Традиционно только два человека имели доступ в святая святых храма. Это были верховный жрец и второй жрец, не верховный. Оба служили здесь уже много лет и исполняли обязанности верховного жреца по очереди. Работа была не слишком сложной, учитывая тот факт, что большая часть возможных верующих была пронзена, смята, отравлена или порезана на ломтики хитроумными ловушками задолго до того, как им удавалось добраться до небольшого ящика и смешного изображения термометра [19] рядом с ризницей.
Удобно расположившись в тени усыпанной драгоценными камнями статуи Самого Оффлера, жрецы резались в дуркера, когда вдруг услышали далекий скрип главной двери.
Верховный жрец даже не поднял взгляда.
— Привет тебе, о входящий, — сказал он. — Ну вот, еще один попал под каток.
Послышался глухой удар, потом — скрип и скрежет. А затем еще один, уже окончательный, удар.
— Итак, — сказал верховный жрец. — Какая была ставка?
— Два камушка, — ответил низший жрец.
— Два камушка… — Верховный жрец внимательно изучил свои карты. — Ладно. Принимаю.
Послышался звук шагов.
— На прошлой неделе тот парень с кнутом добрался аж до больших острых пик, — заметил низший жрец.
Раздался звук, словно кто-то спустил воду в очень старом туалете. Шаги остановились. Верховный жрец довольно улыбнулся.
— Именно. Принимаю твои два и повышаю еще на два.
Низший жрец бросил карты.
— Двойной дурак, — возвестил он. Верховный жрец с подозрением изучил руку противника.
Низший жрец взглянул на клочок бумаги.
— Ты должен мне триста тысяч девятьсот шестьдесят четыре камушка.
Снова послышались шаги. Жрецы посмотрели друг на друга.
— Давненько никто не доходил до коридора с отравленными стрелами, — заметил верховный жрец.
— Ставлю пять, что этот дойдет, — предложил низший.
— По рукам.
Послышался звон отскакивающих от камней металлических наконечников.
— Мне даже как-то неудобно так обирать тебя на камушки.
Опять шаги.
— Хорошо, у нас есть еще… — Скрип, всплеск. — …Бассейн с крокодилами.
Шаги.
— Но никто и никогда не проходил грозного стража святилища…
Жрецы уставились друг на друга. Лица их исказил страх.
— Эй, — сказал тот, что не был верховным. — Уж не думаешь ли ты, что это…
— Здесь? Прекрати. Мы в самой середине жутких, непроходимых джунглей. — Верховный жрец попытался улыбнуться. — Это никак не может быть…
Шаги приближались.
От ужаса жрецы кинулись друг другу в объятия.
Двери распахнулись. Темный ветер ворвался в помещение, задул свечи и разбросал, словно клетчатые снежинки, все карты.
Жрецы услышали, как очень крупный бриллиант достают из его оправы.
— БЛАГОДАРЮ ВАС.
Спустя некоторое время, убедившись, что ничего страшного больше не произойдет, жрец, который не был верховным, сумел найти трутницу и после нескольких неудачных попыток зажег-таки свечу.
По стенам затанцевали тени статуи. Жрецы подняли взгляд к дыре, на месте которой совсем недавно сверкал самый крупный на Плоском мире бриллиант.
Еще через некоторое время верховный жрец вздохнул:
— Ладно, ничего страшного. Давай посмотрим на это с такой стороны: ну кто, кроме нас, об этом узнает?
— Да, а я как-то и не подумал… Послушай, а можно я завтра побуду верховным жрецом?
— Твоя очередь в четверг.
— Перестань… Тебе что, жалко? Верховный жрец пожал плечами и снял с головы тиару верховного жреца.
— Знаешь, что меня больше всего угнетает? — сказал он, взглянув на статую Оффлера. — Некоторые люди ну совсем не умеют себя вести в священных местах…
Смерть пересек весь мир и снова приземлился во дворе фермы. Когда он постучал в дверь кухни, солнце уже опускалось за горизонт.
Госпожа Флитворт открыла дверь, вытирая руки фартуком. Она близоруко прищурилась, рассматривая гостя, потом отшатнулась и сделала шаг назад.
— Билл Двер? Как ты меня напугал…
— Я ПРИНЕС ВАМ ЦВЕТЫ.
Она посмотрела на мертвые, высохшие стебли.
— А ТАКЖЕ ШОКОЛАДНОЕ АССОРТИ, ТАКОЕ ОЧЕНЬ ЛЮБЯТ ДАМЫ.
Она посмотрела на черную коробку.
— А ЕЩЕ У МЕНЯ ЕСТЬ БРИЛЛИАНТ, КОТОРЫЙ БУДЕТ ВАМ ЛУЧШИМ ДРУГОМ.
Камень поймал последние лучи заходящего солнца.
Госпожа Флитворт наконец обрела голос:
— Билл Двер, что ты замыслил?
— Я ПРИШЕЛ, ЧТОБЫ УВЕЗТИ ВАС ОТ ВСЕГО ЭТОГО.
— Да? И куда же?
Этого Смерть не предусмотрел.
— А КУДА ВЫ ХОТИТЕ?
— Сегодня я предполагала пойти на танцы, — твердо заявила госпожа Флитворт.
Такого поворота событий Смерть тоже не планировал.
— ЧТО ЭТО ЗА ТАНЦЫ?
— В честь уборки урожая. Ну, понимаешь? Это такая традиция. Когда урожай собран, начинается праздник, как День благодарения.
— БЛАГОДАРЕНИЯ КОМУ?
— Не знаю. По-моему, никому в особенности. Просто общая благодарность.
— Я СОБИРАЛСЯ ПОКАЗАТЬ ВАМ ЧУДЕСА. ПРЕКРАСНЫЕ ГОРОДА. ВСЕ, ЧТО ВЫ ЗАХОТИТЕ.
— Все?
— ДА.
— Значит, мы идем на танцы, Билл Двер. Я хожу туда каждый год. Люди надеются на меня. Ты меня понимаешь?
— ДА, ГОСПОЖА ФЛИТВОРТ. Он взял ее за руку.
— Что, ты уже хочешь идти? — удивилась она. — Но я не готова…
— ПОСМОТРИТЕ.
Она посмотрела на свой внезапно появившийся наряд.
— Это не мое платье. Оно так сверкает… Смерть вздохнул. Великие любовники Плоского мира явно не встречались с госпожой Флитворт. Казанундер отдал бы кому-нибудь свою стремянку и ушел на пенсию.
— ЭТО — БРИЛЛИАНТЫ. ТАКИМ БРИЛЛИАНТАМ ПОЗАВИДОВАЛ БЫ ДАЖЕ КОРОЛЬ.
— Какой король?
— ЛЮБОЙ.
— Да ну?
Бинки легко скакала по дороге в город. После путешествия по бесконечности обычная пыльная дорога покажется приятным развлечением.
Сидящая за спиной Смерти госпожа Флитворт исследовала шуршащее содержимое коробки «Темного Очарования».
— Ну вот, — сказала она, — кто-то съел все трюфели с ромом. — Снова зашуршала бумага. — И с нижнего слоя тоже. Терпеть не могу людей, залезающих на нижний слой, когда первый еще не съеден. И наверняка это сделал ты, потому что на обратной стороне крышки есть маленький план, на котором показано, где должны лежать трюфели с ромом. Билл Двер?
— МНЕ ОЧЕНЬ СТЫДНО, ГОСПОЖА ФЛИТВОРТ.
— А этот большой бриллиант чересчур тяжелый, хотя очень красивый, конечно, — неохотно признала она. — Где ты его взял?
— У ЛЮДЕЙ, КОТОРЫЕ ДУМАЛИ, ЧТО ЭТО СЛЕЗА БОГА.
— А это не так?
— НЕТ. БОГИ НЕ ПЛАЧУТ. ЭТО ОБЫЧНЫЙ УГЛЕРОД, КОТОРЫЙ ПОДВЕРГСЯ ВОЗДЕЙСТВИЮ ОГРОМНОГО ДАВЛЕНИЯ И ВЫСОКОЙ ТЕМПЕРАТУРЫ, ВОТ И ВСЕ.
— Внутри каждого уголька есть бриллиант, которому не терпится выйти на свободу, да?
— ДА, ГОСПОЖА ФЛИТВОРТ.
Некоторое время тишину нарушало только цоканье копыт Бинки.
Потом госпожа Флитворт сказала насмешливо:
— Я ведь знаю, что происходит. Я видела, сколько песка оставалось. Но ты, наверное, решил: «Она не такая плохая старушенция. Дам-ка я ей повеселиться последние несколько часов, а потом, когда она меньше всего будет ожидать, тут-то и будет нанесен последний удар косой». Я права?
Смерть промолчал.
— Я ведь права?
— ОТ ВАС НИЧЕГО НЕ УТАИШЬ, ГОСПОЖА ФЛИТВОРТ.
— Тогда, учитывая обстоятельства, ты можешь опять называть меня Ренатой.
На лугу, рядом с полем для стрельбы из лука, горел костер. Его окружали люди. Редкие мучительные стоны говорили о том, что кто-то настраивает скрипку.
— Я всегда прихожу на танец урожая, — спокойно сказала госпожа Флитворт. — Не танцевать, конечно. На мне обычно еда, ну и тому подобное.
— ПОЧЕМУ?
— Кто-то ведь должен заботиться о еде.
— Я НЕ ТО ИМЕЛ В ВИДУ. ПОЧЕМУ ВЫ НЕ ТАНЦУЕТЕ?
— Потому что я уже старая, вот почему.
— ЧЕЛОВЕКУ СТОЛЬКО ЛЕТ, НА СКОЛЬКО ОН СЕБЯ ЧУВСТВУЕТ.
— Ха! Правда? Такие глупости люди твердят постоянно. Они всегда говорят: «Подумать только, как вы хорошо выглядите». А еще: «В этой старой кошелке еще достаточно жизни». Или: «Старая скрипка выводит хорошие мелодии». И все такое прочее. Какая глупость. Как будто старости можно радоваться! Как будто философским отношением к своему возрасту можно заслужить хорошие отметки! Да, моя голова может сколько угодно считать себя молодой, но вот коленкам это удается хуже. Или спине. Или зубам. Попробуй скажи моим коленкам, что они стары ровно настолько, на сколько себя чувствуют, — и что это тебе даст? Или им?
— СТОИТ ПОПРОБОВАТЬ.
К костру все стекались люди. Смерть увидел полосатые столбы с флагами.
— Деревенские парни обычно притаскивают пару дверей от амбаров и сколачивают их. Получается неплохая площадка, — заметила госпожа Флитворт. — На которой все и происходит.
— ВСЯКИЕ ТАНЦУЛЬКИ? — устало осведомился Смерть.
— Нет, что ты. У нас еще есть гордость.
— ПРОСТИТЕ.
— Эй, это же Билл Двер! — воскликнула появившаяся из темноты фигура.
— Старина Билл!
— Эй, Билл!
Смерть обвел взглядом радушные лица.
