— В учебниках этого не было, — обронил Альберт.
— Еще бы! За многие века недонаселения на Имедроле сформировались новые этические принципы. Так вот, вообрази картину, — он покхекал, — является к нам делегация из одних женщин… Пришлось переносить их консульство в рыбацкий поселок под Находкой. Там хоть народу поменьше. Да все равно срам. — Новиков безнадежно махнул рукой. — А застольный этикет? Вообще отдельная тема!
— Думаете, нас будут угощать? — с тревогой спросил Альберт.
— Готовиться всегда нужно к худшему.
— Есть посадка, — донеслось с потолка.
— Благодарю, — сказал Новиков, выходя к шлюзу.
Альберт последний раз оглядел себя в зеркало и направился следом.
Челнок по договоренности протокольных отделов сел на площади перед дворцом из белого камня. Стены были украшены гюйсами и штандартами с изображением знакомых животных: пчелы, жалящие медведя, зайцы, забивающие топорами лису, а также волк, разгоняющий палкой свору собак.
Погода стояла хорошая, в Москве ее назвали бы июнем. Аборигенов собралось много: все веселились, все были одеты во что-то легкое. Женщины Альберту в общем и целом понравились. Те, что помоложе, разгуливали топлесс, и он отчего-то вспомнил про планету Имедрол. На душе потеплело. С такой цивилизацией воевать не хотелось, а хотелось тесно сотрудничать и крепить связи изо всех сил.
— Похоже, нам рады, — обронил Новиков.
К челноку приблизился мужчина в коротком пестром халате и что-то по-своему прогундосил.
«Вы прибыли вовремя», — озвучил микропереводчик.
— Для меня это огромная честь — первым ступить на вашу гостеприимную землю, — торжественно произнес Посол.
«Гимм гимм оримм», — раздалось из транслятора, висевшего у него на груди.
— Это все, что я сказал? — удивился Валерий Петрович. — Не густо.
Приветственная речь не могла состоять из трех слов, поэтому он набрал воздуха и заговорил снова:
— От лица Федерации, которую я уполномочен представлять на вашей…
«Гимм», — брякнул переводчик и замолчал. Мужчину в халате это вполне удовлетворило. — Нимм, — ответил он, что означало: «Долгие разговоры — не для алчущих дружбы». Новиков кашлянул и покосился на Альберта.
— Чую, без банкета не обойдется. Держись, сынок.
Толпа расступилась, и у дворцовой стены показалась деревянная кровать. Впрочем, скорее, телега. Или все же кровать, только на больших колесах.
— Иииг о! — сказал Альберту пирсянин.
Кто он такой — церемониймейстер, самодержец или простой активист, было не ясно, но соплеменники против его переговорных инициатив не возражали, и значит, фигура в халате была легитимной.
«Выбери специи», — динамик донес эти слова с некоторой паузой, будто усомнился в адекватности перевода.
Альберт растерянно посмотрел на Посла.
— Вероятно, имеется в виду сопровождение, — шепнул тот. — То есть, некое специальное сопровождение. То есть… короче, ты не глупее меня, сынок.
Действительно, пирсянин подразумевал нечто подобное. По крайней мере, его жест относился к лучшей части встречающих.
— Го! Го! — поддержала толпа.
Смысл дошел до Альберта и без переводчика: «Не медли, покажи свой вкус».
— Я так не могу, Валерий Петрович, — пробормотал он.
— Не «Петрович», а «господин Чрезвычайный Посол»! — процедил Новиков. — Зачем ты еще здесь нужен? Потрещать в микрофон я мог бы и без тебя.
Альберт с ужасом следил за тем, как кровать выкатывают на середину площади.
— Но это же… аморально?
— Аморально — провалить Миссию и вместо партнеров получить врагов.
Альберт обреченно вышел вперед и, рассмотрев десяток кандидатур, указал пальцем на блондинку лет двадцати. Площадь взорвалась радостным гиканьем.
— Они определенно одобряют, — сказал Посол, когда помощник вместе с избранницей отступили к челноку. — Медаль «За стойкость» уже твоя, сынок.
— Ибе! — произнес пирсянин, простирая руки к деревянной кровати.
Блондинка хихикнула. Альберт густо покраснел.
— Ну?.. — буркнул он. — Перевод будет, или я мысли читать обязан?
— А что там читать? — откликнулся Новиков. — По-моему, все ясно. Надеюсь, у тебя прививки сделаны?
— Сделаны, — машинально ответил помощник, — но я… «Будьте вместе!» — с опозданием озвучили микродинамики.
— Это отвратительно. — Альберт скрипнул зубами. — На глазах у толпы!..
— Что ж, мы всегда выступали за открытую политику. — Посол подтолкнул их в спины, аборигенку — мягко, скользнув ладонью по талии, помощника — жестче, костяшками в позвоночник.
Альберт подсадил девушку и забрался на ложе сам. В ту же секунду четверо дюжих мужиков покатили кровать во дворец. Альберт озадаченно уставился на блондинку. Та ответила благодарным взглядом, и он вдруг осознал, что жизнь иногда бывает чуть лучше, чем о ней принято думать.
— Нам не нужно заниматься этим на улице?
— Забавный путник, — сказала пирсянка, когда транслятор выдал ей перевод. — Такое таинство не для посторонних.
Посол сцепил пальцы в замок и потряс ими над головой. Альберт бодро закивал и увидел, что через площадь спешит группа женщин с рулоном цветастой материи. Размотав ткань, они набросили ее сверху — получился приличный полог.
— Как тебя зовут? — спросил Альберт у блондинки.
— Я для тебя! — ответила девушка, очаровательно хлопая ресницами.
— Ты мне тоже нравишься. Но как тебя все-таки зовут?
— Забавный путник. Я для тебя, а ты для меня. Вместе, понимаешь?
— Кажется, понимаю. — Альберт погладил ее по щеке и попытался поцеловать.
— Зачем торопиться? Разве для этого ты прошел двенадцать небесных порогов?
— Тринадцать с половиной, — уточнил он, — световых лет. Но в принципе, ты права. А мы действительно будем одни?
— Не одни, а вместе. И вместе с нами еще три помощницы.
— Три?!
— Если в тебе много силы, помощниц будет больше.
— Я обожаю эту планету! — воскликнул Альберт.
— Ннумх, — скромно ответила блондинка. «Конечно, забавный путник, тебе нравится Пирс и все, что на нем происходит, иначе какой смысл было проходить тринадцать с половиной небесных порогов?»
«…в связи с чем считаю начало дипломатической Миссии успешным».
Щелкнув по клавише, Посол отправил доклад в Госдепартамент и сладко, навыворот, зевнул.
В мозгу теснились впечатления — слишком много для немолодого уже человека. Ярче всего запомнился, как всегда, банкет. Новиков произносил длинные тосты, которые неизменно переводились как «Дыннц!», и вскоре он оставил попытки обаять хозяев красноречием. Пирсяне и без того были настроены дружелюбно. Молекулярный сканер в ногте, который Посол периодически окунал в стакан, ничего опасного не регистрировал: травить дипломатических работников — по крайней мере, преднамеренно — на Пирсе не собирались.
Вино напоминало свекольную брагу, а сам ужин состоял из мутной похлебки. Вкушая суп деревянной палочкой, Новиков отмечал общий культурный упадок. К тому же, местные повара не слишком пеклись о санитарии: он неоднократно вынимал изо рта длинные светлые волосы, а на дне глиняного горшочка обнаружил и вовсе инородный предмет.
Валерий Петрович достал из кармана пятак, заметно потемневший в процессе варки, и, подбросив монету с большого пальца, поймал ее в хлопок.
Орел.
«Семнадцатая экспедиция, снова как будто удачная. Странно: вот я уже и в учебниках. Это старость, никуда не денешься. Хотя, кажется, есть у нее и плюсы».
Новиков почесал дряблую грудь и проглотил дезинфицирующую таблетку. Помощник сказал, что прививки у него сделаны, но кто же знает, какие в этой глуши специи?
© Е. Прошкин, 2005.
ОВЧИННИКОВ ОЛЕГ
Сватовство десантника
Однажды я был влюблен. Было это, как принято говорить в сказках, давно и далеко.
По крайней мере задолго до того, как мне посчастливилось повстречать свою постоянную спутницу жизни. Кроме того, моим отношениям с той девушкой, как будет явствовать из нижеследующего, не суждено было выйти за рамки, очерченные древнегреческим философом Платоном. Кажется, мы даже ни разу толком не поцеловались.
Так что ничего предосудительного в том, чтобы поведать читателю эту историю, я не вижу.
Это случилось на Гурмании — планете курортного типа, существующей в основном за счет оттока денег из карманов богатых — и не очень — туристов, но на ней, в отличие от большинства подобных планет, залетный гость ощущал себя именно гостем, причем званным и жданным, а не просто курьером для перевозки кредиток.
Вообрази меня, читатель, восемнадцатилетним, не лишенным иллюзий и привлекательности, только что прошедшим свое первое боевое крещение и вдруг оказавшимся в двухнедельном отпуске за казенный счет. Как по волшебству перенесшимся прямо с поля боя, где смерть ежеминутно была от меня на расстоянии импульса, готовая в любой момент ослепить, измельчить и расфазировать, в сказочный мир, где морская вода имеет температуру крови, а водопады грохочут как баллистическая ракета на старте, где аромат цветов действует на сознание не хуже отравляющего газа, а глаза девушек блестят как свежеотлитые серебряные пули — и столь же смертоносны для чувствительного и наивного юношеского сердца! — ну разве мог я тогда не влюбиться?
