— Ну чего ты? — смущенно. — Ты же не думала, что все вот так просто исчезнет. Ты эта… как Питер Пен — теперь тут надолго. Точнее, навсегда. А как умрешь — от старости или еще чего, — так тут и поселишься окончательно. Со временем станешь даже чем-то вроде высшей си-илы… Так что советую уже напрячься по поводу грядущего бессмертия и тысячелетий тоски и прозябаний.
Смеюсь, откидываясь назад и разглядывая заразу.
— Я согласна.
Кот только вздохнул и, довольно кивнув, вывернулся из рук. Впрочем, тут же был пойман и водворен на место.
— Марина!
— Я не Марина.
Удивленный взгляд и вопросительно склоненная набок головка.
— Это мой мир. Здесь — не там. И имя у меня будет другое.
— И как же мне тебя называть? — язвительно. Выдернув хвост и внимательно его разглядывая — не помяла ли.
— Не знаю. Придумай сам. Раз уж ты чувствуешь сознание этой вселенной, то и спроси, какое имя ей бы понравилось.
— Гм. Ты просишь спросить у новорожденного, как ему тебя называть?
— Только не «мама», — садясь и довольно потягиваясь. — Давай думай, а я пока еще чего-нибудь напишу. Мне понравилось.
— Смотри не вздумай снова вызывать вселенское зло!
Киваю и со скрипом придвигаю стул к столу. После чего беру перо и задумчиво изучаю трещину на стене с гигантскими пятнами плесени в центре. Итак.
— Гм… хм… я имя потом скажу, ладно?
Отмахиваюсь, самозабвенно выводя слова на бумаге. Потом так потом. Мне не к спеху.
Я решила написать первую книгу по магии в этом мире. Да, размах велик. Но мне как-то не хочется, чтобы еще были индивидуумы (кроме меня), способные силой воли заставить дома летать, а воздух — разрежаться вплоть до вакуума. Поэтому за дело я взялась серьезно. Сначала попросила принести в комнату побольше еды, натаскала с рынка ковров, мягкой мебели. И выкрасила стены, пол и потолок в какую-то гадость, при высыхании изображающую дерево. Ну и… потратила на все это кучу денег.
Вирт — целыми днями пропадал в городе, что-то там организуя, часто покидая мир совсем. Говорил, что беседует с врачами и подготавливает мое возвращение назад. И если здесь мне давался на размышления месяц, то в реальном мире должно было пройти всего пять дней.
— Госпожа желает что-нибудь еще?
Отвлекаюсь и вопросительно поднимаю взгляд. Худой высокий мальчишка стоит передо мной и с трепетом смотрит на стол, где лежит ОНА! Первая книга по магии, которую я лениво дописываю между делом. Паренек уже второй день упрашивает меня переместиться в местную Академию магии и волшебства, которая только недавно восстановила рухнувшую башню Камнепупса. (И, вытолкав оттуда возмущенного мага с котом, прочно обосновалась сама, достраивая шатающуюся конструкцию на ходу.) Я пока креплюсь.
— Нет, — зевая.
— Мы бы выделили вам подвальный этаж, — глядя вопросительно и напряженно.
— Гм.
— И если башня снова рухнет — там будет не страшно.
Хмыкаю и сажусь за стол. За спиной раздается напряженное сопение.
Паренька, кстати, зовут Сэм. И он просто с ума сходит от магии. Правда, самое крутое, что может местный чародей, — это вызвать легкий ветерок или приподнять книгу на полсекунды, а полеты на метлах, левитация, телепортация и прочее — не снились народу даже в самых жутких кошмарах. Но вот, к примеру, магофонарь создать — это всегда пожалуйста. Да и рисунки на стенах оживить местным магам несложно. Всего-то и надо: взять волшебный мелок, залежи которого откопаны в лесу, и нарисовать что-нибудь на стене или поймать магических светляков в ближайшей пещере, сунуть в прозрачный ящик и периодически подкармливать, не забывая чистить стекло хотя бы раз в неделю.
— Так, ладно. Возвращайся к магам и передай, что я ни сегодня, ни завтра не собира…
— Там диван есть, — тихо и с надеждой.
Замираю, забыв макнуть перо в чернильницу.
Диван — это круто. Я его на рынке ни за какие деньги найти так и не смогла. Максимум: кресло-качалка, да и то чуть ли не каменное. Остальное считается изысками моды, которые простым смертным ни к чему. Народ-то бедный.
— Диван? — Длинное ухо повернулось в сторону парнишки. Я поняла, что палюсь.
— И хлодлинник!
— Холодильник.
— С едой, — добавляет мрачно.
— Гм. И все равно. Подвал — это не для…
— Так можем на чердак все перетащить! Просто… там слегка качает.
Воображаю, какой вид открывается из окна. Заманчиво до ужаса. А качает… так ну и что? Трактир, кстати, уже начал меня потихоньку доставать.
Разворачиваюсь на стуле, пристально глядя на утирающего нос рукавом парня. Сэм смотрел на книгу, отлично понимая, что это такое. И в глазах его горела дикая жажда знаний.
— Хм. А хочешь, я возьму тебя в ученики? — Зачем ляпнула, спрашивается? Вытаращенные глаза и трясущиеся руки намекнули на то, что парень не возражает, — Но эмм… у меня учиться сложно.
— Я согласен!
— Можно превратиться в жабу, мушку или таракана. Случайно.
Мертвенная бледность и мужество в перепуганных глазах.
— Я…
— Я буду пропадать надолго. А тебе придется много работать: шить, стирать, убирать… — мечтательно.
— Я хорошо готовлю!
Затыкаюсь и пристально смотрю на сияющего улыбкой, но все еще дрожащего паренька. Готовка — это важно. Это, наверное, вообще самое важное из всего, что он может уметь.
— Докажи. — Отворачиваюсь и снова склоняюсь над листами, мучительно морща лоб.
За спиной тихо скрипнула и закрылась дверь. Мой будущий слуга умотал готовить ужин, горя желанием стать «подаваном». Н-да.
— Ну как? — В глазах такая тоска, что проглатываю почти против воли.
Это… ужасно. Подгорелая яичница залита соком винограда и усыпана… овощами, наверное. По крайней мере, эта комкастая масса нежно-синего цвета вряд ли является мясом. Ну просто ужасно. Давлюсь дальше. А что делать: он же сейчас разревется, а такого я не переживу. Ребенку всего четырнадцать.
— Мм. Я наелась, — мрачно ставя шедевр на подоконник и чувствуя бульканье и стоны в животе. Мне страшно.
— Не понравилось, да? — вымученно.
— А… просто картошку пожарить не можешь?
Удивленный взгляд.
— Так вы ж волшебница! — Таким тоном, словно я еще и при смерти. — Я и так переживал, что раздобыл всего одну жабу.
Кошусь на тарелку, стараясь не представлять себе, что именно было жабой. Овощи, это были о-во-щи!
— Я… я отшельничаю, — неуверенно глядя на ковры. — Временно живу просто и ем, как все. Так что…
— Дык тогда я мигом!
Мрачно смотрю на грохнувшую о косяк дверь. С потолка в тарелку рухнул паук и, не веря своему счастью, продегустировал месиво.
А потом он умер. В муках. В животе же скворчало все сильнее и сильнее, подкатывая к горлу.
Свешиваюсь из окна, сотрясаясь в спазмах.
— Готово!
Все еще сижу на подоконнике, тяжело дыша и глядя в небо. Птицы, парящие в самой вышине, задумчиво обозревают рынок, гадая: стоит ли наведаться за рыбкой или пока подождать. Тут, кстати, река течет неподалеку. Неглубокая, но чистая. Народ иногда выбирается в лес и рискует купаться и рыбачить, особенно на жаре. Только вот с недавних пор знать «зарезервировала» места выше по течению только для себя. Причем столько «назарезервировала», что для простых людей добраться до воды стало нереально в принципе. Рыбу теперь и ту возят из-за леса.
— Вот картошка, — робко подходя и протягивая поднос.
Закрываю глаза и усилием воли очищаю кровь, сбрасывая яд в печень и отрубая ощущение тошноты и боли. После чего мрачно разглядываю жареную картошку, демонстративно принюхиваясь.
— Тут лук, чеснок, птица. Мясо, — улыбаясь и шмыгая носом.
С виду все съедобно — киваю и протягиваю руку. Мне суют поднос с тарелкой и вилкой.
В напряженной тишине дегустирую, старательно пережевывая и прикрыв глаза.
Хм. Вкусно. И даже очень. Особенно на фоне предыдущего блюда.
В полной тишине съедаю все до конца. Сэм провожает взглядом каждый кусочек. Кошусь на него, вспоминая, что леса, как и реку, поделили между собой волшебники на пару со знатью. А потому с едой тут туго, мясо — вообще редкость. А вот картошка — обычное блюдо, наравне с завозимой рыбой и корнеплодами. Ну это я исправлю. По крайней мере, попытаюсь. Ибо не фиг! Мой мир — мои правила.
— Ну как? — тихо.
— Сойдет, — со вздохом.
— Так я…
— Да. Ты теперь ученик. — Трагическая пауза, заставившая парня проникнуться. — Можешь начинать переносить мои вещи в башню. И… вот, найми носильщиков. Ковры-то один не утянешь, надорвешься.
В грязную узкую ладошку упали три серебряные монетки. Запоздало вспоминаю, что столько стоит неплохая лошадь. Глаза пацана стали по медяку каждый.
— Я… это. Ага.
И больше я его не видела. Ближайший час, по крайней мере, точно. Видимо, у парня нехилые долги, и он рванул их оплачивать, пока заемщики не прибили. Ну и ладно, я ведь никуда не спешу. Подождем.
