– …И он точно не знает, кто это был? Макар покачал головой.
За спиной царевны приоткрылась дверь кабинета Макара, а в образовавшуюся щель попыталась просунуться чья-то голова.
– Можно?..
– Технический перерыв! – сердито рявкнула Сенька, и голова испуганно втянулась в коридор, чтобы не получить дверью по лбу.
– Сеня, как тебе не совестно, простого человека так обижать! – с укоризной посмотрел Иван на супругу.
– Простого – совестно. Но он-то ведь не простой! – округлила честные очи Серафима. – Это доверенное лицо графа Бренделя с жалобой на воров, похитивших в ночь третьего состязания его водку, и требованием немедленной компенсации наличными из городской казны. Причем количество пропавшего каким-то загадочным образом удваивается с каждым его приходом.
Иван снова нахмурился, но в этот раз лишь потому, что устыдился своих мыслей[91].
Серафима отмахнулась от винно-водочных забот, перевела хмурый взгляд с Ивана на канцлера Макара, мрачно поджала губы и развела руками.
– И, кстати, о Спире говоря. Я предлагаю до выяснения обстоятельств прикрепить к нему охранника. А лучше несколько. Начнем с Кондрата?
– Ушел за своим кабаном на следующее утро после пьянки Бренделя.
– Назар?
– Тоже.
– Панкрат?
– Там же.
– Хорошо, поступим проще. Кто из наших свободен?
– Я, – с проблеском надежды на побег из бюрократического плена управы поднял руку Макар.
– Еще кто?
– Можно?.. – та же голова боязливо приоткрыла створку двери и вопросительно взглянула на первого попавшегося. Первым попавшимся на его голову оказалась первая попавшаяся.
– Перерыв!!! Дверь быстро захлопнулась.
– Так кто еще, говоришь? – вспомнила предмет разговора Сенька.
– Фома… с ними. Лука… с ними. Никанор… с Сойканом.
– Медведя ищут?.. – вопросительно взглянул на него Иванушка.
– Ищут. Пока не нашли. И, кстати, чтобы долго не перечислять, кто где, все, кто не с Бурандуком, ушли с Сойканом за медведем или с Лайчуком за дичью к коронации. Остался, как всегда, я, – Макар сделал паузу, чтобы наделить с лихвой оскорбленным взглядом обоих лукоморцев, – ну, и наш больной.
– Значит, начнешь охранять его ты, – вздохнул Иванушка.
Макар просиял, отшвырнул перо и вскочил на ноги, едва не перевернув стул.
– Ты куда?!
– Спирю охранять!
– А посетители?
– Подождут! Спиря важнее, чем какой-то там графский крючкотвор!
– Э, нет, – покачала головой царевна. – Пусть он с тобой тут сидит в приемные часы.
– Так он же своей жуткой рожей всех жалобщиков распуга… – удивленно вскинул брови Макар, но тут до него дошло, что же он такое сказал, и лучезарная улыбка озарила его измученное делопроизводством лицо. – Замечательная идея, Серафима! Гениальная! Сейчас бегу за ним, и если проснулся – тащу сюда!
– После обеда его буду караулить я, – продолжила планирование Сенька, – а вечером тебе придется с ним в одной комнате спать…
– Так он же храпит, как лошадь!..
– …А утром за него возьмет ответственность Иван. Потом ребята вернутся – перехватятся.
– Но не можем же мы его охранять всю жизнь, – встревожено прошелся по кабинету, заложив руки за спину, царевич.
– А не надо всю жизнь, – усмехнулась Серафима и, походя, с силой прикрыла робко начавшую было приоткрываться дверь. – Перерыв, сказано же!!! И – потише:
– До коронации покараулим – и всё в порядке будет.
– Ты тоже думаешь, что тот, кто сядет на трон, угомонится и оставит вероятного наследника Нафтанаила в покое? – с облегчением взглянул на нее Иванушка. Супруга одарила его странным взглядом, но вслух произнесла другое.
– Нет, я так не думаю. А думаю я, что когда мы поедем домой, то заберем Спирю с собой. И наша задача сейчас – чтобы он до этого момента дожил. Дверь снова дрогнула.
– Ваши высо…
Сенька, бормоча нечто непечатное, занесла ногу для пинка, и остановилась.
В образовавшуюся щель нерешительно просунулось незнакомое, но очень испуганное лицо. Лицо человека в ливрее Карбуранов.
– Что случилось? – проговорили в один голос Иван, Макар и царевна.
– Ее превосходительство баронесса Бизония Карбуран… просила вас посетить ее в городском доме рода Карбуранов… как можно скорее… по делу государственной важности… – несчастным голосом сообщил слуга и, подумав, что даже это может не заставить лукоморских отпрысков царской крови сдвинуться с места, добавил от себя: – Пожалуйста…
Когда Иван и Серафима поднялись на второй этаж в кабинет барона, все претенденты на костейский престол были уже в сборе.
За огромным, как осадная машина, письменным столом под портретом основателя рода, если верить ленточке, вьющейся над головой свирепого коротышки в вороненых доспехах, сидела знакомая им по третьему состязанию дама, несостоявшаяся королева любви и красоты Бизония Карбуран.
Состоявшаяся королева всего вышеперечисленного стояла рядом с ней и, приобняв одной рукой за затянутый ажурной серой шалью плечи, другой гладила ее по голове.
У правого фланга стола, приобняв за плечи себя, в гордом одиночестве стоял граф Брендель.
У левого фланга, не менее гордый и одинокий, патрулировал пылающее жерло камина барон Дрягва.
На обтянутой зеленым сукном столешнице лежал один-единственный предмет – свиток со сломанной красной сургучной печатью.
– Доброго утра, – осторожно пожелал всем Иванушка, не уверенный в цели их визита, и обвел еще раз, более внимательным взглядом, всех присутствующих. Так и есть. Первое впечатление оказалось обманчивым. В сборе были почти все претенденты на костейский престол.
– А его превосходительство барон Кабанан… задерживается? – уточнил он, хоть и предчувствие энергично стало делать ему совсем иные намеки.
– Доброе утро, ваши высочества, – прокатился по комнате неровный и быстро смолкший шепоток.
– Ну же, деточка, рассказывай, – пробасила шепотом на ушко вздрогнувшей баронессе Карбуран бабушка Удава.
– Вчера вечером, – послушно начала дрожащим голоском женщина, – часу в десятом, в ворота дома постучали. Лакей сказал, что прискакал какой-то посыльный, спрашивает Кабанана… барона Кабанана…Супруг отправил меня спать, сказал, что всё расскажет завтра… И больше я его не видела…
– Что?!.. – вытаращили глаза лукоморцы.
– Он пропал… уехал… внезапно… с этим посыльным… но через час, по словам привратника, прибежал какой-то человек и оставил для меня письмо… сказал, что от него… Вот это…– баронесса кивнула на желтоватый свиток перед собой.
– Печать его? – цепко прищурилась Сенька.
– Его печатка…и почерк его… Баронесса растеряно замолчала.
Пока царевна раздумывала, прилично и тактично ли будет спросить, что же в письме, и зачем их позвали, если то, что в письме, не ихнего ума дело, молчание нарушила Удавия Жермон.
– Зачтите послание супруга гостям, ваше превосходительство, – гулким эхом прокатился по углам кабинета ее сочувственный шепоток.
– Да, конечно, конечно, – очнулась от ступора баронесса Карбуран, развернула пергамент и срывающимся голосом прочла:
– Дорогая Бизония. Только что я получил известие о том, что шестиюродная бабушка по матери моего двоюродного брата, герцогиня Алиса Банион, скончалась в возрасте ста трех лет, не имея прямых наследников, и оставила мне преуспевающее герцогство на берегу Эгегейского моря (главный город – мегаполис на семьдесят тысяч жителей, два больших порта, сто миллионов золотом ежегодного дохода, среднегодовая температура плюс двадцать пять по Ремуару, до ближайшей столицы Забугорья – пять дней езды). Но некие дальние родственники по линии ее сводной троюродной тетки претендуют на то, что по праву принадлежит мне. Поэтому вступить в права наследования нужно немедленно, дорога каждая секунда. К сожалению, курьер с депешей добирался слишком долго, поэтому времени терять не могу ни минуты, уезжаю немедленно, пишу это письмо, сидя в седле. Отказываюсь от участия в состязаниях, удачи всем, прибуду на место – напишу сразу же. Твой Кабанан». И баронесса, не в силах больше сдерживаться, разрыдалась.
– Ну же, милочка, ну же, возьми себя в руки, не бойся, не мучай себя, всё непременно будет хорошо, – успокаивающе заворковала бархатным контральто над заливающейся слезами дамой матриарх семьи Жермонов.
– Я… не боюсь… – сквозь слезы и кружевной платок всхлипнула баронесса Бизония. – Это я… от гордости… Мы прожили вместе… почти двадцать лет… а я и не предполагала… не предполагала… что Кабанан… знает такие слова, как «мегаполис»… и «среднегодовая температура»… и кто такой… Ремуар…
– Ну, что ж… – ломким от плохо скрываемой радости голосом проговорил барон Дрягва, оперся на край стола и возбужденно затарабанил тонкими пальцами по столешнице, выбивая из зеленого сукна маленькие клубочки пыли. – Я полагаю, наш дорогой Кабанан поступил мудро. Лучше герцогство в руках, чем царство… э-э-э… чем царство.
