– Почему нельзя?
– Он так сказал. Я не знаю.
– Судьба редко ошибается. Почти никогда.
– Я не верю в судьбу!
Папа снисходительно улыбнулся и озвучил то, что я и так уже знаю:
– Твоя аура краснеет. По идее, окончательная привязка должна произойти лишь при личной встрече, но, признаюсь, твой случай меня озадачил.
– Во сколько с тобой это произошло? – спросила про его чувства к маме.
– В четырнадцать.
– У-у-у...
– Мой случай был безнадёжен. Но, как видишь, любовь-судьба дала силы пройти испытания.
– Хочешь сказать, я должна броситься на поиски неизвестного мужика и завоёвывать его?
– Нет, – он кивнул на подвеску. – Поэтому я принёс тебе это. Зелье ты в состоянии сварить себе сама.
– Можешь не волноваться. Я пока ещё в своём уме. И вообще, во мне лишь четверть эльфийской крови. С чего ты взял, что это любовь-судьба?
– По всем признакам ты полукровка, Лидия. И главный из них – это доступная тебе эльфийская магия. А по поводу твоих чувств – хотел бы я ошибаться, но стремительные перемены в твоей ауре очень похожи на любовь-судьбу.
– У этих чувств в любом случае нет шансов, так что прорвёмся, – выдавила я из себя улыбку и встала, чтобы отправить в котёл порошок тивы, избавляющей от болезненных чувств, а затем выдавить из уколотого пальца десять капель своей крови. – Через полчаса будет готово.
Папа подошёл, обнял меня и поцеловал в щёку:
– Непоседа ты моя. Если понадобится помощь – зови. Хорошо?
– Ладно, пап. Обязательно, – а про себя подумала: «Со всем справлюсь сама».
Глава 25. Прощай
Лидия
Я закупорила бутылку с зельем равнодушия и погрузила её в стазис. Не отпила ни глотка. Не смогла.
Может, завтра я буду ненавидеть себя и ругаться последними словами, но хочу попрощаться с Наиром, остро чувствуя каждую грань себя. Позволить себе такую слабость и риск.
Если мы не встретимся сегодня, значит, не судьба.
Судьба... Как-то подозрительно часто я стала произносить это слово. Непорядок!
– Лидия? Привет, – на пороге топтался Эмиль, невесело улыбаясь мне.
– Привет. Заходи.
– Если ты занята, мы можем поговорить потом...
– Я уже закончила, – устало растёрла лицо и посмотрела на своего дядюшку. – О чём хотел поговорить?
– О том, что я подумал над твоими словами и понял, что ты права.
– Оу! Ты едешь с нами в Северную академию?
– Нет, – он покачал головой. – Меня берёт к себе в ученики сам Лионель аль Мариолли!
Муж тёти Санты.
– Ого! – воскликнула я. – Как?!
Новость для меня невероятная. Потому что дядя Лионель даже чистокровных эльфов-целителей не брал себе в ученики. А Эмиль – полукровка, причём эльфийская кровь в нём пока ещё не пробудилась в полную силу.
Признаюсь, удивлена. Приятно удивлена и рада за Эмиля.
– Он сказал, что ему не повезло с сыновьями в том плане, что все они демоны, и он не может передать своё ремесло по наследству, – ответил Эмиль.
– «Не повезло с сыновьями», – повторила я. – М-да...
Когда-то с дядей Лионелем вопреки его воле приключилась любовь-судьба к той, кого он презирал всей душой, – демонице Сантане де Грет. Видимо, ему в кошмарном сне не снилось, что все три его сына родятся пусть остроухими, но демонами. Увы, любовь зла. Дядя Лионель наступил на горло своей гордости и сдался на волю любви-судьбы. Но в его речи нет-нет да проскальзывает сожаление о том, что его дети – не эльфы.
– Меня заберут в закрытое пространство, куда могут попасть только хозяева, – поделился Эмиль.
Об этом я знала. Тётя Санта сделала всё, чтобы обезопасить и скрыть свою семью ото всех.
– Как надолго?
– Примерно так же, как это было в Лорендейле: пара недель отдыха на новогодних праздниках и месяц летом. Ну, может, изредка меня будут отпускать на праздники.
– Ты хочешь?
– Да! – не задумываясь, радостно воскликнул он.
Хочет. Действительно хочет.
– Я рада, Эмиль, – обняла его долговязое худое тельце. – И буду скучать.
– И я.
– А кого вы там будете лечить? – поинтересовалась. Ведь в закрытом, отделённом от основного мира пространстве семья тёти Санты живёт одна, даже без слуг.
– Сначала дядя будет лечить меня, – в очередной раз огорошил Эмиль.
– От чего?
– Он же врачеватель душ, – улыбнулся он. – Я и сам понимаю, что со мной что-то не так. Не отрицай. Ты тоже это видишь.
– Мне кажется, твоё «что-то не так» элементарно лечится взрослением.
– Спасибо, Лидия, – тут Эмиль как-то странно, смущаясь, посмотрел на меня. – Твоя аура сильно поменялась. Я кончиком уха слышал, что случилось.
– Ерунда. У меня есть зелье, которое всё исправит, и артефакт, который не впустит никого в мои сны, – надеюсь, моя улыбка вышла не жалкой, а вполне убедительной.
– А хочешь поехать со мной к дяде? Он и про тебя тоже спрашивал. Вместе нам будет веселее учиться.
А что? Это мысль!
***
Признаться, предложение Эмиля было более чем заманчивое. Во-первых, хотелось скрыться подальше от Наира, чтобы точно-точно не встретиться с ним и избавиться от болезненной тяги. Во-вторых, у тёти Санты тоже семейка интересная, и я вряд ли там заскучаю. В-третьих, дядя Лионель действительно легендарный и единственный в своём роде врачеватель душ и, хотя целительство – вторая моя специализация после зельеварения, поучиться есть чему.
Но! Как всегда, есть веские «но».
На кого я оставлю Кэт? У меня вообще такое чувство, что она оживает только рядом со мной. Без меня она была бы этакой тихой пай-девочкой, а со мной такая же тихая, но уже преступница! Самореализация будущего артефактора, знаете ли, никогда не проходит по букве закона.
Кроме того, сыновья у тёти Санты мелкие, не по-демонически спокойные и вымуштрованные. А я как-то привыкла нежиться в лучах мужского внимания и восхищения.
Вдруг мой прекрасный цветочек завянет без поклонников? Либо развращу пацанов тёти Санты, и за это меня вряд ли погладят по буйной головушке.
А если мне придётся денно и нощно постигать грани целительства, я затоскую по зельеварению.
В общем, подумаю об этом завтра. А сегодня...
Ровно в одиннадцать я съела пастилку снотворного. Ибо колотило меня не по-детски, и сама бы я проворочалась без сна до рассвета.
Только мои веки закрылись, я открыла глаза в уже знакомой серой комнате без мебели.
– Дарси! – меня сжали в медвежьих объятиях, и мне отчего-то захотелось плакать. – Я дождался тебя! – и столько надрывной радости и нежности в его голосе, что я обмякла и позволила себя обнимать и целовать.
Приятно. Пусть в последний раз мне будет приятно.
– Дарси? Ты сегодня какая-то другая. Что случилось? – почуял он неладное.
Надо же, какой проницательный!
– Ничего, – соврала и, чтобы не развивать пока эту тему, сама поцеловала его.
О, Лорена, эти губы созданы, чтобы на раз выщёлкивать мне разум! Разряд – и я уплываю в эйфорию.
На этот раз на мне была лёгкая полупрозрачная сорочка, которая, впрочем, полетела на пол после слов:
– Хочу тебя! Хочу! – моих слов!
Нет, нам с Наиром положительно нельзя встречаться. Иначе быть непоправимому. С нашим взаимным притяжением мы не устоим перед соблазном. Не через тряпочку же нам этим заниматься.
А сегодня особенный день, точнее, ночь, когда можно всё. Абсолютно! Потому что утром – всё.
Но сейчас – не думать об этом! Вселенная дарит нам эту ночь кайфа, а значит, мы выпьем её до капли.
– Девочка моя, – его губы ласкали мне шею и ключицы, в то время как руки поглаживали мои бёдра и прижимали к своим. – Я живу только в этом сне. Знала бы ты, как мне хочется навсегда остаться здесь, с тобой...
Много ли женщине надо, чтобы возбудиться до предела? Лишь знать, что она – та самая, единственная, до безумия желанная.
Сегодня вместо постели у нас снова была рубашка Наира.
– Если хочешь, я остановлюсь, – шепнул мне мой далёкий загадочный мужчина.
