Стэнк Константин - Неудачный контакт (Сборник рассказов)

А Надька, Надия-змея зашипела злобно, надолго, и безостановочно. Элеонора – ответила, как могла резко и убедительно. Потом разногласия постепенно перешли на одежду, косметику, женихов, всех бывших и несостоявшихся.

Незаметно Надька перешла на лексикон народный, весьма далекий от языка печатного. Она с успехом освоила его еще в школьные годы.

Элеонора ответила «Феней», тоже не совсем печатной, но ставшей с недавних пор вполне допустимой в кино и на телевидении.

Кошка давно уже мирно дремала под кустом, а два несостоявшихся филолога приобщали соседей к немыслимым оборотам новоявленной литературой не признанной культуры.

Закончилось тем, что Надька запустила в приятельницу толстенный глянцевый журнал.

Элеонора не стала уворачиваться, а ловко этот журнал поймала и его же глянцем отхлестала соперницу по щекам.

И вот результат – глубочайшая депрессия.

– Интересно, что же эта дура читает? – Элеонора взяла журнал, прочитала несколько заметок, потом рассказ. Пришло некоторое злорадное удовлетворение.

– Читает-то, она полную чушь!

– Как же поднять настроение? Где-то читала, что ничего так не успокаивает, как собственное сочинение, плоды своего труда. Надо попробовать писать, чем она хуже этих писак– авторов глянцевых журналов.

– Решено. Надо писать.

После недолгих размышлений придумала себе псевдоним – Ниферпатра, позаимствовав от имен Нефертити и Клеопатры.

Изменила обстановку по «Фен-шуй».

Соорудила с помощью косметики физиономию мыслителя по «Фрейду».

Даже простила мысленно Надьку по «Карнеги».

Мысленно выругалась по «Фене», и по – народному не хуже Надьки: «Я вам покажу…!»

Вслух помолилась, прочитав «Отче наш» целых три раза подряд. Перекрестила ноутбук, запутавшись в православном кресте и католическом.

Чертыхнулась, окончательно уже не понимая, как же правильно крестить.

Поплевала, через левое плечо.

И через два часа рассказ о Надьке, которая называла себя «Надия», но оказалась змея – готов.

Короткий разговор с бывшим однокурсником, ныне литературным редактором в глянцевом журнале.

И снова за работу. От депрессии не осталось и следа.

Она сочиняла уже десятый рассказ, а в это время главный редактор того самого глянцевого журнала возмущался: «Ну почему, к нам в журнал несут всякую чушь!? Вот снова, какая-то Ниферпатра объявилась!»

Она была еще молодой и красивой, фигура ее сохраняла стройные формы. Но однажды, случайно, мимоходом довелось ей услышать убийственно неприятную фразу, вдруг она услышала: «Молодая еще, красивая, стройная, а уже вдова». Человек, который сказал это, наверное, хотел посочувствовать ей, скорее всего, жалел ее. Но лучше бы ей этого не слышать.

Теперь эта фраза не давала ей покоя, все всплывала и всплывала в памяти, сгибая плечи, сутуля стройную фигуру, пробивая морщины на румяном, цветущем лице, перебивая мысли, очерняя душу. Лучше бы, ох лучше бы, ей этих слов не слышать.

Она бы, наверное, сошла с ума, от бесконечных мыслей и бессонных ночей, если бы не «ОН». Если бы не память о НЕМ. Если бы бесконечно не всплывали воспоминания об их долгой, доброй, семейной жизни.

Сказать, что жили они мирно, не скажешь. Нельзя сказать, что у них были частые ссоры. Другое дело – размолвки и подтрунивания – этого добра сколько угодно, постоянно в таком состоянии, то был стиль их семейной жизни, как теперь говорят молодые – их фишка. Но никогда никаких упреков, криков и скандалов.

Странно сложилась их пара.

Еще на первом свидании, когда вместо привычных комплиментов и восхищений Он два часа рассказывал ей о современной технике и возможностях технического прогресса, о том, что и как можно сконструировать, ей подумалось:

– «Оригинал, однако – таких одержимых, еще не было!»

Все предыдущие, до него, а было их несостоявшихся и тайно и явно, по ней страдающих «женихов» много, просто отбою не было.

Но все вели себя одинаково – нагло и развязно. Как ей тогда это не нравилось!

Отшивала всех нещадно.

А этот, даже целоваться не полез. Пришлось ей самой прервать его вдохновленную лекцию, как бы нечаянным поцелуем. Нравился он ей очень.

Потом она вдруг объявила родственникам в присутствии друзей, что выходит замуж. Сама не ожидала от себя такой смелости.

Онемевшие от неожиданности родственники все же поинтересовались: «Кто же ее избранник?»

– А она посмеялась: «Изобретатель велосипедов», – обидно было немного, что Он так ни разу и не высказал восхищения ее достоинствами.

– «И зачем тебе такая древность, ему, поди, лет сто пятьдесят?»– спросил кто-то все же, для приличия.

– Он вам понравится, на четыре года старше меня, – искренне заверила она, оправдываясь – и оказалась права, Он нравился всем и даже кое-кто ей завидовал.

– «Твоему изобретателю велосипедов, можно уши на макушке завязывать узлом, или даже бантиком, это верный признак высокого интеллекта!», – заметила как-то одна из подруг.

Почти сразу же после женитьбы он затеял строить катер.

– «Проплывем с тобой на этом катере через всю Россию, по самой большой реке!», – мечтательно сказал он тогда.

– А почему не самолет? Слетали бы в Америку? Или в Африку, – резонно возразила она.

Он назначил ее «главным корабелом» и все время пытался согласовывать с ней конструкции различных узлов, деталей, и дизайн всего катера. Ей было все равно, она с ним всегда соглашалась, может быть даже просто из уважения – не хотела обижать.

Полгода он таскал в квартиру всякие очень важные материалы и железки.

А она добросовестно «выпуливала» все на балкон, незлобиво обзывая его «Плюшкиным».

Мечта о катере «скончалась» благополучно, вместе с отсутствием свободного места на балконе.

Тогда же его и осенило:– «Не построить ли на самом деле самолет?»

До самолета дело не дошло. Уступил он место другой мечте. Мечте о даче с двухэтажным домом на крошечном участке в шесть соток.

– «Слава богу – приземлился!», – сказала она тогда и согласилась на дачу, без дома. Потому, что знала весь Он, уйдет в строительство, вместе с небольшим семейным бюджетом. Это было потом, когда развалили страну.

А до этого, когда еще жили в его однокомнатной квартире – была Ленка.

Это особые воспоминания, которые ее всегда веселили.

Ленка, с мужем Петькой заселились на их лестничной площадке, в квартиру через стенку, сразу же после своей свадьбы. Говорила молодая всегда громко. И вообще новые соседи вели себя беспокойно и шумно, поэтому вся семейная их жизнь была, как на ладони – напоказ.

– «Ленка! Иди скорее сюда!», – часто кричал на весь подъезд Петька. Разыскивал свою, вечно болтающую с соседями жену.

– «Опять потерял! Орет, как в лесу!», – недовольно замечала она.

Однажды Ленка заболталась с подругой у двери их квартиры, нисколько не заботясь о том, что ее слышат все соседи.

Слышала болтовню подруг и она, да и Он в это время оказался дома – колдовал над каким-то прибором. По неволе они все отчетливо слышали.

– «Были в гостях мы у моей школьной подруги. Вот они богато живут! Машина у них, дача, акрариум, птичка ганарейка – все есть!», – восхищалась Ленка мечтательно.

Этого было достаточно, что бы Он соседку прозвал, не иначе, как «Птичка-ганарейка». А она, «Ленка-акрариум» Язвительностью и меткостью определений, в сочетании с иронией, они оба владели мастерски. На этом и сложилась «фишка» их уникальных семейных отношений.

А теперь она – вдова, вдова, вдова?! Нет, это невозможно! Надо гнать эти мысли, лучше уж вспомнить бывших соседей.

Потом? Потом развалили страну, и началась совсем другая жизнь. У них в семье мало, что изменилось, как жили дружно, не бедно и не богато – так и продолжили. Только Он еще чаще стал подрабатывать на разных работах. Многие желали дать работу его «золотым рукам».

На бесконечные разговоры и пересуды Он, тогда заметил скупо:

– «Теперь москвичи начнут нас делить, вместе с землей и заводами, найдутся срочно, потомки бояр!» – Так и вышло.