– Это тоже входит в программу развлечений? – наивно спросил у эльфа Рабинович.
– Ага. И цены на него по прейскуранту. Чаевые можете не давать, – язвительно ответил тот, а затем повернулся к аборигенам. – А ну, пошли отсюда, троллевы дети. Вас сюда никто не звал!
– Так нам же девки сказали, что тут чудовище, – в замешательстве пробормотал один из стражников, тыча в сторону Ахтармерза саблей. – Говорят, оно всех съесть собирается.
– Во-первых, будьте точны в выборе терминологии. Для меня гуманоиды не менее чудовищны, чем тактырпалтусу схринамахер, – встал в позу Ахтармерз. – А во-вторых, я тебе не «оно» и такой дрянью, как немытые аборигены, едва успевшие отбросить обезьяньи хвосты, питаться не собираюсь!
– Так мы мытые! – заверил Горыныча стражник.
– Пошли отсюда, я сказал! – заверещал на него эльф, а затем повернулся к ментам. – Так мы будем извиняться или домой трезвыми поедем?
– Сеня, да извинись ты! – ткнул кулачищем в бок Рабиновича омоновец. – Чего от халявной выпивки-то отказываться!
Кинолог задумался. С одной стороны, извиняться перед наглым эльфом Рабиновичу очень не хотелось, да и не видел он причин для того, чтобы приносить извинения. А с другой стороны, раз уж празднование Дня милиции было испорчено полным отрезвлением гуляющих, было бы глупо не воспользоваться случаем и не восстановить справедливость, отдав дань местным алкогольным напиткам. Да и, не в пример прошлым случаям, в этот раз Лориэль выглядел искренним. Ну а вернуться домой менты всегда успеют, раз уж эльф с такой уверенностью это утверждает.
– Ладно, извини меня за излишнюю подозрительность, – глубоко вздохнув, проворчал Сеня. – Только помни: если обманешь и в этот раз, честное слово, найду хорошую мухобойку и тебя прихлопну!
Лориэль что-то пробормотал себе под нос, но отвечать на угрозу Рабиновича не стал, решив сменить гнев на милость. Сене было очевидно, что эльф и сам не против того, чтобы погулять и развлечься, хотя причины подобного кинолог не понимал. Все-таки Лориэль никогда не питал особых симпатий к троице российских милиционеров, и те отвечали ему взаимностью. Именно поэтому Рабиновичу и казалось странным радушие эльфа, являвшегося истинным сыном своего народа, вполне заслуженно пользующегося славой самых больших хитрецов во всех вселенных.
Лориэль, если и замечал не слабеющую подозрительность кинолога, виду не подавал. Вместо того чтобы ворчать и сыпать проклятьями, как он привык это делать, маленький наглец принялся отдавать приказания прислуге. И делал он это с таким видом, будто имеет полное право распоряжаться в этом доме. Сеню это удивило и насторожило еще больше, если такое, конечно, возможно, и Рабинович со свойственным ему тактом потребовал от эльфа объяснений.
– А чего это ты тут раскомандовался? – поинтересовался кинолог. – Дом твой, что ли? Не великоват для тебя? Я думал, тебе и спичечного коробка хватит, чтобы трехкомнатную квартиру в нем сделать.
– А тебе бы только на чужое добро зариться и нос свой длинный во все дыры совать, – взъерошился эльф. – Тебе не по фигу, в чьем доме отдыхаешь?
– Да хватит вам друг к другу цепляться! – встрял в начинающуюся перепалку миролюбивый Попов. – Не можете спокойно посидеть, что ли?
– Я ведь просто спросил, – пожал плечами Рабинович.
– Каков вопрос, таков и ответ, – огрызнулся Лориэль.
– Так, блин, если сейчас собачиться не перестанете, обоим носики у чайников подрихтую, – взял на себя роль миротворца ООН Жомов. – Сеня, хватит его доставать. А тебе, Лориэль, что, так трудно ответить, чей это дом?
– Этот дворец принадлежит одному моему знакомому будде, идущему по пути бодхисатвы, – буркнул эльф, явно не желая испытывать на себе способы, которыми омоновец рихтует носики у чайников.
– Ты сам-то понял, что сказал? – вытаращился на него Ваня.
– Повторяю для особо тупых омоновцев, – пискнул Лориэль. – Этот дворец принадлежал будде Шакьямуни, который встал на путь просветления, сделавшись бодхисатвой. Чего тут непонятного, мать вашу?!
– Ну вот, теперь узнаю прежнего пискуна, – фыркнул Жомов. – Только все равно ничего я из твоих объяснений не понял.
Эльф застонал и, хлопнув себя ладошкой по лбу, плюхнулся сверху в тарелку с виноградом, не помяв ни единой ягодки. А роль просветителя взял на себя Попов, считавший, что кое-что понимает в индийской мифологии. Впрочем, криминалист очень быстро запутался в собственных объяснениях, и пришлось Лориэлю оказывать Андрюше экстренную помощь, вкратце разъяснив бестолковым Жомову и Рабиновичу, кто есть кто в индийском пантеоне и почему маленький эльф чувствует себя в этом домике хозяином.
Больше половины всех объяснений омоновец с кинологом, как, впрочем, и Горыныч с Мурзиком, не поняли, но общую картину окружающей действительности в конце рассказа представить себе все-таки смогли. А затем удивились, на хрена они вообще тратили столько времени на выслушивание лекции по индийской мифологии, которая им в жизни не пригодится. Впрочем, лишние знания никому еще не помешали. Да и не бывают знания лишними!
Судя по словам Лориэля, подкрепленным непрерывным поддакиванием криминалиста, мир, в котором очутились менты, дабы как следует отметить свой профессиональный праздник, имеет довольно странную структуру. Во-первых, что само по себе не ново, в центре его находится большая гора под названием Меру, вокруг которой крутятся Солнце, Луна и звезды. Подобным мироустройством ментов удивить уже было нельзя, поскольку схожие построения были и у викингов, и у ацтеков. А вот то, что последовало во-вторых, вызвало у российских милиционеров легкое удивление. По крайней мере у Рабиновича, поскольку Жомов к тому времени устал слушать объяснения и от души приложился к вину.
Так вот, эта вселенная состоит из бесконечного множества миров. Согласно местной религии, каждый отдельный мир представляет собой плоский диск, лежащий в воде, которая покоится в воздухе, а воздух – в пространстве. То есть получалось, что мир почти в точности соответствует тому, как устроена общая Вселенная. Удивленный Рабинович поинтересовался, как такое может быть, и Лориэль, проявив снисхождение, дал подробные объяснения криминалисту.
Оказалось, что обитатели этого мира немного заблуждаются. В действительности миров внутри вселенной не так уж и много, и все они слишком малы, чтобы считаться отдельными вселенными. Они все зациклены друг на друге, образуя бесконечную петлю миров. А то, что аборигены считают вселенные бесконечными, объясняется тем, что некоторые из обитателей этой вселенской структуры, становясь бодхисатвами, могут при определенном стечении обстоятельств самостоятельно путешествовать по параллельным мирам. И когда они возвращаются обратно, то, естественно, считают, будто никуда из своей вселенной не отлучались.
– Занятно, – хмыкнул Сеня. – А что, верховный бог этого мира не знает, что не все миры ему подчиняются?
Тут выяснилась еще одна интересная особенность этой вселенной. Оказывается, верховного бога как такового тут не существует. То есть несколько наглых и самовлюбленных индивидуумов утверждают, что они и есть верховные боги. Каждый из претендентов на президентское кресло в пантеоне гнет свою линию и совершенно не пытается узнать правду, считая любые утверждения, кроме своих собственных, наглой ложью и пропагандой конкурентов.
Проблема осложняется еще и тем, что стать бодхисатвой, дабы прогуляться в параллельные системы, боги не могут. Достичь такого состояния способен только человек. Казалось бы, тут и решение всех проблем: прогулялся по вселенным, вернулся назад и объяснил людям, как устроен мир на самом деле. Но все не так-то просто. Становясь бодхисатвами, люди так отдаляются от всех мирских проблем, занимаясь самосозерцанием и самосовершенствованием, что им становится наплевать на общую безграмотность и внутриполитические раздоры местного Олимпа, то бишь Меру.
Ну и последним фактором, мешающим существам отдельного мира оказывать серьезное влияние на всеобщую Вселенную, является то, что они свято верят в карму. Дескать, именно она правит всем миром, и даже боги, сами того не ведая, полностью подчиняются законам кармы. Лориэль недвусмысленно намекнул, кто именно этой «кармой» для индусов и их богов является, и Сеня в ответ криво усмехнулся. Естественно, разве может что-то в параллельных вселенных обойтись без вмешательства Оберона!
Впрочем, влияние повелителя эльфов в этой вселенной было минимальным. Во-первых, ему было трудно оказывать значительные воздействия на конгломерат миров, являющихся замкнутой системой. Во-вторых, оттого, что боги не являлись истинными правителями этого мира и не могли достичь высшей ступени совершенства, местная вселенная упорно противилась любому воздействию «высших сил» и этим ослабляла любые действия Оберона. Ну и, в-третьих, этот мир был настолько самодостаточен и консервативен, что оказывал мало влияния на соседние параллельные пространства.
