– Гражданин Обухов Константин Львович, такого того года рождения, не женат, учился, не был, не состоял, не вступал… Ага Вот…. Замечен за подготовкой крупной кражи государственного имущества. Причем имущества, представляющего собой всенародную культурную, научную и политическую ценность. Отпираться будем?
– Будем! – взвизгнула правая голова. – Какие у вас есть доказательства? И с каких это пор замысел считается преступлением? Ведь не было даже факта покушения! Читай УПК, начальник!
Костя обомлел. Откуда этому чуднОму Волкопу стали известны его замыслы? Неужели его подставили?
– Конечно, факта покушения не было, – согласился Волкоп. – Зато имелся факт приготовления…
В воздухе задергалась какая-то картинка, раздался характерный стрекот кинопроектора, и в черно-белом формате, будто на старой заезженной пленке, Костя увидел себя, в своей собственной комнате за укладыванием в рюкзак отмычек.
Изображение исчезло.
– Дело милиции – не только карать лиц, совершивших преступление, но и пресекать саму возможность такового совершения, – воздев палец к небу, провозгласил Волкоп. – И я бы немедленно передал это дело в суд, если бы подозреваемый не был Игроком…
– Игроком?! – хором воскликнули Медсестра и Доктор.
– Именно!
Медицинские работники, казалось, были просто потрясены сказанным – Доктор в меньшей степени, Медсестра – в большей. Причем, если Доктор принялся возбужденно и хмуро теребить себе бороду, о чем-то размышляя, то Медсестра как-то вспыхнула, приподнялась на цыпочки и как-то крадучись, подобралась поближе к Косте, не замедлив, как бы случайно, задеть его своим пышным телом.
– О-о-о! – простонала она.
– Иди ко мне, цыпочка! – скабрезно оскалилась правая Костина голова и, зашипев от бессилия, процедила левой:
– А ну, хватани, щипани ее, я сказал… Вот дурень…
Костя не разделял озабоченности своей второй головы. Если только про нее только можно было сказать «своя».
Волкоп между тем продолжал свою уголовно-процессуальную речь:
– …Во время Игры Игрок не подлежит преследованию со стороны закона, за исключений преступлений, совершенных против Арбитра или Магистра Правил…
– Помним, – хмуро сказал Доктор.
– Да, да, – мы помним это, – разом сникла Медсестра.
– Прежний Арбитр был убит, – пояснил Волкоп. – Но это долгая история. Теперь у нас новый…
Костя непонимающе смотрел на Волкопа. Игроки, Арбитры, Игра какая-то… Что за чушь? Ему, конечно, говорили, что здесь не все в порядке с мистикой. Но при чем здесь игры?
– Это, что касается Игрока, – продолжил Волкоп. – Но это не касается той части его личности, которую Игра сочла нужным отделить от него самого…
– А-а! – понял Доктор.
– Вот оно что… – поняла Медсестра.
– Чего?! – не поняли Костины головы.
– А что ж тут непонятного, – вмешался инспектор Горемыкин. – Одна голова – это голова Игрока. А вторая – совершенно лишняя…
– Согласно протоколу, – сказал Волкоп. – Первая голова принадлежит Игроку с условным именем Костя…
– Это почему же, с «условным»? – возмутился Костя, в то время, как вторая голова заливисто заржала:
– Ой, не могу! С «условно-досрочным»! Ха-ха!
– Вторая голова, – не обращая внимания на реплики, продолжал Волкоп, – принадлежит отделенной от него части личности с уголовным уклоном, с условным погонялом – оно же кличка – Костяк…
Костяк – это была кличка Кости и его ник в специальном закрытом чате. Только что Волкоп имеет в виду под «отделенной частью личности»? С некоторым удивлением Костя вдруг понял, что испытывает стойкое отвращение к тому делу, ради которого забрался в это странное место. Даже под пыткой он не смог бы теперь совершить кражу…
Видя вопрос в глазах Кости Волкоп сказал:
– Так уж повелось, что именно мне приходится встречать Игроков, хотя делать это полагается Магистру Правил. Но у нас никогда толком не было этого Магистра, так что… В общем, твое положение я понимаю так. Ты – Игрок, а, следовательно, должен будешь участвовать в Игре. Поскольку никаких Правил до сих пор не существует, я могу лишь просить тебя об одной услуге, которую ты, как Игрок, совершишь лучше других.
– Конечно, если я что-то смогу…
– Но просить я буду лишь Игрока, – слегка повысив голос, сказал Волкоп. – Постороннее лицо, прибывшее сюда с преступными намерениями, я вполне мог бы арестовать и придать суду, чем доставил бы массу неудобств и самому Игроку…
– Начальник, ты чего, побойся бога! – запричитала голова по кличке Костяк. – Не меня, друга моего пожалей, он-то ни в чем не виноват…
Она захныкала.
Костя с отвращением покосился на свой новоявленный придаток и сказал:
– Я все понял, уважаемый Волкоп. Что от меня требуется?
Волкоп удовлетворенно кивнул.
– Правильное решение. Реакция настоящего Игрока. Я не могу тебе сказать ничего конкретного. Ты должен будешь отправиться в одно место и встретиться с одним человеком… Граждане, попрошу отвернуться! Гражданин Костяк, вас это тоже касается.
– Но как я могу отвернуться? – возмутился Костяк. – В конце-концов, какие у нас с братом могут быть тайны?
– Тоже мне, братец сиамский выискался, – проворчал Костя.
– Закройте глаза! – приказал Волкоп.
Он умел приказывать. Костяк мигом захлопнул глаза, изо всех сил зажмурившись, словно ожидая удара.
Волкоп быстрыми короткими знаками начертил прямо в воздухе светящуюся красноватую надпись. Это были адрес и имя. Костя прочитал, и письмена мгновенно оплыли, как клякса и исчезли.
– Все дело в том, что за мной могут следить, – пояснил Волкоп. – У меня много недоброжелателей. А сейчас они особенно сильны.
– А что сейчас такого особенного? – спросил Костя.
– Пройдешь МКАД – увидишь, – ответствовал Волкоп.
Он оседлал своего стального коня и с ревом умчался прочь. Следом упорхнул добрый гаишник Горемыкин.
– Если паразит будет чесаться – звоните «ноль три», – сказал Доктор.
– Сам паразит! – крикнул Костяк.
– Удачи, милый, – лучезарно улыбнулась Косте Медсестра.
Под вой сирены умчалась и «Скорая помощь».
– Ну, что стал? Пошли уже! – проворчал Костяк. – И если не в лом – почеши мне за левым ухом… Во, спасибо…
…Через час Костя входил под эстакаду МКАД. Ярко светило солнышко, чирикали в траве за обочиной какие-то птички. Ничто не говорило ни о таинственной Игре, ни о предстоящих испытаниях. Только раздражало чужое сопение над ухом.
Ничего, он и к этому привыкнет. Надо будет только выполнить задание Волкопа, да и убираться отсюда восвояси. Все равно он не сможет выполнить поручение друзей-бандитов. Просто физически не сможет. А там, в нормальном мире, это наваждение в виде дополнительного устройства для ношения шапки исчезнет само собой. Рассосется, как сказал Доктор. Правда, выбраться отсюда, очевидно, задача не из легких…
Размышляя так частью сознания, очищенной от уголовных наклонностей, Костя пересек МКАД. И удивленно поднял голову к небу.
Тут он понял, что все гораздо сложнее, чем хотелось бы ему думать. И задание он наверняка получит не из легких, да и выбраться отсюда навряд ли получится в скорости.
Чего можно ожидать от мира, над которым неизменно висит черное, упрятанное в лунную тень, солнце?
Адресом, который ему дал Волкоп, была станция метро «Юго-запад». Написанное Волкопом имя Костя забыл через несколько шагов под жутковатым сумеречным небом.
Он шел по обезлюдившим улицам, мимо проносились редкие машины. Ему даже показалось, что некоторые из них просто пролетали, задевая троллейбусные провода и обильно посыпая землю искрами. Но, возможно, это ему только пригрезилось. Пару раз навстречу попались прохожие – настолько странного вида, что Костя, наконец, перестал затравленно вжимать обе головы в плечи. Впрочем, никого, он своей внешностью, очевидно и не удивлял.
Он спустился в метро и подошел к турникету. Здесь его должен был ждать этот… Ну, что за имя, честное слово?
У турникета суетился какой-то низкорослый тип странной наружности. Если бы Костя решил вдруг снимать мультфильм про смешных шпионов – он, наверное, нарисовал бы именно такого – в огромной черной шляпе, в плаще, полы которого мели пол, а рукава норовили сползти и спрятать руки в черных перчатках. Что уж говорить о нелепых черных очках, из-под которых торчал мясистый красный нос. В руках человека был толстый лоснящийся портфель искусственной кожи.
– Здрасте, – неуверенно произнес Костя, – Вы, случайно, не этот самый… Суи…ара…
– Суиравихра, – прошипел незнакомец, прикладывая палец к губам. – Только тихо, это имя никто не должен слышать…
– Да толку, если его кто услышит, – хмыкнул Костяк. – Нифига не разобрать, все равно… Костян, а Костян, может, ну его, этого клоуна, давай свалим отсюда, пока менты не замели…
