— Нулечка, — позвал богиньку Михаил, — твоя очередь отвечать.
Корабельная фея приподняла голову и криво улыбнулась.
— Я, до того как устроилась на «Синюю птицу», после инквизиторских застенков работала на каторге, на разработке полезных ископаемых. Там и научилась фокусу. Подходили к астероидам вплотную, проводили скан, а затем я прыгала на чуть-чуть вместе с куском космической скалы: утаскивала в гипер кусок пространства целиком, с шахтёрским катером, с шахтёрами, которые ставили метки на астероиде, и с куском этого же астероида, который потом был похож на откусанное яблоко. Главное — выбрать кусок по силам и не надорваться.
— И долго ты тренировалась?
— Пять лет, — ещё шире улыбнувшись, ответила Нулька. — Сначала не получалось. Ведь там надо дёрнуть посильнее. А однажды располовинила шахтёрский модуль, и хорошо, он тогда был без людей.
Иван качнул головой.
— Прям, золото, а не богинька, — произнёс он, на что слово взял капитан, прожевавший к тому времени ещё пару креветок:
— Я думаю, княже, твой батя не просто так купил «Синюю птицу». Князь дерьма не купит, тем более родному сыну.
Иван улыбнулся и опустил глаза в пол. Зря он обижался на отца, тот ведь сделал всё возможное, чтоб обезопасить сына, притом, что в прямом смысле отправил в свободное плавание. И ведь даже не сказал, насколько большой взял кредит на покупку звездолёта. А сумма наверняка немалая.
Иван думал, а в кают-компании царила почти полная тишина. Все молча щёлкали панцири криля.
Первым не выдержал и разрушил торжественное чавканье капитан:
— Княже, ты ещё не докладывал своему куратору по летучему голландцу?
— Докладывал! — громко ответил Иван, оживившись. — Видели бы вы его физиономию! Особенно когда я сказал, что с нежитью разобрались, демона прикончили, а корабль разобрали на запчасти.
Петрович с Михаилом замерли с едой в руках, ожидая продолжения рассказа.
— Ну, не тяни, княже, — не выдержал Петрович.
— Оказывается, под словом «проверить» имелось в виду, что надо убедиться, что он находится по тем же координатам.
— Орали? — ехидно спросил Петрович.
— Нет. Он походу вааще дар речи потерял.
— Ну так, надо было более внятно задачу ставить. Сам виноват, — откинулся в кресле капитан и вытер руки о салфетку.
Иван хотел возразить, типа, надо было у него перед заданием уточнить, что делать, но тут в кают-компанию вошла Фёкла. Княжич сразу же уткнулся в тарелку, делая вид, что очень увлечён процессом еды. А остальные давили улыбки, ожидая, что же на этот раз учудит дочь купеческая.
Та не разочаровала, появившись в новеньком наряде. На этот раз на ней была надета не стеклокожа. Иначе, кроме как розовой пантерой, назвать сейчас девушку не получалось. Её словно выкрасили нежно-розовым лаком. Несколько мазков на грудь, несколько на интимное место. Тонкий слой блестящей, шелковисто-маслянистой субстанции телесного рельефа не скрывал, отчего и соски, и, что говрится, "срамные щёлочки" были отчётливо видны. Из одежды же имелись только магнитные босоножки, несколько золотых колец на пальцах и браслетов на запястьях да жемчужные бусы: одни на шее, вторые на бёдрах, словно поясок. И конечно же, белый заячий хвостик на копчике.
— Почему мне в каюту не принесли шампа-а-анского? — закатив глазки, с придыханием протянула Фёкла и повела сморщенным носом, словно только что учуяла запах водки. — Алкашня космическая.
Михаил вздохнул и отвернулся. Зато капитан хитро прикусил губу, смерил купчиху взглядом с ног до головы и стал разыгрывать комедию:
— Я, госпожа, гляжу, вы решили оказать нам помощь в ремонте. За такое я вам тоже водочки плесну.
— Какой ремо-о-онт? Какая во-о-одка? Я ваше дерьмо пить не бу-у-уду. И ремонт вааще не лакшери, — показушно возмутилась Фёкла, словно ела по утрам только чёрную икру. А Иван-то знал, как вся эта бриллиантовая молодь из княжеских кланов и высших гильдий развлекается в клубах. Они и водкой не брезгуют, и блюют потом так же, как обычные смертные.
— Ай, как нехорошо получилось, — картинно запричитал Петрович. Даже руками всплеснул. — Тогда прошу прощения, но откуда вам на голову ведро с краской упало?
— Какая краска? — обиженно выпучила глаза Фёкла. — Ничего не понима-а-аете. Это боди силиконовый при-и-инт. Это классика!
— Ага, классика. Эту технологию разработали для лечения ожогов. А уж потом для всяких лякшер приспособили, — усмехнулся капитан, потом крякнул и встал.
Он достал из шкафчика ещё один стакан и со звоном опустил на стол:
— Это элитная водка. Ящик по цене тонны шампанского.
— Так и быть, налива-а-айте, — снова закатив глазки, ответила Фёкла и снисходительно взмахнула тонкой ручкой. Она не нашла ничего лучше, кроме как подойти к Ивану со спины и положить ему руки на плечи, а когда тот выпрямился и повернулся, с лёгким пируэтом уронила себя парню на колени. Иван даже возразить не успел, как оказался в объятиях почти голой девушки.
— Я тут подумала, — начала Фёкла поток мыслей, — у папочки тоже есть любовницы. Мамка всегда говорила, что это просто куклы, одноразовые пустышки, что главное — общий бизнес. Я тоже закрою глаза на эту, — купчиха брезгливо поморщилась и махнула рукой в сторону корабельной феи. — Она ведь ничем не лучше секс куклы. Тоже ненастоящая. Даже неживая. Хотя какая она любовница? Ни родить, ни мужика порадовать.
— Ёжки-матрёшки, — выдохнул капитан, поджал губы и медленно сел в кресло. У него сейчас не было слов, чтоб остановить вошедшую в штопор дуру. Только мат. Но мат лучше приберечь до поры до времени.
Михаил же зло сверкнул глазами в сторону купчихи и потёр подбородок.
Даже Иван стал серьёзный. И тоже глядел с брезгливостью, но на Фёклу, а не богиньку.
А у Нульки на глазах навернулись здоровенные слёзы. Губы задрожали от обиды. Она шмыгнула носом и вытерла побежавшую по щеке слезу.
Богинька еле-еле сдерживала рвущийся изнутри плач. Она глянула на растерянно-брезгливого княжича, который развёл руки, словно на колени приземлилась не девушка, а скользкая жаба, и старался не прикасаться к ней. Затем опустил взгляд на свои колени, выглядывающие из-под края сарафана. Фея вернула взор на победно ухмыляющуюся Фёклу, на замершего капитана и сверкающего негодованием жреца навигатора.
В душе у богиньки всё упало. Да, она ненастоящая. Да, она не человек. Да, она неживая.
Слёз становилось всё больше. Но когда купчиха самодовольно опустила одну руку Ивану на ширинку, внутри Нульки вскипела ярость.
Пусть не человек, но это никому не даёт права издеваться. Пусть неживая, но тогда нечего терять.
— Стой! — заорал капитан, вскакивая с места.
— Нулька, не надо! — завторил ему навигатор.
Испуганно завизжала и вскочила с коленей княжича Фёкла.
А Нулька начла меняться. Быстро растаял дымом сарафанчик, явив белое девичье тело. Но кожа недолго оставалась светлой, она быстро потемнела, приобретя серый как у дельфина цвет. Лицо девушки вытянулось. Нос сплюснулся и потемнел. На щеках возникли длинные усы-вибриссы. Глаза стали антрацитово-чёрными. Уши удлинились. Шикарные рыжие волосы растаяли вслед за сарафаном. В оскаленной от бешенства пасти сверкнули острые клыки.
Руки и ноги богиньки укоротились, превратившись в когтистые лапы с перепонками между пальцами. Тёмная кожа стала плотнее, но мех так и не появился. Зато из копчика вытянулся хвост. Не бутафорский, как у Фёклы, а настоящий: длинный, акулий. Между лопаток проступил небольшой зачаток спинного плавника в виде длинного и плоского бугорка в два пальца в высоту.
Через два десятка секунд Нулька больше не была человеком, ибо обернулась четырёхметровым гибридом бесшёрстной выдры и акулы. Став именно тем созданием из гипера, что была раньше.
Громкий рык начался с низкого клокотания, вознёсся в тональности вверх и почти пропал в ультразвуке, как дельфиний писк.
— Помогите! — завизжала купчиха и спотыкаясь кинулась прочь, наступив на заоравшего под ногами кота-робота. Кошак быстро метнулся в угол, не рискуя связываться с космическим оборотнем.
