Ольга Мяхар - Дневник мага

Меня вытягивают наверх. Одну ногу я засунул в бадью, держусь за веревку мертвой хваткой, мечтаю о встрече с белобрысым.

Веревка лопнула. Меня упало… в смысле я упал. Анрел крикнул, что сейчас еще бадью принесет, так что я могу не волноваться.

Сжав зубы, лечу прелом ноги и таза. Жду ведра.

Я увернулся! Ведро просвистело всего в миллиметре от виска.

Неуверенно в него сажусь, вцепившись окоченевшими руками в массивную стальную цепь. Меня рывками поднимают вверх. Уже не верю в то, что смогу увидеть белый свет.

Сидим в доме старосты. Мне выдали одеяло и унесли сушить вещи. Хмуро пью какую-то бурду, пока мне вдохновенно рассказывают, как именно я буду отрабатывать еду, ночлег и информацию о том, какого… колодец перестал работать.

Н-да-а. Не вовремя я ляпнул, что крутой маг. Сказал бы: средненький — не пришлось бы слушать о жутком монстре, каждую ночь бегающем по деревне и жрущем все подряд.

Вместо этого… вон надои бы у коров повысил — и всего-то делов.

Анрел сидит рядом, слушает очень внимательно, сердобольно кивает. Эх.

Холодно. Дождь. Сижу у амбара, высматриваю нечисть.

Анрел сидит рядом и поет о какой-то битве, в ходе которой один щуплый герой уделал сотню зомби, причем голыми руками. Верится слабо, а его голосок уже достал.

О! Затыкаю анрелу рот, тычу пальцем в крадущуюся в темноте фигуру. К нам, между прочим, крадется. Сир понятливо кивнул и достал из ножен декоративную сабельку. После чего жестом указал мне, чтоб я сидел на месте, сам же отважно кинулся в ночь.

Сижу, жую бутерброд, слушаю вскрики парня и звуки ударов. Кто-то визжал.

Мне приволокли страшно изувеченного медведя. Бросили его в углу, снова сели рядом.

С уважением смотрю на такую хилую с виду сабельку. Анрел смущенно улыбается, объясняет, что перепутал.

Этот монстр вообще собирается нас жрать?!

Пою под нос, стараясь не уснуть. Кто-то крикнул в деревне. Смотрю на сопящего и свернувшегося калачиком рядом с мишкой анрела… Ладно, я сегодня добрый, а там еще и не факт, что монстр.

Зря я анрела не разбудил.

Огромная, клыкастая, вонючая пасть извергает жуткие звуки и слюни прямо мне в лицо, пытаясь атаковать психологически. Ору в ответ. Меня трясет, прямо в пасть загоняю невиданный фаербол, проталкивая в глотку и не переставая визжать.

Спасенная от смерти беременная кошка рожает в углу, с ужасом за нами наблюдая.

Монстр мертв. Падаю на колени, вытираю пот. Кровь и куски гниющего мяса… Смотрю на пищащих котят.

Подходит анрел, сжимает мое плечо. Сказал, что я — молодец.

Весь такой чистенький и возвышенный, что почти против воли магией швыряю в него ближайшую кучку внутренностей.

…

Рука на плече сжимается так, что шиплю сквозь зубы. Взгляд уже не возвышенный, а скорее трагический. Мне сказали, что я — козел.

Кажется, я проснулся. Руки, кот, голова болят после вчерашней попойки со старостой в честь убиенного ужаса деревни. Мне, кажется, не заплатили, по крайней мере, чувства удовлетворения я явно не испытывал ни тогда, ни сейчас. Сползаю с кровати, иду к старосте — разбираться.

Заплатили. Пришлось заставить летать по дому ножи, поджечь амбар и воскресить голову монстра… Но заплатили. Мягко поглаживаю щуплый дырявый мешочек в кармане, пахнущий старыми носками и навозом. Ведь не внешность важна.

Анрел все еще высказывался по поводу моих антисоциальных методов выбивания денег, в корне с ними несогласный.

Сообщил ему, что его часть гонорара я выбить так и не смог. Белокурый заткнулся, сверкнул глазами, пошел в дом. Стою на крылечке, ковыряю пальцем в зубах, слушаю.

Сначала чистый светлый глас вопил что-то о ближних в своем лице, пользе покаяния и вреде сребролюбия.

Потом намекнул на Судный день, повышая октаву.

Дальше там что-то ударило, послышался зловещий хохот, и вылетели стекла и дверь. Дверью меня и прибило. Конкретно так, об дуб, росший неподалеку. Пока отходил — вышел окровавленный анрел. Глаза горят, в скрюченных пальцах — мешочек с деньгами, а вслед ему матерится все еще сжимающий нож староста.

Анрелу я кивнул, кое-как встал и со стоном начал лечить раны. Сир тихо попросил подлатать и его. На вопрос: «Неужели отдали?» — мягко ответил: «Сам взял».

Сидим у колодца, курим. Информацией, понятно, никто в деревне больше делиться не желал. Староста распустил слух, что парень в белом его жутко изуродовал и ограбил, а лично я — разнес дом без всякой причины. Нас пару раз пытались забить кольями и вилами. Один раз звезданули ведром со святой водой по затылку анрела, еще чего-то выдумывали, мы — отбивались и упорно сидели у колодца. Мне как-то было больше некуда пойти, а анрел просто проникся чувством сотоварищества и не хотел меня бросать.

— Так и просидим здесь до утра? — Сир. Кутаясь в край моего плаща и обнимая свои колени.

— Есть другие идеи?

Окна в домах все еще горели, очень хотелось в тепло и уют, но я банально не знал, как осуществить мечту.

— Ну… если хочешь, то я возьму тебя на небо. Переночуешь в райне…

Смотрю на него, забыв закрыть рот.

— Живьем? — С нажимом.

— Ну… это, конечно, сложно, но если потихоньку…

— А я не упаду? Я ж не дух бесплотный.

Анрел мягко улыбнулся и отрицательно качнул головой:

— Ну что ты, это же не облака над головой, а просто еще одно измерение… А ты не знал?

Нет, твое маха. Не в курсе!

— Пошли! — Радостно вставая.

Но тут ближайшая к нам дверь отворилась, и из дома вышла ветхая толстая старуха, замотанная в сотни тряпок и лоскутов. У нее была борода, один глаз, клюка и зуб, вросший в нос. На нас смотрели угрюмо, упорно приближаясь и намекающе улыбаясь. Пророк?

Я храбро выпрямился и спросил: «Че надо?»

Старушка хекнула, заскрипела… и рухнула у наших ног, испустив дух.

Что она собиралась поведать — мы так и не поняли. Но вот появившиеся сразу во всех окнах рожи ошарашенных селян я засек сразу.

— Давай открывай свой райн. Я согласен.

Анрел уже суетился, понимая, чем грозят выкрики типа: «Эти гады бабу Машу прибили!»

Кое-как в воздухе проявился корявый и колышущийся на ветру серебристый круг. И когда мужики уже выскакивали из домов, пылая бешенством, с вилами и топорами в руках, я в прыжке пересек границу перехода, крепко зажав в руке кисть анрела. А то мало ли… если он чего напутал — я даже не пойму, где нахожусь и как выбраться обратно.

Райн… Н-да-а-а…

Все белое. Вокруг деревца. Тоже белые. Где-то тренькают на арфе, вдохновенно прыгая среди облачков из летающей ваты.

Сир уволок меня куда-то в глубь странного леса, засунул в громадное дупло дерева и велел ждать его, после чего нагло смылся. Я же лег спать во что-то опять же белое и пушистое и вскоре провалился в бурный сон с кучей сновидений.

Проснулся от жуткого звука горна, весь покрытый инеем и с чем-то мешающимся за спиной. Холодно не было. Было… странно.

Приглядевшись, с ужасом увидел два шикарных лебединых крыла за плечами, спускающихся до самого пола. Вверху, над макушкой, сиял нимб.

Нимб я пощупал, укусил — перепугался и повесил обратно. А тут вбежал анрел, увидел меня, офонарел и стал отдирать крылья от спины, не реагируя на мои вопли.

— Эй, эй, ты чего!

— Это мое. — Чуть ли не вгрызаясь в кость. Больно было дико.

— А-а-а-а-а!!!

— Не ори!

Затыкаюсь. Анрел плюнул и сел рядом со мной, лицо — печально, в глазах — ужас.

Сказал, что каждый раз перед походом на землю оставлял здесь крылья и нимб… Похоже, ночью они нас перепутали и прицепились не к хозяину, а к магу. Смущенно улыбаюсь, протягиваю кругляш.

Сир только отмахивается. Сказал, как только подойду к переходу — само отвалится.

Распахиваю крылья, мечтаю о полете. Анрел сказал, что прибьет, если потеряю хоть перышко. Смущенно киваю, выбегая наружу.

Опыт полетов у меня был! Но тут все как-то иначе. Приспособился не сразу. Пока приспосабливался — сбил двух анрелов и одну душу, из последних сил пытавшуюся от меня смыться. Не удалось. Анрел бегал внизу и грозил жуткими карами, умоляя вернуться и прекратить буянить.

Радостно машу ему ручкой и заворачиваю мертвую петлю!..

Возвращаю Сиру лысые крылья, лежа на земле и глядя ласково и всепрощающе. Умереть в райне… от сотрясения мозга и всего остального. Мечта.

Анрел рассматривает поломанную собственность, пытаясь что-то сказать. В глазах — много боли и такого странного и непонятного чувства, как… обида.