Серый обалдело посмотрел на рога и вдруг схватил себя за шею.
— Ура! — закричал он. — Ура, товарищи! Шея укоротилась!
— К чему такая радость? — сухо остановил его Кощей. — Процесс еще не закончен.
Однако Серый не унимался:
— Шея нормальная! — бормотал он. — Честное слово, укоротилась! Как хорошо-то! Теперь голову отрезать не надо. — Парень посмотрел на всех такими счастливыми глазами, что Яга невольно смутилась.
— Чего уж там! — пробормотала она. — Вот, съешьте-ка еще по пирожку, чтобы не светиться по ночам.
— Я не виноват, — сразу же заявил Шлоссер. — Я не знал, что они в реактор полезут.
— Тебя никто и не винит, — успокоил его Евстигнеев.
Через минуту братки приобрели совершенно нормальный человеческий вид.
— Вот теперь можно разговаривать, — с облегчением вздохнул Костя. — Давайте рассмотрим два варианта. Первый — сдать их районным властям.
— А они отпустят их через час, — возразил Евстигнеев. — Ты не хуже моего знаешь, как такие веши делаются. Я — против!
— Я тоже против, — сказал Шлоссер, — улик никаких, все шито белыми нитками.
— Почему же белыми? — удивился Костя.
— А какими? Красными, что ли?
— Хорошо, — Костя снова посмотрел на братков, — есть другой вариант. Пусть поработают в совхозе. Узнают, что такое труд. Может, исправятся?
— А как же наказание? — тихо осведомился Леший.
— Ну если засчитать все, что они вытерпели, то можно обойтись и без наказания, — сказал Костя.
— Вот кто у нас непротивленец! — восхитилась Яга и, повернувшись к Горынычу, добавила: — Учись, голова садовая!
— А что они такого вытерпели? — не понял Полумраков.
— У Маланьи жили, — пояснила Яга, давясь от смеха. — Она их помоями потчевала!
— Чем?! — изумился Полумраков.
— Поросячьими помоями! — твердо сказала Степанидовна.
— А зачем же они их ели? — еще больше удивился Савелий.
— Попробовали бы они их не есть! — многозначительно улыбнулась Яга. — Маланья и не таких приручала! Она слово знает. Как-никак — моя внучатая племянница.
— Тогда, пожалуй, что да! — сказал Полумраков. — Тогда я понимаю… — и надолго задумался.
— У кого еще будут предложения? — спросил Кощей.
Предложений больше не было. Наоборот, возможность исправить братков при помощи честного труда всем очень понравилась.
— Замечательно, — согласилась Шишига. — Да ведь только сбегут!
— Не сбегут! — твердо сказала Яга.
— Это почему же? — заинтересовался Евстигнеев. — Такое вполне возможно. Не следить же за каждым их шагом?
— Зелье! — напомнил ему Леший.
— Тьфу ты! — Евстигнеев кивнул головой. — Верно. Не сбегут. Но, погодите, главный-то их исчез!
— Никуды он не денется, — мрачно возразил Леший, — там же в лесу и прячется.
— И долго прятаться будет? — спросил Евстигнеев.
— Пока всю картошку не съест! — расхохотался Горыныч.
Кощей важно кивнул:
— Верно. Съест картошку — и придет сдаваться. Сам. Как вот эти пришли. А теперь давайте решать, куда их трудоустроить?
— Мне рабочие в ремонтно-механический цех нужны, — сказал Шлоссер, — пусть ремонтом занимаются.
— А может, все-таки к Лисипицину? — предложил Полумраков.
— На предмет будущего сговора? — нахмурился Кощей. — Нет уж, спасибо! Я против. Федор Семеныч, забирайте своих работников!
Шлоссер вздохнул и посмотрел на бандитов:
— Все слышали?
— Ага! — уныло закивали братки.
— Возражения есть?
— Есть вопрос! — осмелел Толян. — Как жить будем?
— Так и будете, — коротко ответил Шлоссер. — Зарплата у нас хорошая, премии постоянно. Квартируете вы у Маланьи, так что вопрос решенный.
— А если… — начал было Толян, но Шлоссер его не дослушал:
— Никаких «если». Из села вам не убежать. А вздумаете чудить, снова рогами обзаведетесь. Хотите вы этого?
— Нет, нет! — разом задрожали бандиты.
— Хорошо, — сказал, поднимаясь, Кощей. — Таким образом, вопрос считаем решенным.
Братки смотрели на Шлоссера преданными глазами. Из всего сказанного они поняли только одно: шеф сменился и они переходят под начало главного механика. Шлоссер в их глазах сразу стал крутым.
— Командир! — начал Серый, прижимая гирю к груди, но Шлоссер его остановил.
— Во-первых, положи гирю. Она тебе не нужна.
— А разве она отклеилась? — пробормотал Серый. — Вот те на! А я уж привык. — Он положил гирю на пол и отнял руку. — И вправду отклеилась!
— Естественно, — сказал Шлоссер. — А теперь самое главное: никогда не называйте меня командиром. Ясно?
— Ясно, шеф! — весело гаркнули братки.
Шлоссер поморщился:
— И шефом тоже не называйте.
Парни почесались, переглянулись, и Толян, как самый умный, тихонько осведомился:
— Как вас теперь называть?
— Федором Семеновичем, — пояснил механик.
— Класс! — обрадовались парни, а Костя, наклонившись к Евстигнееву, прошептал:
— Тут без волшебного камня не обойтись!
— Это точно, — кивнул Евстигнеев.
— Федор Семенович, вопрос можно? — неожиданно чистым голосом сказал Колян.
Шлоссер кивнул:
— Задавай. Только учтите, — тут он посмотрел на чаны, — сейчас начнется обеденный перерыв. Чтобы через час были в РМЦ. Без опозданий!
— А я как раз насчет обеда и хочу спросить. — Колян сглотнул слюну. — Маланья готовит плоховато…
— Точно, — завздыхали Серый и Толян, — надоели рыбьи головы! И капустный лист надоел!
— Знамо, надоел, — сказала Яга Степанидовна, поднимаясь с места. — Так ведь я с Маланьей уж все обговорила. Теперь она готовить будет как положено. Раньше-то вы жили по-свински, и она вам готовила, как, извините, поросятам. А коли людьми решили стать, так и будет все по-человечески.
Ошалевшие братки вышли на улицу. Костя посмотрел им вслед и зевнул:
— Всю ночь из-за этих монстров не спали!
— Да какие ж они монстры? — удивилась Яга. — Так, монстрики!
— А в начале?
— И в начале монстрики! — безапелляционно заявила Яга. — Вот Лисипицин — так это и впрямь сущий демон.
— Шлоссер изобрел дезинтегратор, — усмехнулся Евстигнеев. — Мы можем превратить Лисипицина в солнечный свет и чистый воздух.
— Не думаю, что от Лисипицина будет много света, — поморщился Кощей. — Пусть уж лучше село подметает! Хоть какая-то польза. А мы…
— Мы будем ловить шефа! — загорелся Горыныч.
— Еще чего! — отмахнулась Яга. — Поголодает и сам явится.
Тем временем Эдик на хорошей скорости мчался по лесной дороге. Почему-то он никак не мог выехать на шоссе и все наворачивал и наворачивал одинаковые крути. Через час его охватил панический страх. Шеф и сам не понял, чего он так испугался, но ужас сдавил его с нечеловеческой силой и заставил заглушить мотор. Парень вылез наружу и вытер вспотевший лоб.
— В натуре! — пробормотал он, затравленно оглядываясь. Первым его побуждением было бежать обратно в село, под надежный Маланьин кров, к баланде с селедочными головами. Шеф невольно облизнулся и почувствовал на языке металлический привкус селедки.
«Что делать? — мелькнуло в его голове. Лес, страшный и густой, обступал со всех сторон. — Может, менты впереди пасут?»
Тут ему пришла мысль, что впереди его и впрямь ждет засада. И тогда прости-прощай, золото, прощай, вилла на солнечном берегу в красивом городе Майами. Тогда вместо девушек с шоколадным загаром его будет встречать вертухай с дубиной. Только не это!
«Нужно спрятать золото, — подумал он, — зарыть в лесу и приметить место, а потом, когда все утрясется, приехать и забрать».
За все это время Эдика ни разу не посетила мысль о брошенных братках. С самого начала он решил, что эти дебилы обойдутся и так. И вот теперь его мечта исполнилась!
Он раскрыл багажное отделение, вынул лопату и, кривясь от боли в спине, на которую наступила Маланья, вытащил мешки.
«Здорово! — подумал бандит. — Много золота! На всю жизнь хватит!»
Не в силах удержаться, он дрожащими руками развязал один из мешков.
— Картошка! — усмехнулся он. — Молодцы, парни. Сверху картошкой присыпали. Надо же, сколько навалили, не пожалели!
Закатав рукава до самого плеча, он запустил пятерню в мешок, но все равно ничего, кроме картошки, к тому же довольно мелкой, не обнаружил.
— Ху из ху! — бессмысленно пробормотал Эдик и вдруг рассмеялся: — Пацаны прихватили лишний мешок! Хе-хе! Ну это Толян! Его работа. Он любит жареную картошку жрать!
Завязав мешок, Эдик оттащил его в сторону и огляделся. Невдалеке от дороги начинались густые кусты.
«Туда и спрячу!» — решил он и поволок мешки в сторону от дороги. Место оказалось хорошее и приметное. Напротив стоял здоровенный дуб с дуплом. Из дупла кто-то смотрел голодными глазами.
«Сейчас ты у меня посмотришь!» — злобно подумал Эдик, снимая с себя треуголку и глядя в дупло с усмешкой.
Голодные глаза ошарашенно моргнули и пропали. Через секунду до слуха шефа донесся глухой стук.
— Готов! — обрадовался Эдик. — Мы еще посмотрим, кто кого напугает!
