Впрочем, гном этого не заметил. Он был настолько счастлив, что вряд ли обратил бы внимания даже на затрещину от Ивана. Распинаясь в поздравлениях и хвалебных речах, Стурл пригласил нас на праздничный обед в честь «великой победы и беспримерных подвигов воителей с чужедальней стороны». Во завернул! Я когда мысленно попытался эту фразу проговорить, чуть мозговые извилины не вывихнул. Пришлось отказаться от рискованных экспериментов с культурой речи и молча отправиться вслед за всеми в банкетный зал.
Видимо, событие для Свартальхейма было действительно знаменательным, поскольку гномы встретили нас стоя, троекратно прокричав «гип-гип, ура!». Впрочем, поразило меня не это. Ко всеобщему поклонению и почитанию я уже привык. Настоящим шоком лично для меня оказалось присутствие на праздничном столе алкогольных напитков в неурочный для гномов день. Я едва не зарычал с досады от того, что эти трое свиней непременно нажрутся до поросячьего визга и наше отбытие из этого мира задержится минимум на пару дней!
Разнервничавшись из-за предстоящего облома, я даже не сразу заметил, что в банкетном зале витает какой-то странно знакомый запах. Принюхавшись, я вдруг осознал, что откуда-то явственно пахнет волком. Причем не простым, а хорошо знакомым. Посмотрев по сторонам, я увидел его. И, уж извините, в этот раз не зарычать не мог. Правда, всего лишь от удивления. Сеня, увидев мою необычную реакцию на торжественные оды осчастливленных нами гномов, проследил за моим взглядом и коротко хмыкнул.
– А это кто? – поинтересовался он, тыкая пальцем в угол. Стурл посмотрел в указанном направления.
– А-а, это?! Это волк. Партийная кличка Фреки, что значит Прожорливый, – пожал плечами гном. – Не обращайте на него внимания. Он совсем ручной и никого не тревожит. Что-то вроде домашнего животного. Правда, приходит и уходит, когда ему вздумается, но мы его все равно любим.
Ну и чудеса?! Объясните мне, пожалуйста, как может обычный волк свободно приходить и уходить из государства, отгороженного от остального мира массивными медными дверями, да еще без ручки с внешней стороны? У него что, собственный ключ имеется? Или этот волчара сквозь стены проходить научился?
Впрочем, эти вопросы, похоже, мучили меня одного. Сеня о волке мгновенно забыл, погруженный в принятие поздравлений. Жомов и не видел волка, впившись жадным взором в емкости с алкоголем, а Попова, кроме жратвы, вообще ничего не интересовало. Это его нужно было прожорливым назвать, а не какого-то престарелого волка.
Кстати, участвуя в разгульной попойке у Форсета, я заметил, что Фреки абсолютно ничего там не ел. И стоило только начаться пирушке у брисингов, я решил проверить, такой ли он прожорливый, как о нем говорят. Стянув со стола свиную ногу, я притащил ее волку, надеясь поучиться скоростному поглощению пищи. Пригодится во время дежурства. А то иной раз только начнешь ужинать, как срочно всю группу на выезд требовать начнут. Глядишь, может, и буду успевать съедать полагающийся по службе паек и не возвращаться каждый раз к пустой миске, которую уже вычистила излишне добросовестная уборщица, посчитав, что питания мне нужно не больше, чем цыпленку!
Однако меня ждало разочарование. Фреки есть свиную ногу не стал. Более того, он своротил от нее в сторону морду, будто я ему кота на палочке предложил. Но и это еще не все! Представляете, когда я решил попытаться убедить волка продемонстрировать собственные способности и мордой пододвинул к нему поближе свиную ногу, этот извращенец опять лизнул меня в нос! Ох, знал бы он, как в тот момент был близок к безвременной кончине, навсегда забросил бы свои замашки лидера сексуального меньшинства! Однако я сдержался. Просто фыркнул от отвращения и вернулся назад, поближе к Рабиновичу.
Вопреки моим опасениям, пирушка в банкетном зале брисингов не превратилась во всеобщую попойку. Ваня не успел допить второй кубок медовухи, а Андрюша слопать первого кабанчика, как Рабинович потребовал прекращения банкета. С выражением праведного гнева не лице Сеня облил обоих сослуживцев целым набором оскорбительных эпитетов, из которых самыми ласковыми были «обжоры и алкоголики». Горынычу, которому, похоже, больше всех не терпелось вернуться в родные края и из-за этого встрявшему в увещевания ментов, забывших о чувстве долга, от Сени тоже досталось. И правильно! Нечего стараться выглядеть умнее других. Я тоже, может быть, о московской сторожевой скучаю. Но мешать Рабиновичу ругаться – все равно, что доберману в глаз плюнуть!
– Минуточку внимания, граждане брисинги! – завопил Сеня, поднимаясь из-за стола. – Пожрать и напиться вы и позже успеете. А нас, знаете ли, время поджимает. Поэтому давайте закончим дела и разойдемся в разные стороны.
Трудяги-гномы, как я заметил, просто кайфующие от работы, как удав от пачки дуста, восприняли это предложение Рабиновича своим троекратным идиотским «гип-гип, ура» и повскакивали с мест. Пока они орали, я оглянулся назад, пытаясь рассмотреть, слопал ли Фреки притащенный мной окорок, но оказалось, что волчьего пенсионера уже не было на прежнем месте. Я удивленно крутанулся вокруг своей оси, надеясь увидеть его где-нибудь поблизости, но волка-извращенца в зале вообще не наблюдалось. Как и куда он успел удрать за несколько секунд, я так и не понял. А вскоре и вовсе забыл о его существовании, поскольку пришлось стараться избежать быть затоптанным ногами брисингового стада, упоенно рванувшегося на работу.
Мои менты, как и все прочие нормальные сотрудники органов, подобной тягой к работе никогда не отличались, поэтому и остались сидеть за столом, удивленно наблюдая за тем, как толпы гномов пытаюся одновременно прорваться через два выхода из зала. Я посчитал выжидательную тактику моих спутников вполне приемлемой для себя и залез подальше под стол, изо всех сил стараясь при этом не цапнуть за ногу какого-нибудь особо ретивого гнома. Мне это удавалось с довольно большим трудом, поскольку зубы, вопреки приказам мозга, так и старались вцепиться мертвой хваткой в очередную лодыжку, мелькавшую перед моим носом. Я даже закрыл глаза, чтобы не поддаться искушению, но долго так мне просидеть не удалось, поскольку едва я зажмурился, как тут же перед моим носом послышался знакомый звук:
Хло-оп!!!
Я открыл глаза, заранее догадавшись о том, что должен был увидеть. И точно – прямо перед моим носом висел маленький жужжащий наглец, именующий себя эльфом. Перепончатокрылый хам завис на уровне моих глаз и удивленно вертел башкой по сторонам, изо всех сил пытаясь сообразить, куда именно он попал и что все-таки творится на белом свете. А я вдруг неожиданно для самого себя клацнул зубами, пытаясь поймать в пасть эту болтливую муху. Вы не подумайте, что я эльфоед какой-нибудь. Честное слово, просто инстинкт сработал!
Но мухоподобному хаму доказать что-то было абсолютно невозможно. В последний момент увернувшись от моих зубов, он вылетел из-под стола и, не набирая высоты, заорал на меня благим матом:
– Ты что, охренела совсем, шавка ментовская? Напрочь нюх потерял? Так я его тебе восстановлю в две секунды! Сейчас хвост к усам привяжу, сразу поймешь, чем свобода пахнет!..
Я, оскорбленный до глубины души обращением этого недоумка к моей благородной персоне с использованием женского рода, уже был готов без помощи инстинктов покусать наглеца. Хорошо хоть, воспитан не в подворотне и вовремя сдержался! Впрочем, эльфу и без меня помешали дальше продолжить гневную тираду. Гномы, которые под ноги смотреть не умели, едва не затоптали болтливую козявку, и маленькому нахалу пришлось крутить «бочки», выписывать «петли Нестерова» и прочие фигуры высшего пилотажа, чтобы не оказаться затоптанным стадом обезумевших трудоголиков.
Наконец, после нескольких минут непрерывного смертельного трюка, эльфу удалось выбраться из толчеи. Он взлетел вверх и уселся на край стола, вытирая маленькой ладошкой пот со лба. Но, видимо, эльфу сегодня крайне не везло – он приземлился на столешницу прямо перед носом у Попова, который, как известно, с недавних пор в свой список ненавистных существ, состоящий ранее из представителей парнокопытных, прибавил еще и эльфов. И не успел маленький наглец отдышаться и выдать тираду по поводу умственных способностей брисингов, как его смела со стола звуковая волна.
– А эта тварь что здесь делает? – истошно завопил Андрюша и что есть силы врезал по эльфу недоеденной свиной ногой. Святотатство какое!
Впрочем, ударил Попов не по эльфу, а лишь по тому месту, где он недавно был. Самого маленького нахала там уже не было, поскольку звуковая волна от Андрюши добралась до него раньше окорока. Эльфа в буквальном смысле сдуло со стола и впечатало в спину пробегавшего мимо гнома.
Брисингам, за исключением Стурла, слышать вой разгневанного Попова еще не приходилось. А тем более испытывать на себе силу его звукового удара. Первых штук шестнадцать гномов, что по неведению оказались на линии огня, просто смело с лица земли и расфасовало по стенам. Следующему десятку пришлось утолить свою страсть к труду, поработав в качестве зарядов катапульты. От крика Андрюши их так швырнуло вперед, что, разметав орды брисингов, осаждавших двери, словно невесомые кегли, жертвы звуковой волны полностью расчистили выходы из зала. А парочка гномов из этого десятка даже пулей вылетела в коридор. Остальным увечий досталось поменьше, но неизвестно, что бы было с ними, если бы не вмешался мой Сеня.
