– Мм… это все, конечно, правильно, но… вдруг корабль столкнется с другим кораблем? Или притянется на дружественную планету? Не хотелось бы понапрасну забирать ненужные нам жизни... Позволь мне самому проложить курс?
Дарн посторонился:
– Если хочешь…
– Очень. Мечтаю! – Пальцы Барта осторожно, словно боясь ошибиться, принялись сновать по кнопкам, задавая новый курс и навсегда стирая прежний. Дарн только сейчас понял то, что они сделали. Стремясь уберечь Землю от захвата рейвами, они уничтожили обратный путь и для себя. Поднимать архивы ему никто не даст. Да и как объяснишь? Может быть, Гиш поможет?
Дарн невольно усмехнулся. Что бы ни случилось, он привык верить во всемогущество друга и учителя. Привык!
Хлесткий звук сирены заставил их вздрогнуть.
– Что это? – Барт лишь на мгновение остановился и вновь принялся что-то мудрить над клавишами. – Всеобщая побудка?
– Нет. – Дарн скользнул к входной двери, привычно доставая Луч. – Мне кажется, наше самоуправство обнаружили.
Барт еще на мгновение задержался у панели навигатора и в следующую секунду уже был рядом с ним.
– Готово. У нас пять минут.
Не ответив, Дарн скользнул в открывшиеся двери, в пыль развеивая первые замеченные им силуэты, и уж тем более он не видел, как в руках Барта появилась темная полусфера. Аккуратно положив ее на пол корабля, тот выскочил следом.
Поднявших тревогу оказалось немного, но большая их часть оказалась биоргами, а с ними справиться всегда было труднее, даже со смертоносными Лучами. Они не рассыпались в пыль, как люди, а металлическими остовами звонко падали на каменный пол ангара и почти сразу же вставали, с маниакальным упорством вновь и вновь попадая под Луч. Впрочем, трех, максимум пяти раз было достаточно, чтобы они остались лежать неподвижной грудой полурасплавленного, покореженного металла.
– Сюда!
Дарн обернулся на крик. Вейтр, ничего не боясь, высунулся по пояс из подъемника и отчаянно им махал, указывая на что-то в стороне. Одного взгляда хватило, чтобы оценить масштабы подкрепления, появившегося сразу из трех бесшумно раскрывшихся дверей. Ухватив за руку Барта, Дарн потащил его к спасительной шахте. Возможно, это и спасло им жизни. Пламя, вырвавшееся из сопл, дало жизнь кораблю и почти догнало их в тот момент, когда они, не сговариваясь, спрыгнули в шахту подъемника.
Упав на каменное дно вместе с Бартом, Дарн тут же откатился и выскочил в коридор, спасаясь от расплавленной жижи, льющейся на них тягучим дождем. Каменные стены коридора встретили их прохладой, но жар преследовал по пятам, заставляя бежать. Поворот. Еще один. Еще. И только спрыгнув вслед за Вейтром в темноту незаметной расщелины, они с наслаждением привалились к холодной стене и наконец-то смогли отдышаться.
– Вы что наделали? Почему корабль взлетел? – просипел Вейтр, возмущенно поглядывая то на одного, то на другого. – Вообще-то я думал, что ваша миссия заключается в том, чтобы изменить курс, а не в том, чтобы, запустив корабль, перебить уйму народа и разломать защитный купол города! У меня до сих пор легкие горят! Отлично! Никогда бы не подумал, что Гиш захочет быть нянькой для душевнобольных!
Его возмущенное сопение перебил заразительный смех Барта. Сначала он смеялся в одиночестве, затем к нему, не выдержав, присоединился Дарн, что вызвало у Вейтра еще больше возмущения:
– Ну я же говорил? Сумасшедшие! Разнести в клочья ангар – и после этого смеяться! Да вас же искать будут! Наверное, уже ищут! Уверен, вам очень пойдет быть биоргами.
– Боже, Вейтр, ты так невероятно похож на Гиша! Особенно когда таращишь для большей убедительности глаза. – Смех Барта перешел в стоны, грозя перерасти в истерику.
– Похож? Не спорю! Если бы у меня было шесть пар глаз, как у минолов, другое дело, а так… все мы одинаковые! Но потакать причудам свалившихся непонятно откуда мне на голову чудиков я бы, при всем своем уважении к учителю, не стал! – Возмущенно пофыркав, Вейтр поднялся. – Так вас спасать или я пошел?
– Погоди, Вейтр. Успеем. – Дарн мгновенно посерьезнел и взглянул на Барта. – А действительно, зачем ты активировал аварийный старт?
– Остыньте, братишки. – Барт еще пару раз всхлипнул и уже обычным тоном произнес: – Мне очень нужно было пробудить этот корабль и отправить по заданному курсу.
– Но почему ты не воспользовался обычным запуском?
– Дарн, я не пилот. А кнопку аварийного старта я помню со времен нашего отрочества. – Барт огляделся и устроился на каменной плите. – Сядьте. Нам пока торопиться некуда – в Лаарге Шарам и его слуги.
– Откуда ты знаешь? – Дарн заставил себя оставаться спокойным. Неужели Шарам так быстро узнал о бегстве Лизы?
– Могу предположить, что он захотел полюбоваться на нее через устройства слежения и, не обнаружив в столь поздний час, попросту начал волноваться! – Барт, чуть прищурившись, посмотрел ему в глаза. – Ведь ничто и ему не чуждо!
– Тогда, если нам действительно некуда торопиться, может, расскажешь все, чего мы не знаем, но должны знать? – Губы Дарна искривила усмешка, и, помедлив, он припечатал: – Братишка.
Барт выдержал его взгляд.
– Чувствую, что ты не удивлен.
– Чему? – Вейтр уселся на корточки напротив. – Чему он должен удивляться? Тому, что ты назвал его этим забытым определением из языка русов, или тому, что ты назвал его этим забытым определением? Клянусь, более странного разговора я еще не слышал. А ведь говорили мне товарищи, как пагубно влияют лучи Яро на наш разум. Вот и пример!
– А еще хуже влияет на разум и на всю твою сущность ядовитое сознание шарбов, особенно перед тем, как они собрались изготовить из тебя закуску! – Барт усмехнулся так, что его спутники ощутили желание оказаться от него как можно дальше, и, помолчав, обратился к Дарну: – Ты хотел знать, что случилось со мной после того, как раски захватили меня во время нашей экскурсии к Гезбе?
Дарн промолчал, глядя ему прямо в глаза.
– Да, ты был прав, сомневаясь, что я – это я. На Сойтухе все: люди, манолофы, кельторцы, а также те, кто дышит привычной для нас воздушной смесью, воспринимаются как «пища». Немногим дарована честь стать рабами шарбов – расы-основательницы Альянса, и лишь единицам выпадает шанс стать шпионами. А знаешь, как происходит отбор? – Барт усмехнулся и зло уставился в зеленоватую темноту. – Просто. Всех захваченных в рейдах пленных раски доставляют на Сойтух в хранилище. Там они могут ждать своей участи несколько сотен дней. Многие умирают от некачественной пищи и нехватки воздуха. А также от болезней или потому, что устали ждать. Слабых забирают в первую очередь. Дальше наступает черед сортировки. Группами пленных распределяют по клеткам и делают из них с помощью этого, – Барт выудил из кармана крошечную, плещущуюся тьмой полусферу, уменьшенную копию той, что Дарн уже видел, – «изысканный деликатес» – покорную, безвольную тушку, из которой можно долгое время тянуть жизнь и кровь.
– Ужас какой-то! – Вейтра передернуло, он не мигая разглядывал живую темноту. – Убери! Я просто чувствую, как холод этих подземелий пронизывает меня буквально всего, до самых костей!
– Это – саарзи. У шарбов есть легенда. Когда-то вся Вселенная была заселена шарбами, но Великая тьма за что-то прогневалась на них и согнала весь их род на одну планету, а все некогда принадлежавшие им миры заселила существами, способными вызывать у шарбов мучительный голод. Но и этого показалось ей мало. Этих существ она оградила смертельным для шарбов газом, дабы они мучительно добывали себе «пищу». Так вот. Для шарбов саарзи – это частица Великой тьмы и Великой силы, которой они, можно сказать, поклоняются, дабы вымолить прощение и вновь разбрестись по Вселенной. Впрочем, надо сказать, им это и без того удается.
– Ты имеешь в виду Альянс – как силу, захватывающую себе в подчинение все больше и больше планет? – догадался Вейтр.
– И это тоже. – Барт осторожно спрятал полусферу.
– Что было дальше? – Дарн заметил, как глаза друга вновь наполнились темнотой. Как бы то ни было, это уже не тот Барт, которого он знал.
– Да. Ты прав. – Темнота, плещущаяся в глазах друга, нашла его, заглядывая прямо в душу. – От меня прежнего почти ничего не осталось. А знаешь почему? Очень немногие могут противиться излучению, идущему от огромной саарзи. Ее темнота ненавязчивой мелодией все больше и больше завладевает твоим сознанием, заставляя все глубже погружаться в сны, из которых нет возврата. – Барт с силой зажмурился и устало потер глаза. – Все те, кто смог проснуться после этого, могли претендовать на жизнь среди шарбов. В качестве кого – зависело уже от их личных достоинств.
– Но почему? – Вейтр, широко раскрыв глаза, внимал каждому слову Барта. – Почему их не съедали?
– Какой ты кровожадный! – взглянув на него, Барт усмехнулся. Дарн с невольным облегчением увидел, что темнота в его глазах исчезла. – Да потому что шарбы верят, что в таких, проснувшихся, живет заблудившаяся душа их собратьев. В общем, нас выставили на торги. Я приглянулся одному приближенному. Сначала он взял меня к себе слугой, но потом почему-то стал учить наравне со своими детенышами особенностям силы темной саарзи. Чшш! – Барт вдруг прижал к губам кулак, не то предупреждая их о молчании, не то обрывая свой рассказ. Вскоре где-то раздались приглушенные шаги, голоса, и через какое-то время вновь все стихло. – Прошли мимо.
