— Довольно банально придумано, — сказал я, пытаясь скрыть смущение. — Как я и предполагал, он завоевывает адептов, играя на их самых примитивных инстинктах. Еда, спиртное, секс. Сейчас они выпьют вина, наверняка с подмешанным галлюциногеном, устроят групповуху, после чего вернутся к семьям, ощущая, что прикоснулись к чему-то необычному. Эффект маскарада.
— Что ты имеешь в виду? — Женька, без намека на стеснение, наблюдала за происходящим. О tempora, о mores, как говаривал старина Цицерон!
— В любом социуме быт людей жестко регламентирован рамками законов и традиций, — лекторским тоном пояснил я, продолжая изучать содержимое стола. — Эти ограничения почти во всех культурах подавляют естественные устремления человека. Природой заложено стремление иметь как можно больше сексуальных контактов — это разнообразит генотип, что повышает у потомков шансы выжить и дать новое потомство. Социум требует моногамии или как минимум ограничивает число партнеров. Человек стремится много есть, много спать и, по возможности, ничем себя не утруждать. Социум заставляет его работать, леность же и обжорство традиционно осуждаются. Как и одурманивание алкоголем или наркотиками — к чему человек также стремится. Ограничений еще много, но это — основные. Зажатый в их рамки, человек подсознательно чувствует себя несчастным, а если ограничений слишком много, в нем подспудно зреет бунт. Необязательно активный — человек может просто впасть в депрессию, потерять вкус к жизни, покончить с собой и так далее. Бунт психики. Поэтому почти во всех социумах проводились своеобразные карнавалы и мистерии — время, когда людям официально разрешалось нарушить социальные запреты и творить любые непотребства. Спускать пар. После чего люди возвращались к своему обычному существованию, которое уже не так сильно давило на них, и — до следующего карнавала.
— Но сейчас-то особых запретов нет, — возразил Игорь.
— Так только кажется. Современная цивилизация на словах объявила человека свободным, и соответственно карнавалы были выхолощены до обычных костюмированных празднеств. Но на самом деле человек сейчас зажат в социальные тиски гораздо сильнее, чем во времена Античности и даже Средневековья. А карнавалов — таких, чтобы с полным отрывом башни, — нет. Вернее, есть, но они не имеют статуса официально дозволенного, поэтому осуждаются общественной моралью, а такая мораль всегда имеет оттенок ханжества. Поэтому все секты, так или иначе, используют карнавальные — исконно карнавальные, я имею в виду — атрибуты для привлечения неофитов.
— Замечательно… — Игорь обнаружил какие-то провода под столом, и мы принялись искать, куда они ведут. — Но ты говорил, что Келлер действительно владеет магией?
— Да. К сожалению, духи — довольно бестолковые свидетели. Но я уже знаю, откуда у Келлера магические силы. Если понадобится, я легко вырву ему клыки. Но сначала надо Алекса найти.
— Вот… — Женька, закончив копаться в памяти компьютера, нажала «Enter». — Вход здесь.
Стена за алтарем легко отъехала в сторону, и за ней открылась лестница, ведущая вниз. Совершенно обычная. Лестница в каком-нибудь подъезде в спальном районе и то выглядит более зловеще. Во всяком случае, освещение здесь было яркое, а стены и ступени — чистые.
Тем не менее спускались мы осторожно, друг за другом. Не верилось мне, что Келлер оставил это место без защиты. Так и оказалось. Почти в самом низу лестницы, видимо, в расчете на то, что незваный гость решит, что все позади, и расслабится, нас поджидала ловушка. Даже теневое зрение мне не помогло бы — ифрит был заточен в притолоку и выглядел, как темное пятно на штукатурке. Выдал его запах раскаленного металла. Почему, ощутив этот запах, я сразу подумал об ифрите? Знаю!
— Стойте на месте! — приказал я спутникам и бросился вверх по ступеням. — Даже не шевелитесь!
Когда мы обыскивали библиотеку, на глаза мне попался огнетушитель. Причем не маленький, типа автомобильного, а солидный баллон, какие обычно висят в государственных учреждениях и заводских цехах. Ну оно и понятно, библиотека же, если загорится, то пожар будет серьезным!
Но именно этот огнетушитель, в сочетании с запахом металла, и подсказал мне о ловушке. А теперь, заодно, поможет ее обезвредить!
Сбежав вниз по лестнице, я снял с огнетушителя пломбу и, перехватив увесистую красную колбу поудобнее, шагнул вперед. Раздался треск, словно рвалась прочная ткань. Из притолоки высунулась круглая лысая башка, увенчанная небольшими изогнутыми рогами и свиными ушами. Ифрит поморгал заспанными глазами, состроил рассерженную физиономию и запыхтел:
— Эй! Ви кто такие, э? Зачем ходил-будил? Хана вам, э!
Втянув воздух, ифрит распахнул пасть, но дохнуть пламенем не успел. Я ударил предохранителем об пол и направил струю пены прямо в глотку джинна.
— Ва!.. Бла!..!!!..!!! — Гневный вопль сменился испуганным бульканьем и кашлем.
— Пошли быстрее! — Я бросил слабо сипящий огнетушитель и, с отмычками наперевес, подступил к двери в подвал. Увы, тут меня ждало серьезное разочарование.
— Проклятье!
— Что? — Игорь оказался рядом, сжимая в руках короткую пружинную дубинку.
— Замок со сканером отпечатков пальцев! Нет, ну кто ставит такие замки на подвал, а? У него там что, личный Форт-Нокс?
— Ты не можешь его открыть?
— Ну… могу, конечно. Всего-то и нужно, что привести сюда Анатолия Германовича и заставить приложить палец к этой пластине. В принципе можно даже обойтись одним пальцем Анатолия Германовича, если тот согласится с ним расстаться.
— Юмор у тебя… Отойдите-ка, братцы.
Игорь достал из кармана один из таинственных свертков, которые я заметил еще в машине.
— Ничего себе! — ахнула Женька и отступила на пару ступенек. Я последовал ее примеру, не отрывая взгляда от желтоватой пластичной «колбаски», которую Игорь щедро налепливал вокруг замка.
— Незаконное проникновение в частное жилище, незаконное хранение и использование взрывчатых веществ, — пробормотала девчонка, как мне показалось, восхищенно.
— Сейчас еще и причинение материального ущерба будет! — с лихой веселостью поддержал ее Игорь, отбегая от двери. — Ну-ка, заткнули уши, открыли рот…
Взрыв прозвучал не так внушительно, как бывает в кино, но ухнуло сильно. В воздух взвилось облако штукатурки, испуганно заверещал ифрит.
— Нашумел я малость, — извинился Игорь. — Сейчас охрана прибежит. Так что освобождай скорее своего напарника и сматываемся.
Дверь оказалась почти не повреждена — только вырвало кусок дубовой облицовки и покорежило металлическую основу возле самого замка. А вот замок полностью расплющило и вырвало из стены. Игорь остался охранять лестницу, а мы с Женькой вбежали в комнату. Алекс сидел на раскладушке у дальней стены. На первый взгляд он был цел, если не считать внушительного синяка под глазом и разбитой губы. Но глаза…
— Алекс! — испуганно вскрикнула Женька. Хотела дотронуться до его плеча, но застыла в нерешительности. — Что с ним?
Я приблизился, заглянул в глаза напарника. Ясно.
— Накачали чем-то, чтобы не буянил. Не бойся, если еще жив, значит, оклемается.
— Если они не ошиблись с дозой и не выжгли ему мозги, — проворчал из коридора Игорь.
Я погрозил ему кулаком и повернулся к девчонке:
— Ничего, Жень, ты не бойся. Мозги у Алекса трудно повредить — они у него крепкие! Прямо гранит!
Мои слова ее почему-то не очень утешили.
— Ладно, хватит болтать! — распорядился Игорь, прислушиваясь к доносящимся сверху звукам. — Похоже, они пытаются вломиться в библиотеку. Двери там добротные, а замок я заклинил на всякий случай. Так что минут пять у нас еще есть, но не стоит тратить их на причитания. Хватай своего друга и пошли!
Он был прав. Я взвалил Апекса на плечо и выбежал из подвала. На лестнице явственно слышались тяжелые удары в комнате над нашими головами.
— Эй! Постояль, э?
Я резко обернулся, пытаясь выхватить левой рукой револьвер и вместе с тем понимая, что против ифрита револьвер бесполезен, даже если заряжен серебряными пулями. На самом деле против ифрита бесполезно практически любое оружие.
«Фокс, ты идиот! Спрячь пистолет и дай мне с ним разобраться!»
«А что ты сделаешь ифриту?»
«Ифриты неуязвимы, но не вечны! Не мешай!»
Огненный джинн покачивался в воздухе рядом с треснувшей притолокой. Взрыв расколол камень, и ифрит освободился. Глаза у него были красные, изо рта шла пена, как у взбесившейся собаки. Увидев в моей руке револьвер, джинн замахал короткопалыми ручками:
— Эй, ни нада стрелят! Чиво нервный такой?
— А чего ты… это… того?
— Чиво? А-а-а… Кха! Кха-а! Тьфу… — Ифрит прокашлялся, выплюнул еще несколько комков пены и обиженно ответил: — Сам пена поил и смиешса? Злые вы, люди!
