— Не молчи как истукан! Говори что-нибудь! Не могу же я один работать…
— Хороший сотрудник? — спросил Барон.
— Отвратительный! — с готовностью откликнулся мой непосредственный начальник. — Неуклюжий, неотесанный, в магической подготовке слабый — хуже некуда, боевыми искусствами владеет на самом низком уровне, глупый как пробка. Бестолковый! Но исполнительный — этого у него не отнять. Только подпишите договорчик, и он выполнит условия в лучшем виде.
Я аж рот открыл. Такого я не ожидал. Надо же, как меня обгадили — с ног до головы!
— Отлично! — усмехнулся Черный Барон. — Именно такого идиота я и заказывал. Эй, как тебя… Адольф! Послушай, кретин, ты хотя бы немного сопротивляться обещаешь, когда в обличье мерзкого Чапаева будешь со мной сражаться?
Я открыл рот, чтобы искренне пообещать ему сопротивляться в полную силу, но мой коллега вновь поспешил перебить меня:
— Он постарается!
— Прекрасно. А он что, немой?
— Н-нет…
Я получил новый тычок локтем. И, потирая ребра, промямлил:
— Говорящий…
— Вежливее, вежливее, долдон! — шипел мне в ухо коллега. — Вырази свое восхищение победоносным шествием Легиона!
— Как быстро вы заняли Ближне-Камышинск, — вежливо отозвался я в сторону Барона. — Вас что, ваше превосходительство, мылом смазали?
Филимон схватился за голову.
— Не люблю шуток, — нахмурился Барон. — А что насчет скорости завоевания данного населенного пункта… Мои выдающиеся стратегические способности плюс боевой дух войска делают чудеса… — Он приосанился, и бледное лицо его даже несколько порозовело. — Лучшие бойцы! Лучшее обмундирование! Лучшее оружие… В том числе и психологическое. Честно говоря, легионерам даже сражаться не пришлось. После того как радостное известие разнеслось по всей стране, армии краснопузых были полностью деморализованы.
— От рыданий и стенаний, — поддержал весело Филимон, — винтовок удержать не могли. Мы их голыми руками брали! Полк за полком! Батальон за батальоном! Эскадрон за эскадроном! Пардон, ваше превосходительство, я вас, кажется, перебил…
— Какое такое психологическое оружие?-спросил я. — Какое радостное известие?
— Информация в чистом виде — вот наше психологическое оружие! — вскинул острый подбородок Барон.
— Ба! — воскликнул Филимон и звонко шлепнул себя по лбу, а меня по плечу. — Я ведь совсем забыл тебе сказать, Адольф! Прямо из головы вылетело! Вчера по телеграфу было получено подтверждение! Два дня назад в городе Петрограде глава большевистской партии Владимир Ильич Ульянов — он же Ленин — погиб в результате тщательно спланированного покушения.
— При большом стечении народа, — раздвинул в ухмылке тонкие губы Барон. — Как и было задумано Чтобы пресечь попытки комиссаров скрыть факт убийства. Дезинформация на этот раз нам на руку не играет. А подобные новости разносятся в мгновение ока без всякой помощи телеграфной и телефонной связи! Войска Красной Армии беспорядочно отступают, разбегаются и сотнями сдаются в плен. Войне конец! Наступает новая эра! Моя эра!
Я похолодел. Свершилось! Теперь и без моего непосредственного участия ход мировой истории переломился! Заговор Черного Барона успешно воплотился в жизнь. Ленин убит. Прошлое превращается в настоящее, а во что превратится будущее? Но как же такое возможно? Мировой Баланс… Вселенная… Неужели все то, о чем говорил мне Филимон в Рогунове, — правда? Чудовищные незапланированные перемены на данном историческом этапе перешли в разряд закономерных?
— Представь себе! — разглагольствовал Филимон. — Ты мчишься на лихом бронепоезде к светлому будущему, вокруг солнечно и радостно, а тебе вдруг сообщают, что главный машинист непреднамеренно выпал из окошка. Какие чувства ты будешь испытывать?
— По-моему, наш герой сомневается в неизбежной моей победе, — проговорил Черный Барон. — Давайте военнопленного очевидца! С удовольствием снова послушаю его выступление.
Шустрые мальчики выкатили на площадь клетку, снабженную колесиками. В клетке, оборванный и жалкий, сидел на корточках человек в матросском бушлате. Закрыв руками лицо, он раскачивался, будто имам на молитве.
— Служивый! — окликнул его Филимон. — Начинай! Давай на бис!
Матрос поднял голову, и я мгновенно узнал залитое слезами его лицо. Это был тот самый злосчастный приятель Карася Сашка Киреев, который в силу известных причин не попал на добровольческий поезд и остался в Петрограде.
Невидящими глазами Сашка обвел площадь.
— Валяй, валяй! — подбодрил его Филимон
— Угасла искра, из которой никогда уже не возгорится пламя… — нараспев начал матрос — Наш вождь и учитель влезал на броневик произносить речь, когда черная рука швырнула вместо красной гвоздики кожуру буржуазного банана. Он поскользнулся! И светлой головушкой рухнул вниз! И не поднялся! И не поднимется уже никогда! О плачь, народ! О, будь проклят тот, кто осмелился возжелать смерти самого человечного из всех людей! Бе-элая гва-а-ардия, Че-ор-ный Барон снова гото-овят нам ца-арский тро-он! Но от тайги до Британский море-э-эй…
— Хватит, хватит! — махнул рукой Барон. — Увозите!
Клетку укатили.
— А что с ними будет? — осмелился спросить я.
— С кем? — не понял меня Барон.
— Ну… со всеми. С Сашкой, с моим ординарцем, с политруком?
— Имеешь в виду — убью я их или нет? Что я, зверь, что ли? Я просвещенный диктатор. Кое-кто будут рабами в каменоломнях, на пшеничных плантациях, в угольных шахтах и на строительстве величайшего в мире дворца имени меня. Кое-кого использую в качестве тягловой силы — а то во время войны лошадей истребили полностью. А кое-кто пойдет в мою лабораторию. Мне ведь, как практикующему колдуну, нужен материал для бесчеловечных экспериментов.
Я сидел на диване, что называется, ни жив ни мертв. Значит, все это правда. Значит… бедные мои Огоньков, Карась, Анна, Кузьма… и многие другие…
— А… А можно будет по моей личной просьбе отпустить восвояси хотя бы троих военнопленных? Пожалуйста!
— Ты кого мне привел? — недоуменно приподнял брови Барон.
— Э-э… бывает с ним такое. Ну бестолковый, что поделать. Привязался к людишкам и навоображал себе всякого… Сейчас все уладим! Адольф, чтоб тебя псы чистилища обглодали! — схватил меня за грудки Филимон. — Прекрати позорить организацию! Никаких акций милосердия! Просто делай свою работу, понял?
— Нет… Но… Все-таки не понимаю… — прохрипел я. — А как же… А конкурирующая организация? Неужели она не предприняла попытку воспрепятствовать царствию преисподней на земле?
— Кстати насчет конкурирующей организации, — прищелкнул пальцами Филимон. — Нашли-таки твоего давнего знакомца. Серафима-мечника. Выжил он в схватке с Барлогом, но, изрядно покалеченный, не мог вступать с нами в дальнейшую честную борьбу. В магическом обличье коровы скрывался в окрестных полях, пока наши легионеры его не обнаружили. Выдал себя смущенным хихиканьем, когда его попытались подоить… Правда, и в тот раз он сбежал, забодав двоих легионеров. Да ты не бойся, Адольф! Витольда вредного этого мы уже того… кажется… Он тебе теперь не помеха. Опасный тип был вообще. Разузнав, что Ленин умерщвлен, сообщил в свою контору и получил неограниченные полномочия на перемещение в прошлое с целью предотвращения катастрофы (они там так называют нашу победу). Прямо в коровьей шкуре и полетел в прошлое.
— Глупец! — надменно заявил Черный Барон. — Он думает, я такой вариант не смогу предугадать! В день покушения по Петрограду сновали сотни моих специально обученных шпионов. Мышь не проскочит, не то что здоровила мечник. Всякого, кто попытался бы помешать — будь он тысячу раз серафим, — тут же по-тихому и зарезали бы. Вернее, уже зарезали. Кстати, отчет об этой части операции мне до сих пор не предоставлен. Безобразие! Филимон, где официальные бумаги?
— Секундочку, ваше превосходительство! — Филимон извлек прямо из воздуха кипу мелко исписанных листков. — Сейчас, сейчас… подготовка… предварительная работа… отбор снайперов-бананометателей… вербовка соглядатаев… Ага, вот: отлов и уничтожение потенциально подозрительных типов… Хм… Странно. Тут, ваше превосходительство, нет упоминания ни о каком серафиме Витольде…
— Нет? — гневно поджал губы Барон.
— Нет… Да вы не беспокойтесь! Ведь покушение прошло нормально! Никто не помешал! Значит, этот неуч серафим что-то перепутал и улетел в другое время. Или в другой город. Так или иначе — Ленина-то убили!
— И правда…
Слушал я, слушал… И тут меня разобрал дурацкий хохот. Ну никак не мог остановиться, все смеялся и смеялся. Филимон, забеспокоившись, сунул мне в рот сразу две успокоительных пилюльки.
— Прекрати истерику! — потребовал он. — Что тут смешного?
— А то… — всхлипнул я. — С чего вы ВЗЯЛИ, ЧТО Витольд будет менять прошлое именно в ключевой момент покушения на Ленина? А подальше в глубь веков он не мог разве забраться? Эх вы… высокомудрые лбы…
