Сусанна предприняла очередную попытку освободиться, которую конечно же постигла неудача. При этом на спецдружинников бросались такие взгляды, которым позавидовала бы сама Медуза Горгона. Было даже немного странно, что до сих пор ни один из них не превратился в камень. Вилорий, наоборот, стоял смирно, повернувшись лицом к жене, и не сводил с нее глаз. Казалось, его вообще не интересует, что происходит вокруг.
— Итак, все ясно, — подвел итог операции Изя, — налицо попытка государственного переворота с целью захвата власти. Преступники изобличены в полной мере, думаю, можно вызывать конвой и отправлять злодеев в темницу.
Все присутствующие посмотрели на Берендея, ожидая от него одобрения Изиных слов или отрицания их же. Однако ждать — это не значит получить. Князь продолжал молча смотреть на дочь, не обращая ровным счетом никакого внимания ни на кого другого.
— Надо узнать, где Агриппина, — сквозь зубы выдавила из себя Соловейка, даже не пытаясь скрыть свое отвращение к разоблаченным преступникам.
Так как Берендей продолжал молчать, Илюха решил взять инициативу на себя. В настоящее время его больше всего беспокоила именно судьба пропавшей княгини, а не те мотивы, которые двигали Сусанной и Вилорием. Старший богатырь успел сделать лишь один шаг по направлению к арестованным, когда Мотя в присущей ему манере вновь предупредил о приближении чужака.
И на этот раз действия богатырей оказались четкими и слаженными. И это с учетом того, что перетаскивать в тень за троном уже нужно было не двоих, а троих. Берендей до сих пор находился под впечатлением увиденного и самостоятельно двигаться не мог (или не хотел).
Как только все заняли свои привычные позиции, дверь бесцеремонно отворилась и на пороге послышался звонкий шепот Студнеслава:
— Мамаша, только не надо мне на ноги наступать, в вас пудов десять живого веса.
— Не хами матери, — прозвучал ответ, и в зал протиснулись выходцы из Малого Халявца.
— И потом, не десять, а всего восемь, — заметила Феврония, плотно закрывая дверь. — Как думаешь, не проснутся?
— Не проснутся, — отмахнулся от матери Студнеслав. — Я в кувшин с квасом столько сонного порошка насыпал, что до утра проспят точно. Кстати, за этот самый порошок вы мне должны полтину.
— Чего полтину-то, почему так дорого?!
— Сами понимаете, столица, инфляция, — ехидным голосом выдал молодой князек, пропуская Февронию вперед и даже немного подталкивая ее к трону.
— А чего я-то, давай сам, — заупрямилась она, когда до заветного ларца оставалось не больше метра.
— Сама виновата, воспитала меня культурным.
— И то! Я, как культурный, даму завсегда вперед себя пропускаю. Так что не кобеньтесь, мамаша, открывайте ларец.
Феврония что-то пробурчала себе под нос, но спорить с сынулей не стала. Так как ремни, заботливо припасенные Изей, подошли к концу, связывали малохалявцев своими собственными поясами. Хорошо еще, что яблок было в избытке, а потому с кляпами никаких проблем не возникло.
Появление новых действующих лиц на сцене оказалось настолько неожиданным, что сбило с толку всех, включая говорливого Изю. Даже на лице Берендея, находящегося доселе в состоянии глубокого ступора, проявилось нечто похожее на удивление.
— А если еще кто пожалует, чем вязать будем? — как-то невпопад поинтересовалась Соловейка.
Только вездесущий Изя открыл рот, чтобы посмеяться над нелепым вопросом, как мирно дремлющий Мотя вдруг встрепенулся и выдал очередную порцию пара, активно сдобренную искрами.
Уже в который раз за ночь время изменило свой ритм. На этот раз от вязкости и задумчивого потикивания не осталось и следа. Оно даже не бежало, оно неслось галопом, стараясь поспеть за развивающимися событиями. Эвакуация в теневое укрытие произошла в одно мгновение. Далее последовали напряженное ожидание и тревожные взгляды на дверь, попытки угадать, кто заглянет на огонек на этот раз. И даже такая существенная проблема, как отсутствие предметов первой необходимости при задержании преступников, совершенно не забивала головы тех, кто скрылся за троном.
Двери открылись в четвертый раз и… тут же захлопнулись с гулким стуком. В то же мгновение из коридора раздались негромкая ругань и звуки борьбы.
— Раньше мне казалось, что приказы игнорировать да воинскую дисциплину нарушать только вашей компании свойственно, — недовольно бросил Севастьян, кидая выразительные взгляды на Солнцевского и его друзей. — Похоже, это становится заразным. Я же говорил богатырям, чтобы они якобы спали, пока их не позовут!
— Вы напраслину-то на ребят не возводите, — тут же отозвался Изя. — Муромец, Добрыня да Попович служаки честные и без приказа не проснутся. Это они дерутся.
— Кто это, они? — не понял воевода.
— Остальные подозреваемые, — охотно пояснил черт, — голову даю на отсечение, что это сейчас Гордон со Старко друг дружку мутузят.
Наилучшей иллюстрацией к словам среднего богатыря послужило дальнейшее. В дверь тут же проскочил шустрый Гордон и бросился к трону. Ха, не тут-то было! Старко в отчаянном прыжке настиг беглеца и повис на его плечах.
— Да отцепись ты! — завопил Гордон, совершенно не заботясь о том, чтобы не разбудить стражу. Хорошо еще, что она попалась исполнительная и продолжала старательно храпеть в коридоре.
— Не отцеплюсь! — так же не снижая голоса, заверещал Старко, не ослабляя хватки. — Я первым пришел!
— А я первым посмотрю, что этот старый хрен оставил в завещании, — неосмотрительно выдал Гордон, и Солнцевскому с Севастьяном потребовались недюжинные усилия, чтобы не выпустить этого самого «хрена» (в момент сбросившего с себя оцепенение) на оперативный простор, дабы лично наказать наглеца.
Между тем Гордон смог-таки дотащить свою ношу до трона. Видя, что он проигрывает, Старко еще разок проявил чудеса эквилибристики и тем самым свел на нет успех конкурента. В общем, к ларцу они потянулись одновременно. Справедливо рассудив, что вязать все равно нечем. Солнцевский просто стукнул их головами. Ночные визитеры рухнули на пол, словно мешок картошки (точнее, два мешка), — гулко и пыльно.
— Всё, подозреваемые кончились, — подвел итог старший богатырь, в очередной раз за ночь задумчиво почесывая стриженый затылок, — думаю, гостей больше не последует.
— Ну и родственнички у вас, — совершенно бесцеремонно бросил Изя Берендею, вытаскивая остальных арестованных на свет и расставляя по ранжиру вдоль одной из стен, — как на подбор, врагу не пожелаешь!
— Не хами, — хмуро отозвался князь, занимая свое законное место на троне, без сожаления скинув с него злополучный ларец, к содержимому которого так рвались незваные гости. За неимением других посадочных мест. Солнцевский, Изя, Соловейка и Севастьян просто расположились полукругом напротив арестованных. Никто даже не пытался скрыть свою озадаченность происходящим.
Первым заговорил Солнцевский. Он больно ткнул локтем своего рогатого друга и задал предельно простой вопрос:
— Ты что-нибудь понимаешь?
Ответил представитель рогатой нечисти не сразу, впрочем, никто его особенно и не торопил. Изя пошарил по карманам, вытащил заветную трубку, старательно набил ее и также тщательно раскурил. То ли травы у Феофана были особые, то ли черт уже сроднился с имиджем великого лондонского сыщика, но после нескольких затяжек его мыслительный процесс значительно ускорился.
— Есть несколько вариантов того, что произошло перед нашими глазами, — начал Изя, попыхивая трубочкой и медленно переводя взгляд с одного арестованного на другого. — Вариант первый. Прямо в столице, при полном попустительстве силовых органов, группой лиц, приближенных к верховным эшелонам власти, был организован заговор, собственно, с целью захвата этой самой власти. Нити заговора проникли буквально в каждую щелочку княжеского дворца и опутали его обитателей. Тщательно продуманные диверсии и провокации следовали одна за одной, и вот, когда до полного и бесповоротного краха оставалось одно мгновение, мы…
— Ты можешь говорить нормально? — перебил черта Солнцевский, видя, что друга понесло.
— Какой ты неромантичный, — с досадой заметил Изя, переходя на обычную речь. — Не стесняясь в средствах и не обременяя себя моральными принципами, эта компания родственничков решила скинуть с трона нашего любимого Берендея.
Первый вариант, озвученный Изей, вызвал бурный протест со стороны подозреваемых. Дружным мычанием отозвались те, кто находился в сознании, и тихим стоном те, кто в настоящее время был временно выведен из общего действия.
Впрочем, Изя не обратил на это ровным счетом никакого внимания. С видимым удовольствием он затянулся трубочкой и выдал вторую версию событий:
— Возможно, заговор был не один, а три или даже четыре.
