И Рабинович увлекся этим занятием до такой степени, что от смерти его спасли только тренированные рефлексы российского милиционера: уловив какой-то шорох за спиной, Сеня упал на сокровища и, перекатившись через плечо, вытащил из кобуры пистолет. А выхватив его, замер – прямо на кинолога таращилась абсолютно белая двухметровая кобра, стоявшая на кончике хвоста.
– А-а, Маугли! – прошелестела кобра. – Так я и знала, что ты вернешься. Все вы такие. Сначала зуб железный вам дай, затем стаей позволь покомандовать, и все равно всех на женщин тянет. А когда дело до женщин дойдет, вы начинаете думать о том, где бы взять денег побольше, и лезете сюда. У меня ваши скелеты уже складывать некуда! Хотя лично для тебя местечко еще найдется…
– Вот дурак, – хлопнул себя по лбу Рабинович. – Совсем голову с этим спасением мира потерял. А ведь должен же был догадаться! Каа, бандерлоги, разрушенный город… Ну и кто, спрашивается, мог обезьянам так голову задурить, что они его за начальника стали принимать? Конечно, старая кобра, – и посмотрел на змею, от удивления даже переставшую выпускать из пасти раздвоенный язык. – Не сдохла еще? Вот уж не думал, что когда-нибудь в настоящую сказку попаду. Хотя почему и нет?! Мифы-то тоже люди придумали…
– Ага, – пришла в себя кобра. – Вот напридумывал один такой сказок, а теперь сиди здесь столетиями и вылезти никуда не смей. Скелеты опять же эти бутафорские храни и пауков на них загоняй…
– А пауков-то зачем? – удивился кинолог.
– Да все для того, чтобы страшнее было, – вздохнула змея. – Вас же, людей, уже просто скелетами не напугаешь. Нужно, чтобы они паутиной заросли, плесенью покрылись да еще и ходили бы желательно. А я двигать их не могу – рассыпаются, сволочи, от старости, и плесень тут нельзя завести. Ведь она, паразитка, мигом и на золото полезет. А золото сверкать должно, а не гнилушками вонять. Вот и ползаю по этим никчемным драгоценностям целыми днями, своим брюхом натираю, чтобы блестели. Хорошо, что раз в год линяю. А то давно бы уже всю шкуру стерла.
– Да-а, – протянул Рабинович. – Тяжелая у тебя работа.
– Ой, и не говорите! – снова вздохнула гадина. – Хорошо, что сюда никто из комитета по авторским правам не заглядывает. Я хоть этих бестолковых бандерлогов смогла приручить, а то давно бы уже с голоду сдохла. – И наконец змея легла на пол. – Устала на хвосте торчать. Не молодая уже. А вы, значит, не Маугли будете?
Сеня отрицательно покачал головой.
– И авторскими правами не занимаетесь?
– Нет. Я в милиции служу, – ответил кинолог.
– Правда? Не в украинской случайно? – встрепенулась кобра. – А то у меня там дальняя родственница археолога укусила, так ее милиционеры полчаса так допрашивали, что она в Литве политического убежища бросилась искать.
– Нет, я из России, – ответил Сеня.
– А сюда вас зачем занесло? – удивилась змея.
Неожиданно для самого себя Рабинович выложил этой гадине ползучей всю подноготную начиная с самого первого путешествия в древнюю Англию и заканчивая сегодняшним днем. Несколько раз его сверху окликали обеспокоенные друзья, но Сеня велел им не мешать и продолжал рассказ. Кобра внимательно слушала, изредка задавая вопросы, но чаще охая, вздыхая, а иногда даже пуская слезу. Наконец кинолог закончил.
– Вот теперь и ищем эту многорукую дуру, иначе домой никак вернуться не сможем, – проговорил он и посмотрел на змею. – Не знаете случайно, где она может быть?
– Кали, – протянула кобра. – Как же, слышала я про такую. Богиней она тут одно время пыталась работать, но что-то у нее не срослось. Вот она города и порушила, людей разогнала, а вместо них поселились бандерлоги. Но найти вам ее помочь я не смогу. Сами понимаете, из дома никуда не выхожу, а эти противные обезьяны даже если и услышат какую новость, так ее переврут, что за достоверность ручаться невозможно. Вот однажды Балу захотелось меда. Он собрался…
– Это все, конечно, очень занимательно, и я бы с удовольствием послушал все поучительные истории, но у меня мало времени, – оборвал змею Рабинович.
– Ну вот! – расстроилась она. – Один раз в двести лет культурный человек заглянет и тут же торопится уйти. Может, останетесь поужинать? У меня тут несколько мышей есть да пара лягушек…
– Спасибо большое, я сыт, – не прельстился таким угощением кинолог. – Ну, раз не знаете, где искать Кали, объясните тогда, как добраться до людей. Может быть, у них какую-нибудь информацию раздобыть удастся.
– Какие люди, милок? – изумилась змея. – Я же тебе сказала, что нет здесь людей. Одни джунгли с бандерлогами и прочей живностью. Маугли, и тот куда-то перебрался, так что даже никто и не знает, где он. Так что и с людьми я тебе помочь не могу. А вот заклятие с вас сниму.
– Какое заклятие? – оторопел Рабинович.
– Кто-то на вас чары наложил, запрещающие вам помогать, – прошипела кобра. – Как только вы сюда попали, так эти чары и сработали. Я знаю! Я старая уже и такие вещи хорошо чувствую. У меня тут сильный амулет есть, еще от прошлых хозяев оставшийся. Он от многих заклинаний защитить может. По-моему, его сама Кали как-то изготовила, когда пыталась этот мир покорить и не дать соперникам на людей воздействовать. Да ты подожди. Сейчас я его принесу.
Сеня, слушавший змею с вытаращенными глазами, так и остался сидеть на куче золота, глядя вслед скрывшейся в темноте кобре. А чтобы было понятней его удивление, достаточно лишь сказать, что Рабинович напрочь забыл о том, что сидит на куче золота!
И Сеня вспомнил о нем только тогда, когда выбрался наружу. Забрав у змеи амулет, он тут же велел поднимать себя наверх и скрылся, даже не простившись с благодетельницей. А все потому, что вдруг сообразил, какие возможности может дать амулет, изготовленный четырехрукой богиней! Ведь, если его делала сама Кали для защиты от заклинаний, может быть, он и с Лориэля заклятие снимет? А тогда можно будет свалить из этого опостылевшего сумасшедшего мира, забыв и про взбалмошную богиню, и про Брахму, и… Хотя нет! Кали все равно придется найти. Мало ли что может случиться с Землей, если этот мир погибнет?! Все это Сеня и рассказал друзьям, едва те вытащили его из подземелья.
– Кстати, а где Лориэль? – только теперь заметил кинолог исчезновение эльфа.
– Не знаю, – пожал плечами Жомов. – Когда с этими мартышками дрались, он у меня над головой крутился, а потом пропал.
– И ты его тоже не видел? – повернулся к криминалисту Семен.
– Некогда мне было на него смотреть. Я с Горынычем возился, – буркнул Попов.
– Ахтармерз, Дакша, Ушинасу, где наш эльф? – продолжил опрос Рабинович и получил три схожих ответа, разными словами выражавших одну мысль: «А хрен его знает!»
– Зашибись, – констатировал кинолог. – Только этого нам и не хватало. Куда эта скотина деться могла?
– А может быть, его какая-нибудь обезьяна в драке прихлопнула? – предположил Жомов.
– Типун тебе на язык, – огрызнулся Рабинович, хотя и понимал, что никакими типунами Лориэля назад не вернуть, если его действительно прихлопнули.
– И что теперь делать будем? – испуганно спросил Попов.
– Что-что! Искать, – огрызнулся Рабинович и пошел отдавать распоряжения бандерлогам.
Обезьяны, выслушав приказ и получив словесный портрет пропавшего эльфа, тут же разбежались в разные стороны, начиная поиски, а менты приготовились ждать. Впрочем, не успели они даже толком приготовиться, как начали возвращаться первые гонцы. Однако радости они никакой путешественникам не доставили. Один из мохнатых идиотов припер стрекозу, другой – жука, а третий – улитку. Затем начался и вовсе ужас. Бандерлоги тащили все: пучок травы, ветку, лягушку, кусок кварца, оленьи рога и птичьи перья. А когда куча мусора у ног российских милиционеров достигла приличных размеров, Сеня понял, что никакого толку от поисковых обезьян не будет. И тут он вспомнил про амулет.
– Дакша, ну-ка труби общий сбор всей живности, – потребовал кинолог и застыл. – Не понял, а где беседка, что у тебя на спине была?
– Там, – слон махнул хоботом себе за спину.
– Где там? – рявкнул кинолог.
– На поляне, перед развалинами, – меланхолично ответил Дакша.
– А что она там делает? – постепенно терял терпение Сеня.
– Лежит, – не меняя интонаций, констатировал слон.
– Почему? – заорал Рабинович, а Попов, глядя на эту сцену, тоненько захихикал. Кинолог изобразил немую сцену из «Воспламеняющей взглядом», но Андрей почему-то не загорелся.
– Лежит она там потому, что упала, – ответил на рык кинолога Дакша. – А упала потому, что некоторые невоспитанные существа имеют обыкновение увеличиваться в размерах, не только не выходя из помещения, но и не слезая со спины тех, кто любезно позволил им на себе кататься. – Горыныч тут же съежился до размеров болонки. – Хотя я и не понимаю, где современная молодежь набирается такой наглости.
Сеня резко повернулся в сторону Ахтармерза, и тот поспешил спрятаться за Попова. Андрюша, предчувствуя скорую расправу, с невероятной быстротой нырнул за спину Жомова, и Горыныч вновь остался на ровном месте перед разгневанным кинологом. Сеня уже набрал в грудь воздуха, чтобы начать орать, но за трехглавого разрушителя омнибусов вступился безглав… одноглавый омоновец.
