Ветер подхватил белый бумажный листок, закрутил его, поднял над землей. Какое-то время ветерок развлекался тем, что подкидывал новую игрушку, наблюдал за ее падением, потом снова подкидывал. Но скоро он заметил, что прямо на траве расстилают огромные скатерти, и поспешил вмешаться – надо было помочь. И озорной ветерок принялся вырывать у оборотней яркую ткань, заворачивать углы уже расстеленных скатертей – в общем, старался вовсю.
А брошенный конторский бланк с ультиматумом любящего дядюшки сиротливо покружился в воздухе и опустился на самое неподходящее для этого место – он залепил лицо Гучи, въезжающего во главе кавалькады на поляну, что окружала замок Акавы.
Чингачгук отлепил от лица лист, пробежал глазами послание – и усмехнулся. Он подумал о том, что зря Большой Босс так категорично ставит условия. Это от страха! Самому Главному Начальнику страшно, что, если уж безвольный и послушный ангел Бенедикт покинул Небесную Канцелярию, скоро может случиться так, что Большому Боссу некем будет руководить. И черт разорвал бумагу на мелкие кусочки. Ветерок подхватил обрывки и унес куда-то далеко назад – в прошлое.
Бенедикт стоял рядом с Медузой. Одной рукой он обнимал хрупкие плечики невесты, а другой махал приближающимся друзьям. Он был всегда рад их видеть, но сегодня к этой радости примешивалось какое-то другое чувство. Бенедикт прислушался к нему и понял, что чувство это называется духовным родством. И такое родство гораздо крепче тех родственных связей, какие каждый получает по факту рождения. Ангел счастливо рассмеялся, прогоняя последние страхи, вызванные дядюшкиным письмом. Кем он был в Небесной Канцелярии? Одиноким неудачником, нескладным и бестолковым занудой. И еще он был никому не нужен. Никому не было до него дела. И даже дядюшка стеснялся его.
Бенедикт посмотрел на друзей и почувствовал гордость. Он гордился ими и дорожил их дружбой. И вдруг он понял еще одно: он сам такой же! Такой же отчаянно смелый и умный, как Гуча. Такой же сильный и решительный, как король Полухайкин. Такой же легкомысленный и веселый, как и Самсон. Такой же вредный, как Тыгдынский конь… нет, с конем, пожалуй, перебор… Ангел усмехнулся.
Всадники спешились, заполнив все свободное пространство перед замком криками, смехом, суетой. В Зачарованном лесу никогда еще не было так многолюдно. На свадьбу приехали все, кто хоть немного был знаком с ангелом. Вокруг зеленого холма вырос палаточный городок. Горели костры, для которых Акава отвела специальное место и поставила высоких длинноухих наблюдателей. Люди-оборотни следили, чтобы техника безопасности соблюдалась строго. Акава даже переговорила с отшельником Аминатом, чтобы тот в случае пожара вызвал дождь.
Отшельник пребывал в благостном настроении и согласился помочь беспокойной Акаве без обычного для него ворчания. Сегодня его не могло расстроить даже присутствие ненавистного Тыгдына, и бывшая супруга Гризелла почему-то тоже перестала действовать на нервы.
А причина его хорошего настроения была такой – встреча с Господином Смертью напомнила ему о самой большой победе. Он с удовольствием вспоминал день, когда выиграл у него бессмертие. Но еще эта встреча натолкнула его на мысль, что пора наконец найти тихое, безлюдное место, чтобы спокойно заниматься любимым делом. Скорей бы в башню и засесть там на веки вечные. И сейчас он слушал едкие замечания Гучи, нисколько не сердясь на него.
– Ну и что ты маешься со своим самогонным аппаратом? – спрашивал старика черт. – Кустарщина. Самодеятельность. Надо профессионально подходить к вопросу, если уж ты выбрал своим занятием виноделие. Вот поучился бы у профессионалов, набрался бы опыта – там, глядишь, организовал бы спиртзавод.
– Ха! – презрительно передернувшись, произнес Аминат так, будто плюнул. – Вот ты, Чингачгук, знающий человек, а такой ерундой страдаешь. Я тебе много говорить не буду, только напомню об одном историческом факте. Ноев ковчег кто построил? Любитель! А «Титаник», между прочим, профессионал. Выводы сам делай.
– Молодец, тонко подметил. – Гуча немного подумал над услышанным – отшельник часто радовал его подобными высказываниями.
А пока отшельник с удовольствием наблюдал за приготовлениями к празднику.
Вокруг суетились люди и нелюди. С визгом носились ребятишки с Мексикой во главе. От костров тянуло дымком, перемешанным с запахами пищи. Аминат втянул воздух и подумал, что праздник сегодня удастся на славу.
Что ж, он прожил хорошую жизнь, только вот слишком длинную. Да и оставить вместо себя некого – с сыном-то вон как вышло! Он помрачнел, думая о Тентогле. Нельзя допускать его к башне. Он хоть толком в колдовстве и не разбирается, но больно озлоблен на весь белый свет, да так, что может уничтожить его.
Потом пришла мысль, что такие ребята, как Гуча и Бенедикт, справятся с любыми проблемами. Да и молодежь подрастает – Аполлошу хоть сейчас волшебником ставь, а ведь есть еще и Мексика!
Старый Аминат улыбнулся девочке. Принцесса Мексика остановилась рядом и потребовала ответов на десяток неизменных «почему». Аминат ответил и посоветовал попросить Тыгдына рассказать о том, откуда дети берутся. И не просто рассказать сказку об аистах, а описать весь процесс с точки зрения физиологии. Девочка убежала, и уже через минуту старик с удовольствием наблюдал, как она изводит Тыгдынского коня. Мексика готовилась вырасти первостатейной ведьмой.
Нет, не оставят они этот мир в беде, напротив, он станет интереснее, жизнь в нем – насыщеннее, а покоя будет все меньше и меньше. А значит, в нем не останется места для старого нелюдимого отшельника. Придя к такому выводу, отшельник Аминат укрепился в решении покинуть Иномирье навсегда.
– О чем задумался, старик? – услышал он и, повернувшись, увидел Барона. Старый цыган только что закончил давать наставления сыну и направился к кострам.
– О жизни, Барон, – ответил отшельник, – о жизни. О чем еще может думать такой старик, как я? Я достаточно прожил в этом мире и с тоской наблюдаю за молодыми. Признаюсь, Барон, я завидую им! Меня уже ничто не радует. Мне столько лет, кажется, ничто уже не может заинтересовать меня. Опыт дает знать о себе, а когда знаешь, что скажет тот или иной человек, когда предугадываешь события задолго до того, как они случаются, пропадает охота в них участвовать.
– Дело сказал, – кивнул барон. Серьга в ухе жалобно звякнула. – Я подумаю над твоими словами. Мне сегодня предстоит игра с Господином Смертью, и я принял решение не выигрывать бессмертие. Смотри, Джулиус ставки принимает! Вот человек, из любого дела выгоду получит!
Джулиус собирал деньги, одним глазом оценивая содержимое чужих кошельков, а другим поглядывая на Басеньку. Супруга, несмотря на ораву детей, которые не давали маме покоя, умудрялась флиртовать с господином в черной одежде. Джулиус вздохнул и зарекся на будущее оставлять супругу одну.
Господин в черном, сделав несколько комплиментов красивой женщине, заметил в толпе Гучу и помахал рукой. Гуча махнул в ответ и дал сигнал, взмахнув белым платком. Быстро освободили широкую площадку. Барон вышел в центр, достал карты и хитро улыбнулся. Улыбка Господина Смерти была не такой доброжелательной, лицо его выражало скорее мрачную решимость. Страсти накалялись. Азарт охватил зрителей, ставки росли и росли. Джулиус только успевал отмечать суммы и оглашать результат.
А игроки старались сделать правильный ход, поскольку на кону стояло ни много ни мало – жизнь старого цыгана.
– Ну давай еще на сто лет?! – умоляющим голосом попросил Господин Смерть, проиграв в третий раз.
– Да куда мне столько? – отказывался цыган. – Я три сотни выиграл, и хватит!
– Давай на бессмертие, – настаивал Мафусаил.
– Да на что оно мне? – Барон хитро усмехнулся, тряхнул черными кудрями и дернул длинный ус. – Мне, Мафусаил, интересно побывать там, где ни один здесь живущий не был. Так что и триста лет – много!
– Вечная жизнь не нужна? – удивился Альберт Иванович. – Барон, ты чокнулся!
– Он дело говорит, друг Полухайкин, – ответил Альберту Гуча и подмигнул. Тот понял, что сейчас начнется розыгрыш, и приготовился поддержать любую тему. – Он ведь снова выиграет, и что потом будет делать с такой прорвой лет?!
– Почему это он выиграет? – вскинулся Господин Смерть. – Нет, Чингачгук, ты не отмахивайся, ты скажи – почему? Брат ты мне или не брат, в конце концов?
– А он когда-то со знахаркой жил, – ухмыльнулся черт.
– И что из этого? – недоумевал азартный игрок.
– И то! Вспомни, как ты вчистую продулся, когда с Аминатом играл!
– Точно, амиго, дело говоришь! – включился в беседу Альберт. – Барон тебя, мужик, легко сделал, а сколько раз цыган с Аминатом играл – не везло, в натуре, ни разу!
– А у Амината выиграть невозможно, – сказал Гуча, посмотрев в сторону отшельника.
