– Киса, это дохлый номер, я же тебе говорю, что к кошкам отношусь прохладно, к тому же даже сейчас я больше Даромир, нежели Барсик.
Мало того что не поняла, так еще принялась кататься по всему столу, грациозно играя с собственным хвостом.
Какая все же гибкая спинка у этой чертовки! Надо признать, что сложена эта рыжая бестия великолепно даже для кошки. Ох и везет же мне на рыжий цвет волос. Селистена, Золотуха, теперь эта очаровательная развратница. Правда, по известным причинам как женщина меня интересовала только первая.
– Предупреждаю, я просто так не дамся, – хмуро предупредил я, когда обнаружил, что она стала перемещаться все ближе и ближе ко мне, – да за такие дела мне потом Селистена голову оторвет, и будет абсолютно права.
– Мур-мурыш! – безапелляционно ответила кошка. Причем глаза ее светились таким выразительным светом, что я невольно стал озираться по сторонам в поисках путей отступления или даже бегства. Да как она не поймет, что я не могу ответить на ее ухаживания, как мужчина не могу! В конце концов, вспомним о супружеской верности, я же как-никак женат, вон и кольцо имеется.
Я уже собирался было дать постыдного стрекача, как за моей спиной раздался полный возмущения вопль. Как смогло идентифицировать мое ухо, этот жуткий звук мог издать только представитель кошачьего племени.
Поначалу я даже обрадовался, ведь третий, как известно, лишний, и в его присутствии распутная рыжуха наверняка оставит свои коварные планы моего соблазнения. Однако после того как моя новая знакомая шарахнулась от меня, словно Барсик от моих лисят, и уже вдали приняла совершенно целомудренный вид, меня посетило смутное беспокойство. Оно еще более окрепло, когда, обернувшись, я чуть ли не нос к носу столкнулся с черным котищей. Его глаза горели праведным гневом, а когти уже покинули свое убежище и нетерпеливо впились в доски стола. Наш третий лишний принадлежал, несомненно, дворовой касте, а порванное ухо и многочисленные шрамы на физиономии придавали ему типичный разбойничий вид. Колокольчик опасности торопливо наращивал амплитуду и вовсю заголосил в голове.
– Давайте поговорим как мужчина с мужчиной, – начал я переговоры, – вы, наверное, неправильно все поняли, дело в том, что между мной и этой очаровательной кисой просто не могло быть ничего общего.
По-моему, он меня не очень-то понимает, вон как зашипел. Он еще не знает, с кем связался, я тебе не Барсик какой, а Даромир. Сейчас как возьму превращу в мышку и преподнесу в качестве подарка твоей же рыжей пассии. Что-то мне подсказывает, что брезговать она не станет и слопает бывшего ухажера за милую душу. А в том, что на меня шипит именно ухажер, я уже не сомневался.
Несмотря на всю абсурдность ситуации, у меня возникло стойкое желание оправдаться. Но что я должен сказать? Что это не я ее, а она меня собиралась соблазнить? Ерунда, ни в кошачьем обличье, ни в человеческом взваливать вину на даму я не стану, даже если действительно виновата она. Однако пора продолжить переговоры.
– Прошу прощения, не знаю, как вас зовут, но вы… Ты что, идиот, больно же! – что есть мочи завопил я.
Этот помоечный котяра без объявления войны, вероломно полоснул лапой мне по лицу (слово морда в отношении себя употреблять не люблю). Тут же. на губах я почувствовал соленый вкус крови. Попутно отметив, что глаза, к счастью, целы, я не остался в долгу, прыгнул и вцепился зубами наглецу в ухо. Понеслась…
Не дай вам боги увидеть кошачью драку за обладание благосклонностью дамы, бессмысленную и беспощадную. Начисто забыв о всех колдовских приемах, я бился с черным исключительно как кот, как мужчина и просто как особь мужского пола. Тут были задействованы значительно более древние инстинкты, чем те, что я накопил за время обучения в «Кедровом скиту». И неважно, что эта киска мне даром не нужна, тут было дело принципа!
Вскоре я почувствовал, что домашний Барсик не тянет против уличного котяры. Слишком много времени он проводил на кухне и в послеобеденной дреме, в то время как черный клыками и когтями постоянно бился за свое место под солнцем. Не помогали и мои навыки как человека – слишком уж разная была техника боя. Даже приобретенный в собачьей шкуре опыт оказался бесполезным. Там я действовал больше клыками, а здесь основным оружием оказались когти.
Я уже был практически загнан в угол, когда оцепеневшие до этого момента крылья скромно поинтересовались, не пора ли мне помочь? Вы видали где-нибудь такую простоту? Конечно, я согласился.
Далее все пошло как по маслу. Я превратился в один мобильный, скоростной разящий коготь. Поднимаясь в воздух и уходя тем самым из-под удара противника, я неизменно набирал скорость и пикировал на врага. К чести черного, надо признать, что бился он стойко, но шансов устоять у него не было. Получив очередную порцию тумаков, он взвыл и, прижав уши, бросился наутек. Мне оставалось только придать ему дополнительное ускорение, сделать круг почета по разгромленной горнице и эффектно приземлиться прямо перед восторженными глазами нашей единственной зрительницы.
– Вот примерно так, – торжественно заявил я, складывая крылья.
Наградой мне послужил та-а-акой откровенный взгляд, что мне стало не по себе. И куда это делось, все целомудрие, только что сиявшее на ее мордочке? От него не осталось и следа.
Кисуля что-то ласково мурлыкнула и в два прыжка очутилась подле меня.
– Слушай, мы же договорились, что останемся этими, как его? А, друзьями, вот!
– Муррр, – хмыкнула она и подобралась ко мне вплотную.
Я уже собирался пойти на взлет, дабы укрыться от навязчивой поклонницы, как ощутил ее теплый, шершавый язык на своей щеке. Нет, вы не думайте, мы не целовались, просто она зализывала мне раны. В пылу драки я как-то забыл о них, а кровь тем временем залила все мое лицо. Хм, а приятно… Причем хочу заметить, что никакого интима, всего лишь оказание первой медицинской помощи.
В сенях раздался звук открываемой двери, и рыжее создание лихо, в три прыжка выскочило в приоткрытое окно. Видимо, встреча с хозяйкой в ее планы не входила. Но перед тем как скрыться из виду, она обернулась и подарила мне та-акой воздушный поцелуй, что у меня даже лапы подкосились.
– Ну и что тут произошло? – раздался зычный голос Сантаны, уже принявшей свой истинный вид.
– Да так, ничего особенного, – отозвался я, задумчиво глядя вслед исчезнувшей рыжей красавице.
– Ну ни на минуту оставить тебя нельзя, – пробурчала Сантана, внимательно рассматривая меня. – И что это у тебя с лицом?
– Шрамы украшают мужчину.
– Да я не об этом, а о том выражении, что зависло на нем. Такое впечатление, что обнаружил запасы валерьянки и уговорил их, закусывая сметаной.
Отвечать на ее сарказм я посчитал ниже своего достоинства. Сколько ей можно говорить, что эпизод с корнем валерьяны всего лишь приятная случайность.
– Что тут произошло-то? – поинтересовалась Сантана, отметив, что на этот раз спорить с ней не собираюсь.
– Подрались.
– Из-за чего? – удивилась ведьма.
– Как из-за чего? – опешил я. – Из-за женщины, конечно!
* * *
Домик, где мы расположились, был небольшим, но уютным. Судя по всему, Сантана заключила с домовым договор, так как горница просто сияла чистотой. Ощущения нежилого помещения не было и в помине.
Голова еще немного трещала после корня валерьяны, и, пытаясь вытеснить из организма ее остатки, я с удовольствием поглощал снедь, что принесла с собой Сантана. Пить пришлось простой чай. Как ни уговаривал я хозяйку метнуться на базар и принести мне кувшинчик медовухи, она была непреклонна. А такие аргументы, как стимуляция пенным медом (естественно, в небольших количествах) мыслительного процесса, вообще восприняла со смехом.
Довольно быстро на столе ничего не осталось, я с удовольствием развалился на лавке и приготовился слушать. Ведьма расправила и без того идеально гладкий сарафан, убрала непослушную, выпавшую из основной копны прядку и приступила к рассказу.
– В городе только и разговоров, что про твою победу над черным колдуном. Не обманул Азнавур: как тебе обещал, так и сделал. Зато теперь он ходит в героях и народных любимчиках.
С моим взрывным характером мне стоило большого труда сдержаться и не высказать всего, что я думаю об Азнавуре, его колдовстве, умственных способностях и родственниках до третьего колена. Но я сумел взять себя в руки и отправить бушевавшую злость и негодование на задний план. Сейчас как никогда нужна холодная, здравомыслящая голова.
– О тебе, то есть о нем, слагают стихи и прославляют в песнях, – продолжила Сантана, – но вот любопытная вещь, Тинки и Винки, ранее мгновенно откликавшиеся на твои похождения новыми куплетами своей баллады о Даромировых подвигах, на этот раз не осчастливили нас ни строчкой.
– Молодцы, нестандартные, почувствовали неладное, – обрадовался я, – с меня две головки сыра и искренняя благодарность.
