Пока не могла.
Поняв, что её одурачили, сука сдавленно взвыла. Глухо загремела цепь. Куда хуже было бы, если б вместо капронового шнура оказалась проволока. Гром бы сейчас стоял просто колокольный.
Не теряя ни секунды, я погрузился в стену уже целиком. Высунулся во дворе. Собака рвалась ко мне с такой лютой яростью, будто мечтала сожрать. С чёрных губ летели хлопья пены. С противоположной стороны рычал кобель. Я вывалился из забора, в два прыжка преодолел отделяющее от дома расстояние и нырнул в кирпич повторно. Теперь меня было уже не взять.
О том, как буду выбираться обратно, я предпочитал не думать.
* * *
Мне посчастливилось материализоваться во вместительном полутёмном зале. Думаю, он занимал как минимум треть первого этажа. На полу лежала медвежья шкура, вторая такая же висела на стене, из которой я выбрался. На остальных стенах между узкими стрельчатыми окнами были в изобилии развешаны рога, головы животных и старинное оружие. Напротив меня громоздился исполинский, нарочито грубо сложенный камин. На каминной полке стояли часы с чугунным лосем, а возле камина — отличное чучело лесного кабана. Посередине зала размещался массивный деревянный стол, вокруг — тяжеленные даже на вид стулья с высокими спинками. От чучела, шкур и голов забористо пахло зверем. Дело было ясное, я попал в охотничью гостиную. К счастью, она пустовала. Двустворчатые двери с витражом, изображавшим сцену утиной охоты, были прикрыты.
Замирая и прислушиваясь после каждого шага, я на цыпочках пересёк комнату и остановился возле витражной двери. В щелку была видна часть холла, входная дверь и лестница, ведущая на второй этаж. По лестнице спускался мужчина в тренировочном костюме и тапочках. Он чрезвычайно походил на таксиста Улугбека, только постаревшего и по-грузневшего, из чего я заключил, что это и есть технолог-вредитель Искандер Махмудович. В руках у Искандера Махмудовича была двустволка.
Он подошёл к двери во двор, отпер замок и выглянул наружу. Раздраженно крикнул что-то не по-русски. Я бы ничуть не удивился, если бы собаки ответили ему человечески-ми голосами, но они промолчали. Видимо, это не удовлетворило хозяина, он вышел (дверь осталась распахнутой) и, громко разговаривая с овчарками, куда-то побрёл. У меня мелькнула мысль рискнуть и, не теряя времени, взбежать на второй этаж. Если Улугбеков обнаружит столь остроумно использованный мною пояс от плаща, у него может появиться желание обыскать дом и окрестности. В охотничьей гостиной спрятаться практически не-где, разве что «зависнуть» в стене. А наверху должно найтись немало уголков, где находчивый комбинатор без проблем схоронит своё тельце. Я начал осторожно отворять витражную створку.
В этот миг за спиной раздался ускоряющийся дробный стук, я начал оборачиваться — и тут в меня врезалась тяжёлая, шершавая туша. Не успев даже вякнуть, я как сбитая кегля вылетел в холл, перекувыркнулся и растянулся пузом кверху. Туша метнулась следом — и вот она уже стоит надо мной, широко расставив крепкие ноги с раздвоенными копытами и опустив к моему лицу могучее рыло с чёрным пятаком и загнутыми вверх клыками. Одно движение ими, и глотка хорошего парня Паши Дезире будет разодрана надвое.
Чтобы не видеть жуткую образину, я закрыл глаза. Кто бы мог подумать, что секач возле камина окажется живым! Он же стоял совершенно неподвижно! Животные на такое не способны. Тем более свиньи. Что здесь происходит вообще?!
Послышались шаги.
— Здравствуй, артист, — сказал знакомый голос. — Слушай, ты зачем зажмурился? Разве не рад видеть дядю Улугбека?
Я открыл глаза. Это и впрямь был таксист. Он потёр пересекающую лоб царапину и широко улыбнулся.
— Познакомься с Борькой. Видишь, я тоже могу дрессировать зверюшков. Правда, говорить они не умеют. Но им это и не надо. Говорить я сам могу, правильно? Искандер, — крикнул он в сторону выхода. — Эй, брат, хватит там шариться, иди сюда. К нам дорогой гость пожаловал. Артист, про которого я говорил. Только он почему-то голый. Захвати в сарайке какую-нибудь одежду.
Через минуту Искандер появился на крыльце. В одной руке у него по-прежнему было ружьё, а во второй — средневековый рыцарский панцирь, раскрытый, будто створки раковины. Братцы Улугбековы без долгих разговоров отогнали послушного как собачонка Борьку, поставили меня на ноги, надели панцирь, соединили половинки и застегнули, продев в железные ушки два висячих замочка. Потом заставили подняться по лестнице, втолкнули в какую-то тёмную комнату и заперли дверь, пожелав напоследок:
— Спокойной ночи, червовещатель.
Я врезал кулаками по железной скорлупе и произнёс в ответ несколько пожеланий, напитанных утончённым изяществом и запоминающимися художественными образами.
Услышав их, мне смертельно позавидовал бы любой боцман.
При ближайшем рассмотрении оказалось, что лицо и руки Дарьи Вольф покрыты слабо кровоточащими царапинами, а одежда местами разрезана как будто бритвой. На лежащие тела Марк взглянул лишь мельком, но и этого оказалось достаточно. От вида крови, а главное, от ощущения, что он видит только что убитых людей, его замутило.
— Стоять, — негромко приказала Дарья, когда расстояние между ней и американцами сократилось метров до пяти-шести. Женщина не сделала даже попытки перехватить винтовку, но и без того было понятно: в случае малейшего подозрения огонь будет открыт незамедлительно. — Кто вы такие? Зачем следили за моим домом?
— Сынок, расскажи миссис Вольф всё, — сказал Дядюшка Джи. — Раз уж мы оказались в одной лодке, секреты долой. Открытость пойдёт на пользу обеим сторонам.
Собравшись с силами, Марк начал рассказывать. Таланта мисс Голдэнтач говорить кратко, но по существу, ему явно недоставало, однако он старался. И, надо заметить, вполне успешно. Он сумел полностью уложиться за считанные минуты.
— Любопытно. Ехали пополнить коллекцию игрушек и сами едва не угодили в кол-лекцию милицейского морга, — подытожила Дарья, когда он закончил. — Каких только совпадений в жизни не бывает. Ладно, буду считать, что не врёте. Слишком уж всё это не-логично и безумно для лжи. Проходите в дом. У меня тоже найдётся, что рассказать. Как говорится, откровенность за откровенность.
— А как быть с этими тварями? — Марк через плечо покосился на медленно шевелящуюся железную саранчу. — Не очнутся? По-моему, их лучше совсем отключить.
— Ну, попробуйте, — без энтузиазма предложила Дарья.
Подойдя к джипу (для этого пришлось перешагнуть через труп Хайдарова), Марк за-глянул в кейс. Тот был абсолютно пуст. Лишь ряды пластиковых ячеек — как для яиц или нежных фруктов, только крупнее и глубже. Очевидно, это были гнёзда для саранчуков.
Марк беспомощно оглянулся на Дарью.
— А как же тогда… Как они включались?
— Вот и мне хочется знать, как, — задумчиво проговорила та. — Очень хочется. Впрочем, вы правы. Оставлять за спиной эту гадость не стоит. Идёмте, раздавим тварей, пока они безобидны.
Она решительно направилась к месту скопления саранчи.
— Предлагает добить насекомых, — пояснил Марк.
— О, это я с удовольствием! — весело сказал Декстер, подхватил с земли пистолет покойного бодигарда и побежал за Дарьей.
— Разве молодёжь без меня справится? — проговорил мистер Джи и неспешно двинулся следом.
Сильвия и Марк остались на месте. Вскоре послышались выстрелы. Оснащенная глушителем винтовка миссис Вольф глухо гавкала, пистолет щёлкал резко и звучно — будто ломались толстые сухие ветки. Луизианский Лев разил саранчу, орудуя тростью, как пешнёй. Фишер помнил, насколько увесиста палка, знал, как силён Дядюшка Джи, и был уверен: разрушительная мощь титанового наконечника трости мало уступает убойной силе пистолетной пули.
— Послушайте, Фишер, — сказала вдруг Сильвия. — Вам не кажется странным, что здесь до сих пор нет ни полиции, ни даже зевак? Скоро уже полчаса, как идёт активная пальба, скачут чудовищные насекомые, а вокруг — ни души. Конечно, соседние дома далеко, но всё равно странно.
— Думаю, причина в покойнике. Соседи наверняка знают, что он бывший гангстер, и стараются не высовываться. Как говорят русские, меньше знаешь — крепче спишь.
— Видимо, вы правы. — Сильвия задумчиво покивала. — В таком случае, крепкого сна нам больше не видать. Да и какой сон, когда влезли в дерьмо по самые ноздри?
— Влезли? Да мы в нём давным-давно, мэм, — тоскливо сказал Марк. — Большая удача, что до сих пор не нашлось людей, которые макнут нас ещё глубже. И подержат, пока не захлебнёмся.
— Полагаю, теперь за этим дело не станет.
— Бросьте нагнетать, мэм. И без того жутко.
— Не любите саспенса? Хорошо, прекращаю. А знаете, Фишер, вы вели себя героически. Честно говоря, не ожидала.
