— Я — стрелок, — сказал Джек Смит-Вессон. — Существует… точнее, существовала целая организация стрелков, называемая орденом Святого Роланда…
На обложке был нарисован веселый мужик, куривший толстую сигару. За его спиной стоял хмурый мужик в сером балахоне, с длинной бородой и посохом в руке. Хмурый мужик был подозрительно похож на Гэндальфа, веселый мужик — на сантехника, что было еще более подозрительно. На заднем плане виднелся фасад избушки на курьих ножках, повернутой к лесу задом.
— Фигня какая-то, — сказал Гарри. — И сию книгу написал тот тип, к которому Джек отправился за советом?
— Да. Он еще много чего написал, но у меня есть только эта, — сказала Ира. — Я и не знала, что ее главные герои живут со мной по соседству. Мир тесен.
— Это точно, — сказал Гарри. — Я все время натыкаюсь на одни и те же лица. Но раньше я думал, что это мне просто с профессией не повезло.
Последнее время он думал об этом все чаще и чаще.
Будучи рожденным в семье волшебников, он не мог стать кем-то другим. Он и не чувствовал в себе таланта к каким-то другим профессиям. Но и большой тяги к магии тоже не испытывал.
Выбрав путь наименьшего сопротивления, он долго плыл по течению, и все было бы хорошо, если бы не Горлогориус и его проклятое задание. А теперь… Гарри не был уверен, что он хочет стать Горлогориусом, хотя все шло именно к этому.
Поскольку Негориус уничтожен, последний артефакт возвращен, мир Гарри можно считать спасенным, и сам Гарри, хочет он того или нет, обязательно станет героем песен, легенд и анекдотов. И если он примет свой образ достаточно серьезно, то и сам не заметит, как превратится в еще одного Горлогориуса.
Некоторое время назад такой вариант развития событий Гарри вполне устраивал. Но теперь перед ним открылись новые грани жизни, те самые, которых лишены люди вроде Горлогориуса, и Гарри сам не знал, чего он хочет.
Но его новая, подаренная учителем башня с шикарной библиотекой, обустроенной лабораторией, смотровой площадкой и очень одинокой спальней лишилась своей былой привлекательности.
Сей факт Гарри очень тревожил.
Все-таки он находился уже в том возрасте, который не приветствует радикальных жизненных перемен. Это все равно что пройти половину, ну ладно, не половину, так хотя бы треть пути, а потом выбрать совершенно новую дорогу и снова выйти на старт.
Принято считать, что в двадцать лет круто менять жизнь куда легче, чем в сорок, но на самом деле это не так. В любом случае это кризис. В любом возрасте подобному решению предшествует депрессия и долгие размышления о смысле жизни и о том, есть ли он вообще, этот смысл. И где его искать, если он есть.
Явно не в этой яркой обложке…
Гарри небрежно отбросил книжку на кровать. В его мире писатели стояли на одной социальной ступени с шутами и несли чисто развлекательную функцию, поэтому Гарри не понимал, чем может помочь Джеку этот визит.
Гарри хотел пойти вместе с ним, но стрелок категорически отказался, заявив, что это его личное дело. Скорее всего, он просто не хотел подставлять волшебника под удар, ибо Черный Стрелок мог объявиться на Земле в любое время. Уже в любое время.
— Я все равно не понимаю, чем этот писака может помочь Джеку, — пожаловался Гарри Ирине.
— У писателей мозги навыворот, — сказала Ирина. — Там, где нормальный человек видит тупик, писатель обязательно извернется.
— Но мы же не персонажи какой-то там книги, — сказал Гарри. Он был знаком с Филом, но все равно до конца не верил, что они персонажи какой-то там компьютерной игры.
— Отнесись к этому проще, — сказала Ирина. — Раз вы двое не можете ничего придумать, почему бы не обратиться за советом к кому-нибудь еще?
— Интересно, а как ты узнаешь, что стрелок мертв? — спросил Бозел, едва Горлогориус спустился из спальни в кабинет. У старого волшебника сложилось впечатление, что дракон просидел тут всю ночь. Точнее, остаток ночи, ибо они закончили беседовать только под утро. — Или твои архаровцы повторяют ритуал изгнания Большого Бо каждые пять минут и до тех пор, пока он не принесет результаты?
— Это было бы напрасной тратой ресурсов, — сказал Горлогориус. — Насколько я могу предположить исходя из его тактики, Черный Стрелок не нанесет удар сразу. Сначала он будет давить Джеку на нервы, а поскольку нервы у стрелков хорошие, этот процесс может занять несколько дней.
— И все-таки как ты узнаешь, что дело сделано?
— Есть только один способ, — вздохнул Горлогориус.
— То есть ты таки прыгнешь в Бездну? — уточнил Бозел.
— Прыгну. Надо же мне вернуть домой Гарри.
— Это если он жив, — сказал Бозел.
— Негориус не стал бы его убивать.
— И на чем основывается такая уверенность?
— На том, что у него была куча возможностей это сделать, — сказал Горлогориус.
— Для человека, которого Негориус столько раз оставлял в дураках, ты слишком уверенно это говоришь.
Горлогориус уселся в кресло и закурил трубку, уставившись на Бозела сквозь клубы дыма.
— Ты на что-то намекаешь, дракон?
— Ни в коем случае, — сказал Бозел. — Как я, жалкая ископаемая рептилия, могу на что-то намекать столь мудрому, могущественному волшебнику, как ты?
— Не переигрывай. Невинность драконам не идет.
— Ладно, — сказал Бозел, и Горлогориус, возможно, в первый раз понял, что имеет дело с древним существом, которое не сильно уступает ему в интеллекте. — Я все думаю, какие шансы на то, что ты, волшебник, позиционирующий себя как самый могущественный маг в нашем мире, мог не распознать в Джавдете своего главного врага? Я имею в виду, ты беседовал с ним, когда втравил меня в эту историю, ты подбросил его в Матрицу, где он оказался так полезен твоим протеже… Мне трудно поверить, что ты ничего не знал.
— И?.. — сказал Горлогориус. Внезапно он заметил, что Любитель Рубок, волшебный меч, способный убивать волшебников любого калибра, даже самого большого, все время находился у Бозела под рукой. Под рукой, а не под когтистой лапой, так как сам Бозел отверг недавнее предложение Горлогориуса превратить его обратно в дракона.
— В свете последних событий я все больше утверждаюсь в мысли, что вы с Негориусом были соавторами плана, как подвести под монастырь всех служителей ордена Святого Роланда, — сказал Бозел. — Это многое объясняет. Вы параллельно вели сбор артефактов, ты не «узнал» в Джавдете Негориуса, а он пощадил Гарри, когда у него была прекрасная возможность расправиться с твоим протеже… Все это наводит на размышления, знаешь ли.
— Даже если и так, то что с того? Мы с Негориусом действовали ради всеобщего блага.
— Значит, ты не отрицаешь факта сговора?
— Не отрицаю, — сказал Горлогориус. — И не тебе меня судить, дракон. Разве ты на моем месте поступил бы иначе?
— Ради всеобщего блага… — задумчиво произнес Бозел. — Очень легко переступить через человека, если ты идешь ко всеобщему благу. И через десяток человек. И через тысячу. Потому что такая цель всегда оправдает любые средства. Эти пресловутые «все», ради которых ты стараешься, в любом случае больше, чем тысяча человек, правильно?
— Форма сильно влияет на содержание, — вздохнул Горлогориус. — Ты слишком долго жил в теле человека, приятель. Драконы так не рассуждают.
— Ты — гад, — сказал Бозел. — Ты использовал людей втемную. Когда ты отправил Джека на задание, ты знал, что в итоге его убьют. И ни слова ему не сказал.
— А что я должен был сказать? Иди туда, где тебя ждет верная смерть? И как ты думаешь, он бы пошел?
— Все равно ты — гад.
— Согласен. Но иногда возникают такие ситуации, когда нужны именно гады. Существуют проблемы, не поддающиеся решениям хороших людей. И морализаторство дракона, у которого вдруг проснулась совесть, здесь ничего не изменит.
— Как же ты будешь жить после всего, что сотворил? — спросил Бозел.
— Засунь свое праведное негодование себе в ухо! — взорвался Горлогориус. — Нечего изображать невинную овечку! Или на твоих руках… лапах… клыках нет человеческой крови? Ты одних рыцарей извел больше сотни!
— А они ко мне чай пить приходили? — вкрадчиво спросил Бозел. — Они желали драться со мной насмерть, и именно смерть они находили в моей пещере. Между нами никогда не было недопонимания. Они хотели мою голову, я хотел их мяса. Ну и еще всем нужна слава, репутация, своя строчка в балладах… А ты предал человека, который тебе доверял.
— И что, по-твоему, я должен теперь сделать? Совершить ритуальное самоубийство при помощи твоего меча? Ты этого ждешь? Поэтому постоянно капаешь мне на мозги?
— Мне просто интересно, где ты проводишь грань между Добром и Злом.
— А я ее не провожу. Добро и Зло так тесно переплетены в нашей жизни, что зачастую невозможно одно отделить от другого, — сказал Горлогориус. — Есть дела, которые необходимо делать, вопросы, на которые необходимо отвечать, поступки, которые просто должны быть совершены. Тебе интересно, как я буду с этим жить? Смогу ли я? Смогу. С полным сознанием того, что совершил, я предстану перед людьми весь в белом и буду по-прежнему играть свою роль. Ибо кто-то в нашем мире должен быть тем самым двуличным лицемерным гадом, который не дает этому миру развалиться на куски. Прогресса без жертв не бывает. Невозможно выиграть войну, вообще никого не убив.
