Он почувствовал на себе чей-то взгляд и повернулся. Тележка, следившая за ним из переулка, поскрипывая удалилась.
– Что происходит, господин Сдумс? – спросила Людмилла.
Лица прохожих все до единого были искажены гримасой непреодолимого предвкушения.
Совсем не обязательно быть волшебником, чтобы понять, что творится что-то очень нехорошее. Все чувства Сдумса ревели, как динамо-машина.
Волкофф поймал зубами пролетавший мимо клочок бумаги и передал его Сдумсу.
ПАТРЯСНЫЕ СКИДКИ!!!!!
Сдумс печально покачал головой. Пять восклицательных знаков. Верный признак абсолютно свихнувшегося разума.
И тут он услышал музыку.
Волкофф сел, вздернул морду и завыл.
В подвале дома госпожи Торт страшила Шлеппель отложил недоеденную третью крысу и прислушался.
Потом быстренько закончил трапезу и потянулся к своей двери.
Граф Артур Подмигинс Упырито работал над гробом.
Лично ему для жизни, для жизни после смерти, для не-жизни или для того, что он сейчас предположительно вел, гроб совсем не требовался. Но ему пришлось обзавестись этим атрибутом. На этом настояла Дорин. По ее словам, гроб придавал жилищу «соответствующий тон». Всякий истинный вампир обязан иметь гроб и склеп, в противном случае, как утверждала та же Дорин, все остальное вампирское сообщество будет снисходительно щерить на тебя зубы.
Однако, когда ты становишься вампиром, никто не удосуживается объяснить тебе все детали твоего нынешнего существования. Сколачивать себе гроб из дешевых досок два на четыре дюйма, приобретенных у Мела в «Стройремонте Оптом»? Насколько было известно Артуру, большинство вампиров этим никогда не занимались. По крайней мере, настоящих вампиров. Взять, к примеру, графа Драгулу. Такой важный человек поручал подобные дела кому-нибудь другому. Когда крестьяне прибежали сжигать его замок, граф не помчался вниз к воротам, чтобы поднять разводной мост. Конечно нет. Он просто сказал: «Игорь, – если это был Игорь, – распоряжайся этим бистренько, бистро, бистро». И все.
Ха! Вот уже как несколько месяцев они разместили объявление в конторе трудоустройства господина Кибла. Ночлег, трехразовое питание, при необходимости – гроб. Не такие уж большие запросы. Если учесть, что люди болтают о безработице. Как тут не разозлиться.
Он взял очередной кусок дерева и недовольно сморщился, раскладывая метр и отмеривая нужную длину.
Спина Артура страшно болела – сорвал, когда копал ров. Вот вам еще кое-что, о чем настоящие вампиры не должны беспокоиться. Ров – это приложение к профессии, он придает стиль. Но Артуру пришлось окапывать весь дом, потому что у нормальных вампиров нет таких сварливых соседей, как госпожа Зануде с одной стороны и семейство троллей, которых Дорин терпеть не могла, с другой. А перед самым домом проходила улица, по которой все время кто-то ездил. Разве это условия для вампира? И ограничиться канавой на заднем дворе тоже было нельзя. Артур постоянно забывал о ней и падал в эту яму.
К тому же существовала проблема укусов юных девичьих шеек. Вернее, не существовала – в связи с полным отсутствием девушек. Артур всегда готов был учитывать точку зрения другого, но считал, что невинные девушки являются неотъемлемой частью истинного вампирства, что бы там ни говорила Дорин. Невинные девушки в прозрачных пеньюарах. Артур был не совсем уверен, что такое прозрачный пеньюар, но где-то читал о них и надеялся увидеть, прежде чем сойдет в могилу… Ну, или прежде чем ему в грудь воткнут кол.
К тому же жены других вампиров не начинали вдруг коверкать слова только потому, что прирожденные вампиры всегда говорят с акцентом.
Артур вздохнул.
Какая тут, к чертям, жизнь, жизнь после смерти или не-жизнь, если ты являешься представителем класса чуть ниже среднего, торгуешь овощами и фруктами, а претендуешь выглядеть как представитель высшего света…
Вдруг через отверстие в стене, которое Артур пробил, чтобы вставить зарешеченное окно, донеслась музыка.
– О, – застонал он и схватился за челюсть. – Дорин, это ты?
Редж Башмак яростно ударил кулаком по своей переносной трибуне.
– …И лично я считаю, что мы не должны лежать и ждать, когда трава прорастет над нашими головами! – взревел он. – Где же ваши хваленые семь тезисов о Равных Правах и Возможностях для всех умертвий? А?
Кладбищенскую жухлую траву трепал ветерок. Единственным существом, обращавшим внимание на Реджа, был одинокий ворон.
Редж Башмак пожал плечами.
– По крайней мере, вы должны приложить хоть какие-то усилия, – вкрадчиво понизив голос, обратился он к так называемому иному миру. – Я пальцы истер до самой кости, – в подкрепление своих слов он мученическим жестом выбросил вперед руки, – но услышал ли я хоть слово благодарности?
Он замолчал и прислушался – на всякий случай.
Крайне крупный ворон, один из тех, что ютились на крыше Университета, наклонил голову и удостоил Реджа задумчивым взглядом.
– Знаете, – продолжил Редж, – иногда так хочется все бросить и…
Ворон откашлялся.
Редж Башмак резко развернулся.
– Только посмей что-нибудь сказать. Одно-единственное словечко и…
И тут он услышал музыку.
Людмилла наконец рискнула убрать руки от ушей.
– Какой ужас! Что это такое, господин Сдумс? Сдумс попытался натянуть на голову остатки шляпы.
– Понятия не имею, – ответил он. – Это вполне можно принять за музыку. Если, конечно, ты никакой музыки отродясь не слышал.
Ноты отсутствовали как класс. Были собранные вместе шумы, которые отчаянно пытались сойти за ноты. Примерно то же самое получилось бы, если бы человек попробовал начертить карту страны, которую никогда не видел.
Хнийп. Йнийп. Хвуомп.
– Это доносится откуда-то из-за города, – заметила Людмилла. – И туда же направляются… все… люди. Неужели эта музыка им нравится?
– Она даже самой себе не может нравиться, – пожал плечами Сдумс.
– Это очень похоже на… Помните прошлогоднее нашествие крыс? А потом еще появился тот тип, который утверждал, будто его дудку слышат только крысы?
– Да, но то было простым обманом, мошенничеством. Это был Изумительный Морис и Его Дрессированные Грызуны…
– Но если бы у него и в самом деле была такая дудка?
Сдумс покачал головой:
– Музыка, способная привлекать людей? Ты об этом? Да нет, такого просто не может быть. Нас-то она не привлекает, а как раз наоборот.
– Верно, но вы же и не совсем человек… с технической точки зрения, – возразила Людмила. – Да и я… – Она вдруг запнулась, и лицо ее залилось ярким румянцем.
Сдумс ободряюще похлопал ее по плечу.
– Верно подмечено. Абсолютно верно, – только и мог сказать он.
– Вы все знаете, да?
– Да, и, честно говоря, я считаю, что стыдиться здесь нечего.
– Но мама говорит, что никто не должен об этом знать. Иначе будет беда!
– Ну, это, вероятно, зависит от того, кто именно узнает твою тайну, – заметил Сдумс, взглянув на Волкоффа.
– А почему ваш пес все время на меня так смотрит?
– Он очень умный.
Сдумс покопался в кармане, выбросил оттуда пару горстей земли и наконец достал свой дневник. До следующего полнолуния – двадцать дней. Ох, что-то будет…
Куча из металлического лома начинала оседать. Вокруг нее кружились тележки, а жители Анк-Морпорка, сформировав огромный круг, отчаянно пытались разглядеть, что же все-таки происходит. Немузыкальная музыка била по ушам.
– Смотрите, там господин Достабль… – сказала Людмилла, когда они с Сдумсом проталкивались сквозь не оказывавшую ни малейшего сопротивления толпу.
– И что он продает на этот раз?
– По-моему, он даже не пытается ничего продавать, – пожала плечами Людмилла.
– Все настолько плохо? Похоже, у нас серьезные неприятности.
Из дыр в куче вырывался синий свет. Куски тележек падали на землю, как металлические листья.
Сдумс неуклюже нагнулся и поднял остроконечную шляпу. По ней проехалось не одно колесо, но тем не менее она сохранила все основные признаки предмета, который должен находиться на чьей-то голове.
– Там волшебники, – сказал он.
Металл источал странный серебряный свет. И переливался, как масло. Сдумс протянул руку, и между его пальцами и металлом проскочила крупная искра.
– Гм, – задумчиво произнес он. – Очень высокий потенциал…
А затем он услышал чей-то акцент:
– Это неужели есть господин Сдумс?
Он обернулся, к нему пробиралась чета Упырито.
– Мы быть здесь гораздо раньше, но случаться маленькая задержка…
– Я никак не мог найти эту проклятую запонку для воротничка, – пробормотал Артур, выглядевший взволнованным и раздраженным.
На голове у него был складной цилиндр, который прекрасно складывался, но, к сожалению, совсем не походил на шляпу. Создавалось впечатление, что Артур смотрит на мир из-под черной гармошки.
