— В милиции сразу поверили?
— Он говорил: сразу. Только, по-моему, соврал.
— Почему ты так думаешь?
— Он минут десять звонил — это в милицию-то, по «ноль-два»! А потом они приехали, а он сбежать хотел, да я не позволил.
Я вспомнил могучую фигуру «типа в майке» и спросил с сомнением:
— Силой задержал?
— Силой убеждения, — засмеялся Ганя. — Он сам милиции до смерти боится: ясное дело — алкаш.
Слово «алкаш» на цветистом Ганином языке означало «алкоголик». Общаясь с Ганей довольно давно, я уже не нуждался в переводчике. Однако меня интересовало сейчас поведение милиции, явно не привыкшей к такому способу исчезновения автомобилей. На месте дежурного по отделению я бы не поверил «алкашу» даже за эти десять минут. В самом деле, звонит вам некий шутник и сообщает, что в городе только что растаял «Москвич». Вот так просто и растаял, растворился, пропал на глазах. Да я бы его и слушать не стал, трубку бросил. А «алкаш», видимо, обладал гениальным даром убеждения, если в милиции сразу приняли на веру его фантастическое сообщение. Или…
Впрочем, «или» требовало проверки.
— Тебя допрашивали? — спросил я Ганю.
— Расспрашивали, — поправил он и добавил: — У меня сложилось впечатление, что они совсем не интересуются этим делом. Спрашивали, какой марки машина и кто за рулём был. Только один полюбопытствовал, не заметил ли я, сколько времени исчезала машина.
— А ты?
— Заметил: три секунды.
— Откуда такая точность?
— Я считал, когда она таяла. Успел до двух досчитать да ещё секунду накинул, потому что не сразу начал.
Я никогда не уставал поражаться Ганиной необычности. Ну скажите: разве придёт вам в голову засекать время, если у вас на глазах пропадает автомобиль? Да никому не придёт, нелогично это, а вот Ганька засёк, пожалуй сам не ясно представляя, зачем он это делает.
— И как же на это отреагировал Пинкертон?
— Как? — Ганя наморщил лоб, вспоминая, потом присвистнул удивлённо: — Он сказал: «Вдвое меньше». Значит…
— Подожди, — перебил я его.
Сзади стоял «тип в майке» и с интересом прислушивался к разговору.
— Что-нибудь хотите? — вежливо поинтересовался я.
Он отрицательно мотнул головой, двинулся прочь, смешно косолапя — этакий «Бывалый» из фильмов про пса Барбоса, — скрылся за пустой квасной бочкой и, по-моему, затаился там.
— Пошли отсюда, — сказал я. — Дома поговорим.
К себе я не заходил, прошёл прямо к соседям. Ганя отправился на кухню варить кофе, а Люда села напротив меня в кресло и уставилась в окно неподвижными нарисованными глазами.
— А что вы видели? — Я завязывал светский разговор.
— Я видела почти то же, что и Ганя, — отчеканила Люда, помолчала и вдруг, превратившись из мраморной Галатеи в любопытную девушку, спросила: — Вы поняли, что это значит: «вдвое меньше»?
— Это значит, — разъяснил я, — что машина, исчезнувшая в прошлый раз, «таяла» не три секунды, а шесть.
Я знал, что говорил. В милиции не удивились на первый взгляд идиотскому телефонному сообщению. Значит, удивление было раньше. Когда? Вчера, три дня назад, в прошлом месяце. Короче, когда на исчезновение автомобиля понадобилось шесть секунд. Стало быть, в Москве пропадают машины. Пропадают бесследно и загадочно, вопреки всяким законам логики. Да при чём здесь логика: этот феномен даже физика не объяснит. А стало быть, действует не вор-одиночка и не шайка преступников (там-то всё реально, понятно и, в конце концов, наказуемо!), а некая «сверхъестественная» сила, которую милиции не поймать. В последнем я был твёрдо убеждён: попробуй излови невидимку — не уэллсовского (во плоти и крови), а вообще несуществующего… Тут я поискал определение этому несуществующему, не нашёл и спросил девушку Люду:
— Вас тоже расспрашивали о происшествии?
Она усмехнулась презрительно:
— Нет, конечно. У меня же на лице написано: дура дурой. Ну что такая расскажет, если все и так в один голос твердят: исчезла, растаяла, растворилась…
— А вы?
— Я кивала, пока Ганька разорялся, поддакивала.
— Значит, могли что-то добавить?
— Могла.
— И не добавили?
— Зачем? Меня не спрашивали, а я не навязываюсь…
Тут уж я возмутился. Мало того, что она увидела нечто, не замеченное даже вездесущим Ганей, она предпочла промолчать, а тем самым, быть может, притормозить следствие. В моей голове уже мелькали обличительные фразы о гражданском долге, о честности и правдивости, о высокой сознательности, наконец, но высказать их я не успел. Она чуть наклонилась ко мне, спросила негромко:
— Вас как зовут? Ганя не счёл нужным познакомить нас…
— Володя, — ответил я.
— Так вот, Володя, я — физик, как и ваш приятель. Но, в отличие от него, я не люблю делать поспешных выводов даже из того, что я видела или щупала. Тем более, не очень-то я уверена в том, что видела…
Я несколько опешил: всё сказанное ею казалось разумным во-первых, расчётливым во-вторых, логичным в-третьих и уж никак не соответствовало кукольной внешности девицы. Про таких длинноволосых волооких «хиппи» любят говорить, как о пропащих, безнадёжных и никчемушных людишках. Девушка Люда несомненно отличалась от подобного стандартного образа молодой особы. И, честно говоря, неплохо зная Ганю, я не очень представлял себе, что его привлекает в девушке: современная внешность или холодный ум, которого порой так не хватало ему самому.
— Что же вы видели? — уважительно поинтересовался я. — Поделитесь всеведением…
— Какое там всеведение, — отмахнулась она. — Простая наблюдательность. Водитель не зря затормозил. Стекло в машине было спущено, и я заметила его лицо: оно выражало даже не удивление — ужас. Значит, он видел нечто, не видимое нам.
Это уже было «что-то». Как бы загадочно ни выглядело таинственное исчезновение для нас, зрителей, для пропавшего автомобилиста всё было реально. Ну, я не отрицаю, конечно, возможности галлюцинаций, каких-то видений, «внезапно разверстой бездны», но ведь видел он эту бездну, видел и испугался, если девушка Люда не сочиняет.
— Я не вру, — сказала девушка Люда и засмеялась, наслаждаясь моим изумлением. — Не бойтесь, не бойтесь, я не телепат. Просто вашей мимике сам Марсель Марсо может позавидовать: всё понятно. Жене вашей, должно быть, хорошо…
У моей жены на этот счёт имелось другое мнение, поэтому я быстро вернул разговор в наезженную колею:
— Два вопроса, Люда: почему вы не уверены в том, что видели, и почему всё-таки ничего не сказали следователю?
— Не сказала как раз потому, что не уверена. А не уверена… — тут она помялась, — он ехал быстро, могло и померещиться, и потом меня этот тип отвлёк…
— Какой тип?
— Ну свидетель… Мордатый, в майке…
— Как отвлёк?
— Он у аптеки стоял, довольно далеко от перекрёстка — метров сорок, пожалуй. А когда водитель тормозить начал — он с визгом тормозил, у Савёловского слышно было! — этот тип побежал к перекрёстку. И успел добежать до того, как машина исчезла. Ничего себе скорость?
Я прикинул: сорок метров за три секунды… Мировой рекорд на сотке при такой скорости будет равен где-нибудь секундам восьми. И впрямь фантастика!
— Это раз, — продолжала Люда. — Но есть и два! Когда «Москвич» начал таять, тип в майке почему-то хлопнул в ладоши.
— Может, от удивления?
— Может, от удивления, — холодно согласилась Люда. — Я ведь не обсуждаю его действия, а лишь объясняю, что меня отвлекло. Хотя это и странно, не правда ли?
Что правда, то правда: действия «типа в майке» наводили на размышления. Но размышления я решил оставить на потом. Антиобщественный поступок Люды следовало достойно исправить.
— Будем звонить в милицию. Иногда даже домыслы что-то подсказывают следствию.
— Пожалуй, вы правы, — согласилась Люда, но тут же добавила: — Только не думайте, что вы меня убедили.
— Я не думаю. Просто в вас проснулась гражданская совесть.
— Ах, при чём здесь совесть, — поморщилась Люда: в отличие от Гани она явно не любила красивых фраз. — Я вот о чём подумала: если поведение «типа» как-то связано с исчезновением машины, то следует подробно восстановить картину первого случая.
У Люды, как говорится, «котелок варил». Не было ли тогда среди свидетелей первой пропажи (или они сами его заметили) такого же «типа в майке»? Ну не обязательно такого же, может быть, другого — в рубашке, к примеру. Но чтобы он так же странно реагировал на происшествие. В конце концов, должна же как-то объясняться эта фантастика, научно объясняться, без скидок на происки высших сил. Вот и следователь сказал что-то про институт, в который надо позвонить, я сам слышал. Значит, милиция тоже ищет научное объяснение…
Я протянул руку к телефону, и в этот момент он зазвонил сам.
— Снимите трубку! — заорал из кухни Ганя. — У меня кофе на плиту убежал.
