли страдали от жажды и ссорились, решая, что же им, несчастным и трезвым делать. Подбирая рифмы, гиперболы и метафоры, Джоя хотела показать, как тяжело дается решение логических задач существам, чей мозг изначально для логики не приспособлен. Как непросто собираться в поход, когда ноет сердце — в момент написания баллады сочинительницу тревожили думы о бесшабашном, не слишком верном рыцаре, но она по доброте душевной допускала, что сходные страдания могут испытывать и хронические алкоголики, внезапно лишенные живительной «огненной воды».
Браухелс, чей сочный, страстный баритон самой Природой был предназначен для патетических од, патриотических призывов или, на худой конец, реквиемов, выводил свою партию, буквально растворяясь в обозначенном Джоей трагизме ситуации. Дьёмиасу гораздо больше подошла бы любовная лирика, но переполнявшие сердце юного пажа страсти, в целом, позволяли уложиться в общий художественный замысел. Какие страсти? Цогобас подозревал мальчишку в том, что тот, сидя на крыше кухни, кидался снежками в хозяйских царсари. Обвинение не было доказано, но сладкого Дьёмиаса лишили, из профилактических соображений. Чем не повод для тяжких душевных мук?
Все остальные музыканты, особенно те, которым не досталось вокальных партий, к ужасу Джои исполняли Балладу о Шести Троллях, постепенно расплываясь в улыбке.
Девушка рискнула обернуться — мэтр Мориарти, сидящий по правую руку хозяйки Замка, застыл с видом равнодушным и неприступным; царсари-альбинос, вытянувшийся у камина, тихо дремал. Леди Кёр… да кто ж ее разберет?
Тем временем несчастные обделенные тролли всё-таки договорились (шесть куплетов) и отправились в странствие (четыре куплета, чтоб предупредить слушателей, на какие жертвы обрекли себя путешественники, дабы спасти свой клан от пересыхания).
— Был Первый Тролль храбр, и нес он топор!
— Большой-большой!
— Кинжал у второго был очень остёр!
— У него дубина была, не только кинжал, — уточнил Футгидас, избегая смотреть Джое в глаза. Вот как… пять дней она объясняла ему, что рифма требует слова «остёр» (ударение на втором слоге!), а упрямец стоял на том, что кинжал для троллей — слишком деликатное оружие. Ну не пользуются настоящие тролли кинжалами! Топор или дубина, вот их оружие! Ну, господин импровизатор…
— Третий шёл гордо и нес кулаки —
Как камни тверды, и как буря мощны…
— Ему можно без дубины, он так драться будет, — не удержался Футгидас.
Нет, на этот раз мэтресса Кёр точно улыбнулась! Эх, а ведь баллада — трагическая … Надо выдержать, ни в коем случае нельзя нарушать эмоциональный тон произведения!
Лысые круглые головы карликов блестят в желтом свете свечей и магических золотистых фонариков, бархатные береты карлиц покачиваются в такт музыке. Продолжаем. Четвертый опять с топором, пятый с дубиной, а вот Шестой…
— Шестой Тролль идет! — возвестил дискантом Дьёмиас.
— Он храбр и отважен, — оскалился Футгидас.
Далее следовало подробное описание, с какими трудностями предстояло столкнуться шести отважным троллям на пути к вожделенной награде. Уж тут Джоя расстаралась; ей удалось объединить основные версии — о том, что тролли были настолько глупы, что едва не попали к гноллам на обед; о том, что отважным героям встретилась стая голодных волков и о том, что они догадались перейти дорогу леди Кёр, когда та вышла прогуляться перед сном. Как уже говорилось, история злоключений шести троллей была известна всем жителям Кёр-Роэли; более того, каждый уважающий себя карлик, являясь потенциальным владельцем и производителем продукта, столь необходимого для тролльего счастья, считал своим долгом привнести в канон свои вариации. Шестерка героев попадала под обвал, сгорала в пламени извергающегося вулкана, встречала злобных колдунов и пила яд в немереных количествах; их преследовали зомби, гноллы, возмездие Высших Сил. Оборотни вонзали в тролльи загривки острые клыки, а невесть откуда взявшиеся вампиры попутно высасывали из жертв темную хмельную кровь — но Шесть Троллей решительно шли к заветной цели.
Послушаешь — и не скажешь, что низкорослые коротышки тупых громил на дух не переносят. Такое сострадание, такая искренность, такие слёзы умиления…
На сорок пятом куплете Джоя заметила, как Цогобас выглядывает из-за ближайшей колонны и корчит страшные рожи. К пятьдесят восьмой строфе, когда к Цогобасу присоединилась Тия-Мизар, девушка поняла, в чем проблема: оказывается, Искусство рисковало довести жаркое до пересушенного состояния.
По счастью, финал Баллады был не за горами.
Смолк звон тарелочек. Флейты исторгли потусторонний, трансцендентально-нереальный стон. В наступившей тишине сочный баритон Браухелса возвестил, что отважные тролли всё-таки добрались до цели своего путешествия.
— Вломились шесть троллей в карлика дом, — одинокая скорбная слеза проползла по щеке певца. — Грабёж с похищеньем свершая при том…
— Всё украли, наглые твари! — прорыдал Футгидас. Не в силах сдерживаться, он отбросил колотушку и затрясся, вытирая моментально покрасневший нос пышным кружевным воротником.
— Победой закончился троллей поход, — патетически возвестил Браухелс. — Но только возмездье всех жуликов ждет! Будь весел, охоться иль пей самогон, Судьба счет предъявит, сейчас иль потом…
— Сейчас иль потом! — со значением повторил хор.
— От Черной Луны тебе, тролль, не сбежать,
Грехи не позволят тебе сладко спать!
Придет за душою длинная тень,
Туда заберет, где не властвует день!
— Проклятый вор! — прокричал Футгидас между рыданиями. С места, где сидели Кёр и Мориарти, послышались какие-то звуки, но Джоя не рискнула оборачиваться. Наступал финал. Сейчас должна была прозвучать главная мораль Баллады.
— Пять храбрых троллей вернулись в свой дом, — хрустальным, чистым голоском вывел Дьёмиас. — И снова в их доме был самогон… Счастлив тролль-дед и тролльина мать, но где же Шестой? Его уж не сыскать…
— Шестой Тролль не вернулся, — трубным басом объявил Футгидас. И барабан исторг многозначительный глухой рокот.
Доведя Балладу до конца, Джоя развернулась и сделала низкий реверанс. Движение девушки повторили все отложившие инструменты карлицы, карлики согнулись в поклоне.
— Браво, — произнесла волшебница. Джоя осмелилась поднять глаза — леди Кёр поднималась, величественная и прекрасная в струящемся белом шелке и алмазных искрах; встала и неторопливо принялась аплодировать музыкантам. — Потрясающее произведение, вы согласны, мэтр?
