— Так как вы называетесь?
— Эээ, гномы, мистер Достабль.
— "Гномы"?
— Да, сэр.
— Почему?
— Потому что мы — гномы, мистер Достабль, — объяснил главный гном терпеливо.
— Нет-нет-нет, так не пойдет. Это просто никуда не годится. У вас должно быть название с целой кучей— — Достабль помахал рукой в воздухе, — с целой кучей Музыки Рока. А не просто «Гномы». Вы должны быть… о, я не знаю… как-то более интересными.
— Но мы несомненно гномы, — сказал один из гномов.
— "Несомненно Гномы", — повторил Достабль. — Да, это неплохо. Ну что ж, ладно. Я могу записать вас на четверг В «Виноградную Гроздь». И, конечно, на Свободный Фестиваль. Поскольку он Свободный, денег вы за него не получите.
— Мы написали песню, — с надеждой сказал главный гном.
— Хорошо, хорошо, — ответил Достабль, чиркая что-то в своем блокноте.
— Она называется «Нечто в моей бороде».
— Хорошо.
— Вы не хотите ее послушать?
Достабль поднял глаза.
— Послушать? Если б я тратил время на музыку, я бы ничего не успевал. Идите. Увидимся в четверг. Следующие! Вы тролли?
— Это верно.
На сей раз Достабль не нашелся, что сказать. Тролли гораздо больше гномов.
— Отлично. Но вам надо добавить «Зэ» в конце. «Троллиз». Да, отлично. «Залатанный Барабан», пятница. Да?
— Мы песню сделали…
— Рад за вас. Следующие!
— Это мы, мистер Достабль.
Достабль посмотрел на Джимбо, Простака, Грохта и Подонка.
— И вы имеет наглость являться ко мне? — спросил он. — После вчерашнего-то вечера?
— Мы очень увлечены нашим делом, — объяснил Грохт. — Хотели узнать, может быть, вы дадите нам еще один шанс?
— Вы говорили, что публика должна любить нас, — напомнил Простак.
— Лупить. Я сказал — лупить, — возразил Достабль. — Двое из вас прямо на сцене пялились в Самоучители Блерта.
— Мы сменили имя, — сказал Джимбо. — Мы решили, да, «Безумие» — это довольно глупое название, и совсем не подходит для серьезной группы, которая раздвигает границы выразительных средств музыки и в один прекрасный день станет великой.
— В четверг, — кивнул Простак.
— Так что теперь мы называемся «Отсос», — закончил Джимбо.
Достабль посмотрел на них долгим, холодным взглядом. Медвежья травля, коррида, собачьи бои и пугание овец были запрещены в Анк-Морпорке, хотя недавно Патриций и разрешил неограниченное метание гнилых фруктов во всех, кто подозревается в принадлежности к уличным театральным труппам. Этот взгляд предвещал отмену запрета.
— Ну хорошо, — сказал наконец он. — Можете выступить на Фестивале. А потом… посмотрим.
В конце концов, подумал Достабль, есть же какая-то вероятность, что они останутся живы.
Некая фигура, шатаясь, медленно вскарабкалась на причал около Моста Незаконнорода, и на минуту застыла. Грязь стекала с нее, образуя лужи.
Мост был довольно высок. На обеих сторонах его высились здания, стиснувшие проезжую часть. Мосты вообще пользовались большой популярностью в качестве строительных площадок, поскольку обладали удобной системой стока нечистот и, разумеется, источником чистой воды.
Во тьме под мостом мерцал красный глаз костра. Фигура, покачиваясь, двинулась на свет. Темные силуэты вокруг огня развернулись и уставились во тьму, пытаясь определить природу визитера.
— Это же крестьянская телега, — сказал Глод. — Я телегу с первого взгляда узнаю. Даже если она покрашена в голубой цвет. А эта еще и раздолбана.
— Это все, что мы можем себе позволить, — сказал Асфальт. — Кроме того, я постелил свежей соломы.
— Я думал, мы поедем в дилижансе, — сказал Клиф.
— Мистер Достабль сказал, что артистам вашего калибра не пристало ездить в общественном транспорте, — объяснил Асфальт. — Кстати, он считает, что вам не захочется лишних трат.
— Что скажешь, Бадди, — спросил Глод.
— Не думал об этом, — ответил Бадди неопределенно.
Глод и Клиф обменялись взглядами.
— Я полагаю, что если ты увидишься с Достаблем и потребуешь чего-нибудь получше, ты это получишь, — сказал Глод.
— У нее есть колеса, — сказал Бадди. — Это все, что нужно.
Он забрался на телегу и устроился на соломе.
— Мистер Достабль наделал новых маек, — сказал Асфальт, чувствуя, что радостным предвкушением как-то не пахнет. — Специально для тура. Смотрите, у них на спине написано, где мы будем. Здорово, правда?
— Ага. Когда Гильдия Музыкантов пооткручивает нам головы, мы легко сможем узнать, где это произошло, — согласился Глод.
Асфальт щелкнул кнутом над головами лошадей. Они двинулись вперед легким шагом, подразумевающим, что именно так они и собираются идти весь день, и ни один идиот, достаточно придурковатый, чтобы использовать кнут по назначению, не заставит их переменить это решение.
— Жучит, жучит! Серней человечка, говорю я. Жучит. Он желтая жропа, вот кто он. Десять сотен лет! Жучит.
— ПРАВДА?
Смерть отдыхал.
С полдюжины человек сидело вокруг костра. И все они были дружелюбны и веселы. Бутылка ходила по кругу. Говоря точнее, это была половина жестянки. Смерть не задумывался особо о том, что там было внутри, как и о том, что булькало во второй, большей жестянке, висящей над горящими старыми ботинками и мусором.
Они не спрашивал его, кто он такой.
Никто из них не имел имени, насколько он мог понять. У них были ярлыки, вроде Срывного Кена, Гроба Генри или Вонючего Старины Рона, который говорил что-то насчет того, кем они были, но ничего о том, кто они есть.
Жестянка оказалась у него в руках. Он передал ее дальше так тактично как только мог и мирно улегся на спину.
Люди без имен. Люди, такие же невидимые, как и он сам. Люди, для которых Смерть всегда был одним из возможных вариантов. Он решил задержаться здесь ненадолго.
— Бесплатная музыка! — прорычал мистер Клит. — Бесплатная! Ну какой идиот играет музыку за так? По крайней мере вы кладете на землю шляпу, чтобы люди кидали туда мелочь. Иначе какой вообще смысл?
Он уставился в бумаги и смотрел в них так долго, что Сумкоротый вынужден был деликатно покашлять.
— Я думаю! — сказал мистер Клит. — Этот жалкий Ветинари. Он заявил, что это дело Гильдии — настаивать на исполнении своих законов.
— Я слышал, они покинули город, — сообщил Сумкоротый. — Уехали в тур. Куда-то в сельскую местность, я слышал. Наши законы на нее не распространяются.
— Сельская местность, — повторил мистер Клит. — Да. Опасная она, эта сельская местность.
— Точно, — согласился Сумкоротый. — Взять хоть ту же репу, для начала.
Глаза мистера Клита остановились на бухгалтерских книгах Гильдии. Ему пришло на ум, не в первый уже раз, что многие больше полагаются на железо и сталь, хотя золото является куда более мощным оружием.
— Мистер Дауни до сих пор является главой Гильдии Убийц? — спросил он.
Остальные руководители Гильдии Музыкантов неожиданно заволновались.
— Убийцы? — переспросил мистер Герберт Клавесин Трюк. — Я полагаю, об Убийцах здесь вообще речи быть не может. Это внутреннее дело Гильдии, разве нет? Мы не можем допустить вмешательства другой Гильдии.
— Это точно, — сказал Сумкоротый. — Что скажут люди, если узнают, что мы пользуемся услугами Убийц?
— У нас появится масса новых членов, — ответил мистер Клит своим размеренным голосом. — И резко повысится собираемость взносов. Ха. Ха. Ха.
— Погодите минутку, — сказал Сумкоротый. — Я не думаю, что мы должны спускать людям, не желающим вступать в Гильдию. Это разумная политика для Гильдии, да. Но Убийцы… ну…
— Что ну? — спросил мистер Клит.
— Они убивают людей.
— А ты предпочитаешь бесплатную музыку? — спросил мистер Клит.
— Нет, конечно, я предпочитаю…
— Я не припомню, чтоб ты вел такие разговоры, когда прыгал на пальцах того уличного виолончелиста месяц назад, — заметил мистер Клит.
— Ну, да, но это же не было, типа, убийством, — сказал Сумкоротый. — Я хочу сказать, он смог уйти сам. Ну, уползти. И он не потерял возможности зарабатывать на жизнь, — добавил он. — Без помощи рук, конечно, но…
— А тот флейтист? Который теперь всякий раз издает трель, когда икает? Ха. Ха. Ха.
— Да, но ведь это совсем не то же са…
— Ты знаешь Видауна, гитарного мастера? — спросил мистер Клит.
Смена темы сбила Сумкоротого с толку.
— Я спрашиваю, сколько гитар он успел продать с прошлой среды? — сказал мистер Клит. — И сколько новых членов появилось с тех пор в наших рядах?
— Ну…
— Если люди однажды решат, что можно слушать музыку просто так, то куда мы придем?
Он воззрился на двух своих собеседников.
— Не знаю, мистер Клит, — смиренно ответил Клавесин.
— Очень хорошо. А Патриций повел себя иронично в беседе со мной, — сказал мистер Клит. — Этого не повторится. Настала очередь Убийц.
— Я все же не думаю, что мы должны убивать людей, — заявил Сумкоротый упрямо.
— Я не желаю больше тебя слушать, — ответил мистер Клит. — Это внутреннее дело Гильдии.
