Кулаки снова окутало белое пламя, раз за разом они обрушивались на хитрую морду рептилии, но и Левский отбивался изо всех своих нечеловеческих сил.
Рептилоид почуял, что перед ним не просто воодушевлённый гимназист, а нечто гораздо более опасное. Он выпустил когти, бритвенно острые, которые прорвали розовую человеческую кожу на его пальцах, обнажая тёмно-зелёную чешую. Левский тут же попытался полоснуть Краснослава по лицу, но тот чудом успел отшатнуться.
Кувалда схватил рептилию за грудки и швырнул в стену дома. Штукатурка посыпалась с фасада, окутывая их серым облаком пыли. Майор снова бросился на Левского, но тот встретил его ударом ноги, угодившим Кувалде в бок, аккурат по огнестрельной ране. Краснослав зашипел от боли, рана снова открылась. Левский хищно оскалился.
Преображенцы наконец добежали до места происшествия, с другой стороны подъехали агенты Третьего Отделения и полицейские, улица заполнилась людьми в форме. Государя, живого и здорового, но изрядно напуганного, увели в подъехавший бронеавтомобиль.
Вольдемар Илларионович высунул раздвоенный язык, зашипел и снова попытался достать Краснослава взмахом когтей. Кувалда, ускоривший своё сознание Живой, предвидел это и скользнул вбок, одновременно обрушивая горящий кулак на лысую плешь рептилоида.
Из обычного человека такой удар наверняка выбил бы душу вместе с позвоночником, но рептилоиды были гораздо крепче. Левский пошатнулся, Кувалда тут же добавил ещё.
— Стоять, работает Третье Отделение! Вы арестованы! — майор услышал голос из-за спины.
Кувалда мысленно выругался и помедлил с новым ударом, чем тотчас же воспользовался рептал, бросаясь в самоубийственную атаку, безумную и рискованную. Он попытался вцепиться острыми зубами в шею Краснослава, обвился руками и ногами вокруг его тела, как вокруг самой близкой любовницы. Кувалда только в последний момент сумел перехватить его за шею.
Майор почувствовал зловонное дыхание рептилоида, с его зубов, щёлкающих почти у самой шеи, капал смертельный яд. Левский начал драть его когтями, Кувалда не мог перехватить его рук или увернуться. Краснослав подсёк его ногу, они оба упали на мостовую, Кувалда оказался сверху, тут же начиная душить змею, одновременно пытаясь раскроить его зелёную башку о булыжники мостовой.
— Пусти его, живо! — прорычал агент за спиной, и Кувалда услышал, как взводится курок. — Мы будем стрелять!
Но Краснослав не мог упустить рептилоида снова. Левский бился, словно в конвульсиях, извивался, пытался разодрать Краснослава когтями, но потихоньку слабел. Теперь Кувалда видел в его хитрых глазёнках настоящий ужас, осознание близкой смерти, которой боялись все рептилии без исключения.
Раздались выстрелы. Краснослав почувствовал, как раскалённый свинец вгрызается в его тело, словно укусы шершней. Слабость навалилась на него многотонным камнем, и твёрдая хватка славянорусса разжалась сама собой.
Рептилоид жадно вдохнул свежий воздух саднящим горлом, тут же выскользнул из-под тела Кувалды, хищно оскалился.
— Ссссспасссибо, — ухмыльнулся Левский, и тут же пустился наутёк.
Агенты начали стрелять и в него, но многоопытный рептилоид бежал зигзагами, уворачиваясь от выстрелов. Он добежал до набережной и с размаху сиганул в воду. Больше его не видели.
Краснослав проводил его печальным взглядом. На него, словно на тряпичную куклу, надели наручники, майор даже не стал сопротивляться. Всё было кончено.
Глава 50
— Господин! Господин! Он очнулся! — смутно знакомый голос зазвенел серебряным колокольчиком, преисполненный радости.
Послышался звук шагов. Лёгкое цоканье каблучков, сразу следом за ними — тяжёлые шаги подкованных сапог.
Пахнет спиртом, касторкой и кровью. Хочется больше воздуха.
Краснослав Кувалда открыл глаза, с трудом фокусируя взгляд на белых стенах. Жутко хочется пить, пересохшие губы истрескались до мяса. Во всём теле слабость. Кувалда проверил энергопотоки. Местами порваны и перестроены, в некоторых местах энергия петляла и завихрялась, в основном, вокруг источников боли. Волевым усилием майор начал перестраивать течение энергии так, как нужно было ему.
В палату вошли двое, и Краснослав узнал медсестру, это была Аграфена, по-прежнему в коротком белом халатике, из которого так и норовили выскочить роскошные груди. Следом за ней вошёл незнакомый мужчина, в белом халате поверх костюма-тройки.
Кувалда улыбнулся девушке, и та засияла, чуть краснея от смущения.
— Пить… — хрипло попросил он, и Груша тут же поднесла ему стакан воды.
Незнакомец молча наблюдал.
— Лейб-медик Его Императорского Величества, Рихтер, Адамар Аристархович, — степенно представился он, подождав, когда Кувалда напьётся вдоволь.
— Сычёв, Вячеслав Афанасьевич, — представился Кувалда в ответ, но медик махнул рукой.
— Мы знаем, знаем, — улыбнулся он. — Ваш отец здесь, в Петрограде, да и Аграфену к вам приставили не просто так.
— Что с Государем? — спросил Краснослав.
Его и в самом деле интересовала судьба императора. Когда Левский отвлёк его, на улице ещё оставались террористы, готовые довести дело до конца.
— Жив, здоров, передаёт вам свои лучшие пожелания и бесконечную благодарность. Ну, это он вам сам ещё непременно скажет. Небольшое нервное потрясение, но несколько капель лауданума ему помогли, да, — сказал лейб-медик. — Ваш случай куда интереснее.
— Да? — спросил майор. — Это чем?
— Из вашего тела извлекли восемнадцать пуль. Я лично руководил операцией, — не преминул похвастаться Рихтер. — Так что, ваше излечение можно считать чудесным, а меня — чудотворцем. Немногие могут похвастаться чем-то подобным. Пули я оставил вам на память, из них получится прекрасный сувенир.
— Выбросьте, — распорядился Кувалда.
Не говорить же ему, что это далеко не первые раны, полученные Кувалдой. Да и чудесное излечение — это заслуга скорее не лейб-медика, который только и мог, что потчевать царя опием, а богатырского здоровья Кувалды.
Краснослав откинул тонкое одеяло и сел на кровати, прислушиваясь к ощущениям. Энергия теперь текла правильно и равномерно.
— Вы, похоже, не просто очнулись, но ещё и выздоровели. Феноменально! — воскликнул Рихтер.
— Я бы с удовольствием полечился ещё, но меня ждут другие дела, — сказал Краснослав. — Грушенька, где мой отец? Нужно кое-что ему сказать.
Медсестра встрепенулась, услышав своё имя.
— Афанасий Ильич сейчас на приёме у Государя, кажется, — пискнула она.
— Так. А мы где? — спросил Кувалда.
— В Зимнем, конечно же, — улыбнулся лейб-медик. — В лазарете. Государь распорядился. Он, кстати, велел, как только вы окрепнете, на аудиенцию вас проводить.
Краснослав кивнул. Император, стало быть, оценил его поступок. Значит, всё не зря. Жаль, конечно, что не удалось добить рептилоида, но даже так всё довольно неплохо обернулось.
— Я уже окреп, ведите, — произнёс Кувалда, поднимаясь с постели.
Он осмотрел себя. Раны затянулись, покрылись корочкой. Руки чесались эту самую корочку оторвать, но Краснослав держал себя в руках.
Лейб-медик посмотрел на него, одетого в длинную больничную пижаму, и покачал головой.
— Не идти же вам на аудиенцию в таком виде, — сказал он. — Груня, распорядитесь. И доложите слугам.
Аграфена выпорхнула из палаты, вскоре вернулась с роскошным парадным мундиром, похожим на гусарский.
— Ваш папенька сказал этот привезти, — сказала она.
Рихтер деликатно отвернулся.
Мундир был сшит на Славика, по меркам, которые уже устарели, и если в штаны Краснослав кое-как сумел втиснуться, то верхняя одежда просто не сходилась на широкой груди. Он тут же оставил попытки и бросил мундир на кровать.
— Больше ничего нет? — спросил Краснослав.
— Только школьная форма… — растерянно ответила Груша. — Нести?
Кувалда кивнул. Спустя некоторое время она принесла форму Императорской Гимназии, из которой, возможно, Краснослав был уже исключён.
