Дерри подождал, пока Маран отойдет, допил коньяк и вышел на улицу, предварительно закапав зелье Малария. Светало. Над мутными водами Темного моря клубился туман, сквозь который предрассветное небо казалось матово-розовым у воды и серо-белым над головой. Лайтнинг быстро двигался прочь из небезопасного района, понимая, что, скорее всего, просто так уйти ему не дадут. Слишком уж много он нес с собой золота. Он просто не верил, что его отпустят с миром, не попытавшись восстановить «справедливость» и собственное материальное благополучие. Это мог быть кто угодно. Либо те, кто видел, что он ушел с выигрышем, либо проигравшие ему. Дерри нутром чувствовал приближающуюся опасность. Молодой человек нащупал в кармане тяжелый кастет – верный спутник во всех драках. В другую руку, как по команде, скользнул тонкий стилет, спрятанный в рукаве. Ксари пожалел, что оставил меч в гостинице, но официально с оружием в игорные дома заходить было нельзя. Если кастеты и ножи охрана предпочитала не замечать, то к мечу обязательно бы придралась. Дерри слегка замедлил шаг, прислушиваясь. Так и есть. На мостовой, сзади него, отчетливо слышались тяжелые шаги нескольких человек. Парень остановился и медленно повернулся. Как он и думал, в этот раз недовольным его игрой оказался проигравшийся дворянин. Он подходил к Дерри уверенной походкой вразвалочку. Еще бы, ведь его сопровождали трое широкоплечих охранников. Их кругленькие глазки смотрели на хозяина с обожанием. Они напоминали идиотов, которым показали конфету. Ксари стоял и ждал, пока они подойдут ближе. В целом компания не представляла для него опасности, если бы не заряженный арбалет в руках одного из телохранителей.
Пока Дерри решал, что же ему предпринять (обезвредить арбалетчика сразу или сначала послушать, что скажет его хозяин), четверка подошла совсем близко. Проигравший деньги и имущество дворянин упивался своей значимостью и был настроен весьма решительно. Он гордо встал, выпятив вперед пузо и уперев руки в боки, осталось только повесить на грудь табличку «Хозяин всего».
– Нам кажется, что у тебя, мальчишка, есть кое-что, принадлежащее нам, – напыщенно произнесла туша, презрительно разглядывая Дерри. – Ты отдашь нам «наше» или нам вытряхнуть из тебя все самим? Все, считая душу.
– Нам? – лениво протянул Дерри, подходя практически вплотную к бывшему партнеру по игре. – Нам, – насмешливо повторил он. – Не слишком ли много вы берете на себя? Насколько я понимаю, вы к особам королевской крови не относитесь, или я не прав? А насчет «вашего», так у меня с собой только свое. Так что, будьте любезны, валите отсюда по-хорошему и дайте наконец мне пройти.
– Ах ты, мерзавец! Плебейское отродье. Так разговаривать со мной! Ты еще пожалеешь, что родился на свет! Ребята, проучите его!
Пока амбалы готовились приступить к выполнению приказа хозяина, Дерри едва заметно дернул кистью руки и метнул стилет в представляющего реальную опасность арбалетчика, оставив себя без оружия. Зато один из противников был обезврежен. Со стилетом, вошедшим по рукоятку в плечо, мужчина уже не мог стрелять, он осел на мостовую и тихонько поскуливал, не обращая внимания на окружающих. Но оставшиеся двое, вытащив ножи, с решимостью в глазах ломанулись в сторону ксари. Дерри пригнулся, уходя от удара, и зажатым в кулак кастетом саданул противнику по скуле. Мужик отлетел на землю, а Лайтнинг едва успел уклониться от ножа второго охранника. Верзила оказался чуть шустрее, чем его тяжело поднимающийся с земли товарищ. Он не стал самоуверенно подлетать к Дерри, а просто метнул с расстояния нескольких шагов нож. Непонятно, куда он целился, но попал в бедро. Лайтнинг сморщился от боли и озверел окончательно. Он с силой рванул нож из ноги, благо оружие вошло неглубоко и не задело кость, и, пропустив сильнейший удар в челюсть, воткнул окровавленное лезвие одному из противников в живот. Тот со стоном упал на колени, а Дерри, развернувшись в прыжке, ударил тяжелой подошвой сапога по лицу оставшегося противника. Хрустнули кости, и охранник с окровавленным лицом упал навзничь, не подавая признаков жизни.
С горящей, звериной злобой во взгляде Лайтнинг повернулся к сползающему по стеночке, уже совсем не уверенному в себе феодалу. Увидев взгляд ксари, дворянин побледнел и попытался вжаться в стену так, чтобы его не было видно. Но с его габаритами ему это не очень-то удалось.
– Ну и что? – подозрительно мягким голосом, совсем не вязавшимся со звериной внешностью, спросил Дерри. – Теперь, пожалуй, поговорим о том, кто кому и что должен. У тебя ведь не одно поместье, милейший? – поинтересовался ксари, стальной хваткой вцепившись мужчине в горло. Дворянин попытался что-то возразить, но быстро передумал. Жизнь, видимо, все же была ему дороже богатства, и он выложил весь список имеющейся у него недвижимости. Дерри не стал наглеть и отбирать все. Его очень заинтересовала усадьба, граничащая с его собственными владениями в Андеране. Через десять минут дарственная была подписана, а обливающийся слезами и потом незадачливый игрок, потряхивая жиром, улепетывал подальше от набережной, дав себе зарок никогда больше даже не подходить к картам. Дерри тоже не стал задерживаться на месте драки, понимая, что скоро может появиться стража, встреча с которой была нежелательна. Да и барона он отпустил зря. Его тоже следовало убрать, но Дерри просто не смог воткнуть нож в эту дрожащую от страха жировую массу и теперь ругал себя за малодушие.
Когда Анет проснулась, было еще темно. Бледный лунный свет пробивался в комнату через тонкую полупрозрачную ткань занавески, падал на покрывало кровати и девушке на лицо, придавая коже слегка мерцающий и бледный, как у покойника, цвет. С черными волосами (в общем-то весьма эффектная внешность!) Анет смотрелась жутко, по крайней мере при этом освещении. Девушка встала и зажгла квадратные светильники по периметру комнаты, понимая, что уже вряд ли уснет. Неяркий, теплый свет оживил мрачную комнату и вернул лицу Анет краски. Сейчас она выглядела вполне живой, на щеках даже проступил румянец. Дерри все не было, а девушка не знала, где он и когда его ждать. «Что за судьба у меня такая? – печально подумала она, размышляя, не пойти ли поискать Лайтнинга. – С того момента, как я попала на Арм-Дамаш, мне постоянно приходится волноваться и ждать». Анет натянула штаны и подошла к окну, разглядывая темную, не освещенную фонарями улицу. Ждать стоя у окна было чуть проще, ей казалось, что так время течет быстрее. Ночь осторожно уступала неумолимо надвигающемуся утру. Небо слегка посветлело, и у горизонта появилась тонкая полоска золотистого рассвета. Стали отчетливее видны силуэты ближайших домов. По мостовой куда-то заспешили первые, самые ранние прохожие – в основном торговцы. Тетки с необъятными кринками молока или корзинами овощей, реже – мужики с тем же продовольственным набором. Дерри же, как назло, не появлялся, и Анет начала всерьез беспокоиться, понимая, что так много нервничать, думать и заниматься анализом своих чувств и действий нельзя. Столько разнообразных эмоций за такое короткое время скажутся, скорее всего, на ее психическом здоровье и рано или поздно приведут к срыву. Гадкий Лайтнинг даже не сказал ей, куда направляется, видимо, понимая, что Анет вполне может не усидеть на месте и потащиться следом, подвергая опасности их обоих. Но внимательная девушка из слов ксари все же ухватила два слова: «набережная» и «порт» и предположила, что он направляется именно туда.
Анет почти уже решилась топать на поиски своего спутника, даже попыталась прицепить к поясу меч, который Дерри по какой-то причине оставил в гостинице. Но тут раздался короткий прерывистый стук в дверь. Девушка с опадающим в пятки сердцем осторожно вытащила из ножен меч и, на цыпочках подойдя к стене, спросила:
– Кто там?
Услышав в ответ голос Дерри, Анет облегченно вздохнула и открыла дверь.
Он стоял, прислонившись к стене. Его лицо и руки были в крови. Анет удивилась невероятному количеству золотых украшений, которыми он был буквально обвешан. По крупному перстню почти на каждый палец, толстые и тонкие цепочки на шее, два браслета.
– Ты где был? – ошарашенно спросила Анет, пропуская ксари в комнату. Она увидела, что Дерри опять ранен, и ей стало страшно. От него пахло свежей кровью и дорогим спиртным. – Дерри, где ты был? – еще раз поинтересовалась она, разглядывая его с ног до головы. – Ты раненый, пьяный и с кучей чужого добра.
– Я не пьяный, – устало отозвался Дерри, падая на кровать, и Анет по голосу поняла, что он не врет. – И не бойся, на этот раз я никого не обворовал, ну почти никого, – задумавшись, уточнил он.
– Объясни мне все по порядку, – вздохнув, попросила она, бесцеремонно ощупывая ксари на предмет повреждений, и, с облегчением отметив, что он не столько раненый, сколько грязный, отправила его в душ со словами: – Выйдешь – расскажешь мне, где ты был, что делал и узнал ли, что хотел.
